чего хочет, и за которую нужно принимать решения другим. Я прекрасно осознаю, что мой парень вернулся из мёртвых, и это многое меняет, но уж точно не отменяет моих чувств к тебе.
Он повернул голову и посмотрел на меня. Я не могла не заметить удивление, отразившееся в его глазах. Почему он всегда так удивляется, когда я выражаю свои чувства к нему? Неужели не верит, что я могу быть неравнодушна к нему? Серьёзно считает, что меня рядом с ним удерживает только кровная связь?
Я очень надеюсь, что нет. Да, конечно, эта связь, очевидно, вызывает у меня желание обменяться кровью и сводит с ума, когда мы долго не видимся… Но она не создаёт искусственных чувств.
То, что я испытываю к Доминику, развивалось медленно и постепенно, задолго до кровных уз.
Мои чувства настоящие.
Я чувствую это сердцем.
— Что я делаю, а что нет — это моё личное дело, я сама принимаю за себя решения. — Я облизнула губы, пока во рту совсем не пересохло и язык не начал заплетаться. А такое часто случается, когда я признаюсь ему в том, что испытываю к нему. — Если я тебе больше не интересна, это одно дело. Я могу это принять. Но если ты пытаешься сделать так, как будет «правильно» для меня, то ты просто решаешь за меня, и, честно говоря, у тебя не очень хорошо это получается.
Он ухмыльнулся, явно наслаждаясь моей небольшой речью.
— Не очень?
— Да. Потому что ты бесишь меня и бросаешь неудовлетворённой. Уж поверь мне, это так себе стратегия.
Это выражение лица… Если б я могла его сфоткать, то распечатала бы и повесила в рамку на стену. Это была смесь шока, порочного предвкушения и чистого неприкрытого изумления.
— Тогда приношу свои извинения, ангел. Это определённо не было моим намерением.
Я довольно кивнула.
— Постарайся исправиться. Я рассчитываю на тебя.
Он запрокинул голову и расхохотался — искренне, заливисто. От одного этого звука всё в мире как будто стало правильным, даже если всего на несколько секунд. Как бы то ни было, мне кажется, я донесла до него свою позицию, хотя настоящие результаты мы увидим позднее ночью, когда вернёмся домой.
Время было уже почти полночь, когда мы подъехали к стриптиз-клубу «Игрок», где договорились встретиться Доминик и его знакомый. Стоит ли говорить, что выбор места меня не обрадовал. Ну, то есть, серьёзно? Что за некромант приглашает на встречу туда, где танцовщицы трясут сиськами?
— Это возмутительно, — пробормотала я, когда мы подошли к главному входу.
— Вопиющее бесстыдство, — согласился Доминик с лукавой ухмылкой на лице.
Я пихнула его локтем в бок и покачала головой.
— Просто держи язык за зубами, — полушутя предупредила я. — Ты же знаешь, я могу его и отрезать.
— Какого ты обо мне мнения, ангел? Зачем я буду платить за то, что мог бы получить бесплатно?
Это правда. Он мог бы уломать любую, даже без своего дара внушения.
Но всё же я сочла нужным его предупредить. Делиться я не люблю, особенно делиться им.
Внутри было темно, много дыма и мужиков сомнительной наружности, слюнявивших девчонок, которые вряд ли бы взглянули на них, если бы им за это не платили. Чёрные лакированные столы и красные стены — вот и весь декор, но грудастые официантки и полуголые танцовщицы перетягивали всё внимание.
Я поспешила опустить глаза, чувствуя себя извращенкой за сам факт пребывания здесь.
«Как я до такого докатилась?» — мысленно спросила себя.
— Держись рядом, — сказал Доминик, ведя нас к бару.
Говорить об этом было необязательно. Я не собиралась бродить по клубу в одиночку, чтобы меня лапали все желающие.
Я шла вплотную к нему, стараясь не наступать на пятки и не врезаться в него, когда он внезапно остановится. Я заметила нескольких мужиков, вывернувших шеи в мою сторону. Наверное, приняли меня за свежее мясо. Доминик тоже заметил их взгляды, судя по тому, как он расправил плечи и притянул меня к себе, а потом убивал взглядом всех, кто смел смотреть в нашу сторону.
Уж кому-кому, а мне телохранитель не нужен, но конкретно в этом случае мне была приятна его защита.
Мы дошли до центра зала, где Доминик остановился на мгновение, а затем указал на центральную сцену. Мой взгляд остановился на молодом парне, лет двадцати с чем-то, с белоснежными волосами, зализанными назад, и татуировками, покрывавшими почти каждый дюйм открытой кожи.
— Один, — поприветствовал его Доминик, когда мы приблизились к этому парню, сидящему в первом ряду.
Один подняла глаза и расплылся в улыбке.
— Доминик, дружище. Давно не виделись. Присаживайся. Выпей. Представь нас.
Доминик выдвинул стул и кивнул, чтобы я села на него.
— Это Джемма, — объявил он, опускаясь на второй стул. — Джемма, познакомься, это Один.
Ледяные серые радужки Одина пробежались по моему телу, оценивая все изгибы, как будто у него есть такое право. Я подавила желание разбить ему нос, потому что… ну, он некромант, и мне нужна от него информация.
— Дочь Аида, — протянул он, глядя на Доминика. — Хороший выбор.
Как, чёрт побери, он понял, кто я такая? Я оглянулась на Доминика, тот качнул головой, и я вычеркнула его из списка подозреваемых.
— И очень сильная, — добавил Один, снова посмотрев на меня так, словно мог считать все мои способности одним лишь взглядом. — Не чувствовал такой ауры аж с эпохи Возрождения.
— С эпохи Возрождения, ха? Сколько тебе лет? — спросила я, скептически сдвинув брови. На вид ему явно не больше двадцати двух, но что-то мне подсказывало, что он явно старше.
— Слишком стар для тебя, принцесса.
Фу.
— Я себя тебе и не предлагаю, — парировала я.
— Это пока, — ответил он и поиграл бровями.
— Я вообще-то прямо здесь, Один, — напомнил Доминик и жестом попросил официантку принести ещё два стакана того, что пил его друг.
— Прошу прощения. Сам знаешь, иногда заносит, — сказал Один, ни капли не раскаиваясь. Он расслабленно откинулся на стуле и снова начал пожирать глазами сисястую блондинку на сцене. — Так чем я могу тебе помочь, мой старый друг?
Конечно, он обращался не ко мне, но я тут же выпалила:
— Мне нужно знать всё о том, как происходит возвращение мёртвого к жизни.
Его взгляд устремился ко мне, брови весело приподнялись.
— Хочешь воскресить кого-то, принцесса?
— Вот уж вряд ли.
— Тогда зачем тебе эта информация?
Он достал сигарету из своей пачки и прокатил её между большим пальцем и указательным, всё это время глядя мне в глаза, словно пытался вытащить из них ответ.
— Я хочу
