Глава 8
Вообще-то, я зареклась появляться на старом городском кладбище. Но, увы, другого места, где можно незаметно встретиться с Райленом, на ум не пришло. Вот и стояли мы с близняшками за ветхим склепом из грубоватого камня, в окружении покосившихся надгробий, под присмотром полуденного солнца. Стояли и ждали.
— Мила, ты правильно место описала? — прошептала я. Нет, на кладбище прохожих не наблюдалось, но говорить в голос было всё-таки страшно. — Может он у какого-нибудь другого склепа ждёт?
Сестрица недовольно скривилась, буркнула:
— Кажется правильно.
Лина тоже на Милу покосилась, словно записка без её участия составлялась и "старшенькая" в самом деле могла напутать. А потом выглянула за угол и пропищала:
— Идёт!
Мила тут же подлетела к сестре, тоже выглянула и взвизгнула от восторга.
— Тише! — шикнула я. — И вообще, вернитесь на место. Немедленно!
Девчонки послушно отступили, но на этом запас благоразумия иссяк…
— Соули, ты помнишь уговор? — поджав губки, спросила Мила. Лина поддержала нахалку хмурым взглядом.
Я тоже поджала губы, и даже кулачок в бок упёрла.
— Уговор? Я никаких обещаний не давала.
— Соули! — возмущённо прошипела "младшенькая". — Соули, он наш!
— Мы его первыми заметили! — вклинилась Мила. — И первыми с ним познакомились!
Не выдержав, возвела глаза к небу. Увы, Богиня если и слышала этот разговор, то вмешиваться явно не собиралась.
— Девочки, вы невыносимы, — прошептала я. — Давайте сперва с тётушкой Тьяной разберёмся, а уже потом шкуру неубитого упыря делить будем?
— Он не упырь! — дружно фыркнули близняшки, а я закатила глаза.
О, Богиня! Пошли этим малолетним дурочкам хоть чуток разума! А мне стойкости, потому что иначе… ох, я даже не знаю, что будет.
Райлен. Нет, он не маг! Он беда, которая нежданно-негаданно на мою голову свалилась. Мало того, что именно из-за него в неприятности вляпались, так он ещё перессорить нас вздумал! Он же прекрасно понял, что анонимку не я отправила, а близняшки, но ответ всё равно на моё имя написал. Причём… причём до того вздорный, что записку пришлось немедленно сжечь!
Скучал он, видите ли, безмерно. Глаза мои, неземные, позабыть не мог. И ради одной благосклонной улыбки целую армию троллей одолеть готов!
А мне из-за этих слов пришлось убеждать близняшек, что с пальца сам собой, от бессонницы и нервов, магический огонёк сорвался, записку подпалил, и поэтому на словах передаю — мол, Райлен готов встретиться и просит сообщить место и время.
Девчонки сперва возмутились — почему это маг не им, а мне о своём решении сообщил, а потом начали подозревать, что записку я не случайно сожгла. И что было в ней… ну то самое — про глаза и троллей. Разобиделись страшно, всю дорогу до кладбища молчали и дулись.
Из мыслей выдернул приятный бархатистый голос…
— Девушки, добрый день.
Ноги резко ослабли, сердце споткнулось, а голова закружилась.
Райлен стоял в каких-то трёх шагах и улыбался той невероятной улыбкой, которая…
О, Богиня! Да какая к троллевой маме улыбка?! У нас же призрак тётушки Тьяны и развороченный саркофаг! И… и… неистовая детская влюблённость близняшек в придачу!
— Госпожа Соули, — брюнет сделал шаг вперёд, потом ещё один… а потом протянул руку и мне пришлось ответить — подать ладошку и позволить запечатлеть на ней поцелуй. Всё по этикету, но…
Мила с Линой шумно втянули воздух и одарили меня жуткими взглядами. Будто это я вписала в свод правил хорошего тона пункт о том, что малолетним девицам руки целовать не положено.
И я уже приготовилась оправдывать девчоночьи странности перед Райленом — всё-таки столь явное неудовольствие крайне неприлично — когда он повернулся к близняшкам и сказал шутливо:
— Девушки, а вам никто не говорил, что когда вы дуетесь, то становитесь похожи на отъевшихся к зиме бурундуков?
О, Богиня! Вот тебе и герцог! Вот тебе и этикет!
На вытянувшихся лицах близняшек читалось недвусмысленное "Что-о-о?!", и я уже испугалась, что сейчас начнётся трансформация, но… маг одарил девчонок улыбкой и желтоглазые нахалки растаяли. Они молчали, но я чётко слышала набивший оскомину вздох — "О, Райлен!".
О, Богиня… Похоже всё гораздо хуже, чем казалось.
— Так что стряслось? — спросил брюнет. Обращался, как ни удивительно, ко мне.
— Призрак.
Думала, маг не поверит и рассмеётся, но Райлен наоборот посерьёзнел.
— Агрессивный?
— Очень.
— Когда появился?
— Сегодня ночью.
— Чего хочет?
Я тяжело вздохнула. Признаваться, что тётушка Тьяна решила восполнить пробелы в нашем образовании, было стыдно. Особенно потому, что некоторым из нас уроки хороших манер действительно нужны. И эти "некоторые" поспешили подтвердить мои мысли…
— Тётушка Тьяна обиделась, что саркофаг с её прахом раскололи, — встряла в разговор Лина.
— Ага, — кивнула Мила. — Обиделась и решила отомстить!
— Она такая противная, — опять Лина.
— Ужасная! — поддержала Мила.
— Вредная!
— Просто фу! — добила "старшенькая".
Я вспыхнула и подумала — а может ну его? Может пойти к родителям и во всём сознаться? А потом упасть в ноги и упросить, чтобы позволили призраку тётушки Тьяны оставаться в доме до тех пор, пока та не научит близняшек уму?
— Девочки, не забывайтесь! — сказала строго, незаметно показала кулак. Какой бы не была тётушка, она из нашего рода. И вообще — о мёртвых или хорошо, или ничего.
Сёстры дружно скривились, а штатный маг города Вайлеса сделал вид, будто ничего не слышал и вновь уставился на меня.
— Тётушка действительно обиделась, — подтвердила я. — А хочет… В общем, сегодня она на нас оцепенение наслала и до рассвета читала нотации. Сказала, что уходить не намерена и пригрозила — если учует мага, то расскажет родителям о том, что на родовом кладбище случилось. Если бы не эта угроза, вас бы пригласили официально, а так…
— То есть пока о призраке никто кроме вас троих не знает? — уточнил брюнет.
Мы слаженно кивнули, а Райлен задумчиво почесал подбородок.
— Странно, — хмурясь протянул он. — Обычно, в таких случаях, призраки приходят сразу, а ваша тётушка только на третью ночь появилась.
— Ничего странного! — прощебетала Лина.
— Всё очень даже не странно, — поддержала "старшенькая".
А Райлен вновь обратил взгляд на меня и приподнял бровь. Я покраснела, но призналась:
— Тётушка сказала, что медлила нарочно. Ждала, когда в нас совесть проснётся.
Уголки его губ дрогнули, а я окончательно смутилась и опустила глаза. Снова вспомнилась встреча в гостинице, его возмутительное признание и не менее возмутительная записка.
