— Как вы любезны! — Я улыбнулась служанке. — Прошу, помогите мне его надеть.
Она и так это сделала бы, но то, как я тепло попросила об этом, отразилось на её настроении — девушка улыбнулась в ответ и смущенно кивнула.
Разговоры в комнате возобновились, и я смогла немного выдохнуть. Девушки бросали на меня взгляды, преимущественно нейтральные. Лишь девица на диванчике демонстративно смотрела в окно. С такого ракурса отлично просматривалась горбинка на её носу.
— Как вам подходит это платье, госпожа графиня! — Восторженно отозвалась служанка, и все взгляды вновь обратились на меня.
Платье выбирала Джослин, и её безупречный вкус не подвёл меня. Невесомая серебристая ткань юбки переливалась и немного отдавала в синий. Лиф украшали того же цвета листья, вышитые прозрачным бисером; они переходили и на рукава, закрывая руки до локтей. Декольте в этом платье было много скромнее, чем у большинства присутствующих дам, но и оформлено куда изящнее — листья поднимались от талии вверх.
— Спасибо. — Я потопталась на месте. — Оно ещё и удобное!
— Эти расшитые бисером листики выглядят очень нарядно. — Услышала я из-за спины знакомый голос и обернулась. В помещение вошла леди Версалес. — Чего не скажешь о юбке. Половая тряпка и то выглядела бы здесь уместнее.
«Единственная половая тряпка здесь — это ты». — Хмуро подумала я и выдохнула. Димитрий. Просил. Меня. Быть. Сдержаннее.
— Леди Версалес! — Я улыбнулась. Сжала зубы, но улыбнулась. В этот раз она меня не выведет из себя. — Я не обладаю вашим талантом чувствовать себя уверено в экстравагантных нарядах, как вы любите. Предпочитаю то, в чем уверена: изящество, нежность в образе. Даже простоту.
— Простоту! — Оскалилась моя оппонентка, ухватившись за опрометчиво брошенное мною слово. — Это высказывание олицетворяет вас, милочка.
— Наверное. — Невозмутимо отвечала я. — Этим мы с Димитрием похожи. Наверное, потому он и женился на мне. — Я исподлобья посмотрела на леди Версалес, не сдержав победной улыбки. Они могут попирать меня сколь угодно, но единственного факта это не изменит: среди всех напыщенных кликуш королевства Димитрий выбрал меня.
Все в комнате молчали; заносчивая леди Версалес силилась отыскать для меня подходящее оскорбление, но никак не могла в этом преуспеть.
Лучшего момента для появления в гардеробной Элизабет Дюфон и быть не могло. Она вошла, и воздух мгновенно наэлектризовался. Я широко распахнула глаза от удивления: они друг друга ненавидят ещё больше, чем меня!
— Патрисия! — Хлопнула в ладоши леди Дюфон. — Я так давно тебя не видела, что уже и забыла твое вечно постное лицо. Тебя хоть что-то в этой жизни радует?
Не думала, что когда-либо такое скажу, но приход Элизабет меня спас от неприятной перебранки. Всеобщее внимание переключилось на этих двоих.
— Меня радует, когда подобные тебе падшие создания получают по заслугам. — Ответила Патрисия, зло сверкнув глазами.
Элизабет зевнула.
— Я слышала каждую твою реплику уже сотни раз. Может, придумаешь что-то новое? Что-то такое, что может меня уже задеть, наконец?
— Твой отец изменяет твоей матери. — Леди Версалес протянула эти слова, смакуя их.
Элизабет побледнела. Ссора, веселившая её сначала, камнем упала на грудь и обрела совсем другой характер. Мне даже стало жаль леди Дюфон.
— Хранить верность, когда вокруг столько разнообразия — просто моветон. — Она пожала плечами, но все прекрасно видели, как девушку душили слёзы. Не верилось, что Элизабет, что приезжала в Альвион, и Элизабет, что стоит сейчас передо мной — одна и та же девушка.
Дальше стало совсем интересно.
— Дамы! — В дверном проеме показался Димитрий. — Прошу, не сочтите наглостью мое присутствие в вашей святая святых. Я всего лишь украду одну прелестницу.
Он вышел на свет, и по комнате прокатился вздох. Что тут говорить — Димитрий действительно был хорош. Разворот плеч, чернота волос и очерченость губ — абсолютно всё привлекало к нему, пробуждало скрытые желания. Тёмно-серый камзол и белые брюки контрастировали между собой, создавая ансамбль, а вышивка серебряной нитью на груди идеально сочеталась с моим платьем. На его лице уже была маска, почти такая же, как и у меня, только размером больше.
— Как ты красива, Джейн. — В одно мгновение остальные дамы перестали для него существовать, словно их в комнате и не было.
Он протянул руку ладонью вверх, и я доверчиво вложила свою, улыбнувшись. В один момент все оскорбления леди Версалес и её недостойные намёки, все слова Элизабет просто исчезли. Они не могли признать, что их победили, и всячески пытались вывести из строя победившую. Наконец-то я в полной мене осознала, почему Димитрий так просил меня держать лицо: потому, что остальное не имело смысла. Никакие их старания не увенчаются успехом; никогда мой супруг ими не увлечётся. От осознания этих житейских истин даже дышать стало легче.
Димитрий мягко притянул меня к себе, запечатлев на губах короткий, но чувственный поцелуй. Это случилось так быстро, так легко и естественно, так привычно для меня, но остальные глазели, словно отыскали в ракушке огромную жемчужину.
Мы покинули гардеробную и тут же шепотки возобновились, но меня уже не интересовало, что они говорят. Я прижалась к руке супруга и просто шла, куда он вёл, осознавая, что пойду за него даже на смерть.
Мы шли золочёными коридорами. Димитрий вёл меня, придерживая за руку, как наибольшую драгоценность в своей жизни. Мы были одни, за нами никто не направился, потому никто не мог подслушать.
— Я разговаривал с герцогом. — Негромко произнёс супруг. — Он удивился моему присутствию, однако, ничем не выдал своё недовольство. Я не услышал в его словах ни намёка, ни единого подозрительного взгляда он не бросил, но всё же… Чувствовалось напряжение. Он боится. Подозреваю, что его запугали. Будь осторожна, Дженни. Возьми это.
В мои карманы скользнули пузырьки различной формы.
— В прямоугольной бутылочке «Потеря сознания», в круглой «Кара ведьмаря». Другой карман: в пузырьке в форме песочных часов сильнодействующий яд; в том, что совсем крохотный — парализующий отвар. Пользуйся ими с большой осторожностью и в самом крайнем случае, но если видишь, что тебе и вправду что-то угрожает — никого не жалей. Отправь всех спать и беги к экипажу. Мои люди вернут тебя в Альвион, и там ты будешь в безопасности.
— Но как же ты? — Заволновалась я.
Димитрий сжал мою руку.
— Я вернусь к тебе. Обещаю. Ты гораздо более хрупка, чем я. — Потом добавил: — Не забудь надеть маску.
Прямо по коридору виднелись распахнутые двери бального зала. Мы вошли, задержавшись на возвышении, пока нас не объявили: «Димитрий и Джейн Грейсон, граф и графиня Альвийские». Я разглядывала убранство зала из-под полуопущенных ресниц.
В который раз я убедилась, что Джослин выбрала идеальное платье для бала: убранство зала отливало серебром, и я в своем наряде была тут более чем уместна. Мы с мужем спустились по ступеням вниз, и здесь открывался куда лучший вид на интерьер.
Зал был огромен, а потолок, поддерживаемый мраморными колоннами, настолько высок, что у меня закружилась голова, едва я взглянула вверх. Тяжелые портьеры из мягкой ткани каскадами ниспадали к полу, некоторые были подвязаны тонкими серебряными шнурами. Под ногами — идеально ровный, не очень скользящий светлый пол, но я все равно умудрилась поскользнуться на нем.
Люди… Настоящее олицетворение бьющей ключом жизни. Я завороженно смотрела, не в силах оторвать взгляда: все такие лощеные, холёные. Женщины порхали в руках у мужчин; мужчины сияли ослепительными улыбками. Яркие наряды миловали глаз. Я успела подсмотреть парочку подходящих мне фасонов.
Вальс мы уже пропустили, но кадриль как раз должна была начинаться. Вокруг нас вились девушки, явно надеясь на приглашение от графа. Димитрий хотел отправиться мне за напитком, но я вдруг кое о чем вспомнила.
— Дай мне свою маску, пожалуйста. — Тихо попросила я супруга. Димитрий нахмурился, но маску снял.
