— Что ты со мной делаешь, Цита?
Прогулка по замку продолжалась, но мало кто попадался нам по пути. Скорее всего, князь приказал крессангам разогнать придворных. Муж пребывал в странном расположении духа: то с азартом рассказывал мне о постройке замка, то замолкал задумавшись.
— Что-то случилось, Лей? — спросила я, когда молчание в очередной раз затянулось.
Муж поморщился и ответил нехотя:
— Мойн надумал жениться на внучке Альяра. Я — против! Не желаю через брак сына породниться с этой семьей.
— А Мойн любит девушку? — поинтересовалась я.
— Убеждает меня, что да. Но он подчинится моей воле. Пусть найдет себе другую жену. — Муж, крепко сжав кулак, стукнул по стене, распугав птиц и бабочек в орнаменте.
— Лей, не делай мальчика несчастным. Если он хочет жениться именно на этой девушке, позволь ему.
— Сейчас не время играть свадьбу, Цита, — пробурчал муж. — Нужно, наконец, заключить мирный договор с трезами. А я еще не решил, кого назначу главой делегации.
— Назначь Алльяра, — неожиданно предложила я. — У него не останется времени придумывать новые каверзы против меня, и появится шанс выслужиться перед тобой. Лучше кандидатуры не найти. А ради счастья внучки Алльяр постарается. А ты окажешь ему честь, доверив важную миссию.
Лей задумчиво посмотрел на меня, словно видел впервые:
— Моя умная Цита, — выдохнул он восхищенно и, подхватив меня на руки, потащил в первую попавшуюся комнату.
Помещение, в которое мы вторглись, напоминало лазарет. Узкий операционный стол, около стен полные разнообразных склянок шкафы. В одном из кресел неподалеку от окна сидел древний старик и читал книгу. Лей поставил меня на пол и склонился в глубоком поклоне.
— Приветствую тебя, достопочтимый Фьюнис! — Лей, князь стреттов, поклонился в пояс.
— Наконец-то ты нашел время, посетить меня, — проворчал старик, принимая приветствие как должное.
— Это время нашло меня, — усмехнулся Лей, припадая к руке старца губами. — Хочу просить тебя, достопочтенный Фьюнис…
— Знаю, — старик махнул рукой и улыбнулся, обнажая рот с огромными резцами. Даже я заметила их и испугалась.
— Давай уйдем отсюда, — шепнула я мужу.
Лей раздраженно дернулся:
— Нет. Это Фьюнис, брат старого Мойна. Он сам изъявил желание поправить твои глаза. Это великая удача. Не бойся, все, что ты видишь перед собой, собрал Фьюнис.
— О чем ты? — удивилась я.
— После битвы при Атрине меня принесли к нему без рук, без ног. Матео опознал меня среди искореженных стреттов. Не знаю как, но он умудрился доставить меня к Мойну. Дед призвал на подмогу брата. Вдвоем они смогли нарастить мне конечности и вынули не одну пулю из моего тщедушного тела.
— Не бойся, дитя, — ласково позвал Фьюнис. — Садись на стул спиною ко мне, я должен посмотреть глазные нервы.
— Но, Наягна предупредила, что когда появится зрение, она заберет у меня ступню, которую нарастил Лей! — закричала я. — Лей, я не хочу! — Я вцепилась руками в шелковый кафтан мужа, сминая плотную ткань.
— Она всегда такая своевольная? — усмехнулся старик.
— Да, это же трезарианка, а не стреттка, — рассмеялся муж. — Но так веселее.
Фьюнис расхохотался, улыбнулась и я. Воспользовавшись моментом, Лей усадил меня себе на колени и повернул затылком к лекарю. И через минуту я почувствовала, как что-то тонкое и холодное проникает мне под кожу головы и дальше в черепную коробку. Я не чувствовала боли, только страх. Лей держал меня, как маленькую, не позволяя дернуться или двинуться с места. Казалось, в моей голове двигались щупальца, вызывая то жар, то холод. От напряжения я закрыла глаза, а пальцы инстинктивно сжали батистовый носовой платок, который мне протянул муж. Я потеряла отсчет времени.
— Все закончилось, — шепнул Лей. — Открой глаза, Цита.
Я нехотя разлепила веки и четко увидела окружавшее меня пространство: небольшая комната, забитая всяким хламом и свитками, заменяющими стреттам книги, множество светильников, покатый купол потолка, украшенный старинной мозаикой. Увидела пожилого человека, смотревшего на меня отеческим взглядом, увидела обеспокоенное лицо Лея.
— Что ты видишь, Цита? — мягко, но требовательно спросил Фьюнис. — Говори!
— Я вижу все, — расплакалась я, уткнувшись мужу в плечо. — Теперь Наягна отберет у меня ногу?
— Глупости, — проговорил старик. — Она не посмеет. Не плачь, все закончилось.
Старик взял платок из моих рук и самолично вытер слезы, катившиеся из прозревших глаз. Снова отвесив поясной поклон, мы попрощались и покинули комнату под бодрые напутствия Фьюниса. Уже в коридоре я вспомнила, что смятый мокрый платок так и остался у старца.
— Давай вернемся, — попросила я мужа. — Некрасиво оставлять мокрую грязную тряпку…
Лей усмехнулся и учтиво открыл передо мной дверь, из которой мы только что вышли. Я вступила в комнату и остолбенела. Белые голые стены, натертый до блеска мраморный пол, зеркальный потолок.
— Что это? — изумилась я.
— Зал для танцев, — пожал плечами Лей. — Разве в Трезариане не танцуют?
— Танцуют. Но куда подевался Фьюнис?
— Переместился в другую плоскость, — отмахнулся муж. — Вместе с твоим платком
Глава 32. Лей
Стратту-арре — величественный город, столица княжества, простирался внизу перед замком. Словно длинный белый язык уходила вниз царская лестница, соединяющая замок с городом. Толстые низкие стены, окружавшие мраморные ступени, казались монументальными, а украшающие их барельефы с фигурами сказочных животных придавали сооружению величественный вид. Невдалеке от княжеской резиденции виднелись белые особняки знати, чуть дальше расходились одноэтажные кварталы ростовщиков и ремесленников, а за ними шли глинобитные лачуги простого люда. Но раз в месяц любой страждущий имел право прийти к лестнице Кхрато-аннов со своими тяжбами и мольбами. И любая жалоба гражданина Стратту-арре доходила до ушей правителя или его наследника. Таков древний обычай. И каждый священный день месяца я спускался по белым мраморным ступеням, принимая жалобы и отдавая приказы. Мойн, как только ему исполнилось пятнадцать, всегда сопровождал меня. Сейчас мы оба находились в центре площади перед нижними воротами замка. Оставался всего шаг до лестницы. Внизу прибывала толпа. Крессанги замерли на каждой ступени, готовые при первых признаках опасности отразить нападение. Я посмотрел на Мойна, стоящего рядом. Сегодня мой сын был мрачен, лоб прорезала вертикальная складка, явный показатель недовольства.
— Если я пошлю сватов к Аллинаре, ты улыбнешься? — прошептал я. Громко говорить не полагалось, внизу на ступенях начал собираться народ. Мойн дернулся. Вероятно, ему показалось, что он ослышался. Он украдкой посмотрел на меня.
— Я тебя правильно понял? — чуть слышно поинтересовался сын. — Почему ты изменил решение?
— Цита меня убедила, что вы с Аллинарой любите друг друга.
— Она видела нас мельком, — пробубнил Мойн.
— Порой хватает жеста или взгляда, чтобы убедиться в искренности чувств. Женщины такие вещи чувствуют сердцем. Дарра тоже убеждала меня согласиться на вашу свадьбу.
Сын счастливо улыбнулся.
— Ты скажи еще, что Лейя тоже замолвила слово.
— Твоя сестра не осталась в стороне. Ей нравится Аллинара. Лейя убеждена, что она добрая.
— О, Наягна, сколько у меня базивсов! — довольно заявил Мойн, воздев руки к небу. В этот момент послышалась барабанная дробь, возвещающая о начале церемонии. Стретты замерли на ступенях, а мы с сыном сделали шаг им навстречу.
Пока я принимал жалобы у представителя гильдии красильщиков тканей, Мойн спустился вниз к широкому подножию лестницы, конусом сходившей от нижних ворот замка. Там жались простолюдины в немой надежде, что их услышат. И сегодня мольбы каждого дошли до ушей молодого князя. Не осталось ни одного обиженного или обездоленного, кому не помог бы Мойн. Так рождаются и живут в народе легенды. Маленькие дети, сидящие сейчас на плечах у своих отцов, или держащиеся за юбки матерей, скоро вырастут, но этот день отложится в их памяти. Своим потомкам они перескажут удивительные события многолетней давности, когда видели юного князя, спешащего на помощь.
