— Ну что рот раззявила? Что покраснела-то, как вишня?
— Ничего я не покраснела! — я закрыла ладонями горевшие щёки. — Что за глупости? Генерал-то здесь вообще при чём?
— Здрасьте. А кого я позавчера ромашкой отпаивала? Кто клялся-божился, что генерал обо всём догадался?
— Ах, ты об этом… — теперь на моих щеках, кажется, можно было печь блины. — Переволновалась, вот и всё.
Несмотря на то, что я была уверена, — Эревин за мою дерзость прикажет меня как-нибудь наказать или унизить, ничего такого не случилось. Пока. С тех пор прошло два дня, и я решила не тратить время впустую, трясясь о том, до каких кар может додуматься генерал и до каких мыслей могут его довести его сигналы в браслете.
Пожалуй, меня пока спасало только чудо — браслет мог среагировать лишь в момент использования дара, и впредь просто нужно быть исключительно осторожной. А ищейка, который в отличие от артефакта мог учуять дар в любое время, Эревину меня не выдаст.
Поэтому сегодня с утра мы с нянькой, перебрав подходившие к концу запасы разнотравья и кореньев, заготовили новые зелья и притирки, запечатали пару особенно важных своей кровью и наговорами и, управившись со своими прямыми обязанностями, отправились в холмы. В укрытой молодой зелёной травой ложбине мы, прихватив с собой кое-какой перекус, разместились под одевшейся в белый цвет вишней и изучали кое-какие вытащенные из подпола книги в попытках отыскать там хоть что-нибудь, что могло натолкнуть на решение моей проблемы.
Без толку. В мейстерских записях никаких секретов не раскрывалось. А ответ отыскать требовалось — дар начинал пугать своей непредсказуемостью. К тому же, я была уверена, рано или поздно генерал поймёт, что его браслет реагировал на меня, несчастный волк был совсем ни при чём. По крайней мере, я в лесной животине никакой магии не почуяла.
Северянин был раздражающе наблюдательным, хоть сам-то хвалил за это меня. Нянька права — хитрец, большой хитрец. И очень опасный.
И когда он, эдак слегка наклонив голову, прищуривался, от его внимательного взгляда хотелось спрятаться куда-нибудь подальше — он как будто под кожу мне залезал. Будто говорил: «Я тебя вижу. Всё про тебя знаю».
Бр-р-р-р.
Надо было придумать, как уговорить его отдать бедного волка. Сказать, например, что в Тахтаре он божье животное, воплощение Волкована, и трогать его вообще-то воспрещается. Но есть ли северянам хоть какое-то дело до наших верований и увещеваний, когда у них в головах только эта их великая миссия — охота?
И я нет чтобы хоть как-то отвести от себя подозрения, задобрить его, улестить, отвести глаза, снова переволновалась и нагрубила. И казалось, чем чаще мы сталкивались, чем степень нашей неприязни друг к другу только росла. А это грозило лишь ещё большими неприятностями. Ну что ты будешь делать?..
Более того, я умудрилась ему угрожать! Ох, мамочки…
Я уткнулась локтями в раскрытый на коленях фолиант, который пыталась изучать, и спрятала лицо в ладонях.
— Да что опять-то? — возившаяся с другой книгой Тусенна шумно перелистнула страницу. — Мы эдак ничего и не разыщем, если ты будешь то и дело вспоминать, как опростоволосилась. Ну повыпендривалась маленько, что ж тебя теперь судить за это на площади? Вот увидишь, Эревин это спишет на бабские капризы. И всё позабудется.
Я развела пальцы так, чтобы послать Няньке испепеляющий взгляд.
— Это что, по-твоему, выходит, он подумает, что я просто взбалмошная девица? Дурища захолустная?
Ни взгляд, ни мой праведный гнев её, конечно же, не впечатлили.
— А ты предпочитаешь, чтобы этот человек, под которым в войну целая армия ходила, оценил тебя как равную себе угрозу? Чтоб сообразил, какая в тебе силища кроется?
Я сдвинула пальцы обратно и промолчала.
— То-то же.
Я наконец отняла руки от лица и вернулась к книге. Ладно-ладно. Пусть взбалмошная, пусть дурища захолустная. Только бы он пореже обо мне вспоминал. Правда, если я планирую спереть у него волка, крайне сомнительно, что это поспособствует его забывчивости.
Формулы и записанные убористым почерком пояснения к ним расплывались перед глазами, но я настырно возвращалась к чтению. Нет, с даром нужно разобраться. Слишком рискованной становилась ситуация, и совершено неизвестно, к чему неумение его контролировать приведёт в дальнейшем.
— Тут ничего нет про естественные проявления, — пожаловалась я. — Только про… не понимаю, что это. Какие-то… а что такое амплефе… амплифе… ампли-фи-кация? Синтез ещё какой-то… процессы транс-фор-мации.
Пояснительные слова указывали на участки формул какого-то особого свойства. В природной магии я такого не встречала. С даром обычно разбирались при помощи относительно простых наборов букв и знаков. В этих формулах неизвестные мне буквы перемежались с цифрами, и получалась совершеннейшая абракадабра.
Тусенна оторвалась от своей книги и нахмурилась, потирая пальцем висок. Выбившиеся из скрученного на затылке узла седые пряди трепал лёгкий ветерок.
— Такого не встречала. Это что-то уж совсем заумное.
— Я и формул-то таких прежде не видела.
Я захлопнула книгу и ещё раз, повнимательнее, изучила её коричневый переплёт и прикреплённую к корешку железную петельку. Ничего примечательного, даже не подписана, но не припомню, чтобы раньше брала её в руки. В своё время мы с Вучко столько диковинных книг из баронских башен натаскали, что у меня и после стольких-то лет не до всех ещё руки дошли. Читала я их вдумчиво и долго, самые важные и оказавшиеся нужными хранила в доме. Остальные — в потайном месте, о котором теперь даже Вучко не знал.
Я снова раскрыла книгу. В душе неприятно скребло от того, что я, кажется, оказалась недостаточно умной для написанного в ней. Досадно. Со всеми прежними фолиантами мы неплохо поладили. И даже если некоторые оказывались не слишком полезными ворожее в быту, какую-нибудь ценную информацию я оттуда всё равно выуживала.
— Видимо, этот мейстер было особенно учёным, — проворчала я и сдалась, отложила тяжеленный фолиант на траву. — Очень надеюсь, что из-за недостатка ума не пропускаю ничего важного.
— А какая нам польза от формул, которых мы не разумеем? — Нянька поелозила взглядом по странице и перелистнула. — А ну как окажется, что это какое-нибудь проклятие или ещё что похуже? Уж лучше обращаться с теми вещами, что хоть как-то понятны. Ты только нос не вешай раньше времени. Что-нибудь да разыщем.
— У нас-то и выхода другого нет, — вздохнула я и собиралась уже перекусить захваченной из дома сметанной лепёшкой, когда из-за поросшего свежей зеленью холма к нам в залитую послеполуденным солнцем ложбину вышел Вучко.
Глава 19
Он покосился на Тусенну, кивнул ей, получил такой же кивок в ответ и ступил под ветви цветущей вишни.
— Ты как нас нашёл?
Вид у него был хмурый, но он всё же растянул губы в лёгкой усмешке.
— Я же ищейка. И неплохой следопыт. Разве забыла?
Да. Точно. Драгоценное приобретение для армии северян. Я до сих пор каждую ночь отходя ко сну благодарила всех богов Свободных земель за то, что чующим дар оказался именно он. Если бы не Вучко, меня бы сейчас почти наверняка волновали проблемы куда более серьёзные, чем незнание формул, подчиняющих дар.
Я сложила руки на коленях.
— Что-нибудь случилось?
Он опустился рядом со мной на траву:
— Это ты меня спрашиваешь?
Я не стала облегчать ему задачу и молча ждала, пока он перейдёт к делу.
— Как так вышло, что мне едва не пришлось вас с генералом по углам растаскивать?
Я поморщилась. Ну что, ей богу, за выражения?
— Глупости. Не пришлось тебе бы никого растаскивать.
— Да? Ты бы себя видела. Шипела, как лесная кошка над куском добычи. Как будто я не в совещательную комнату зашёл, а прямиком на боевую арену.
Ага, значит, я была права — у них в сарае что-то вроде штаба.
— Мы с генералом Эревином… не сошлись во взглядах. Такое случается.
— Да ты ни с кем себя так в жизни не вела, как с ним. Уж и не знаю, кого и от кого мне пришлось бы защищать, начнись между вами драка.
