дальше, взявшись за руки, а Фезир давно уже сладко посапывал, скрутившись у моего левого бока.
— Я обещаю, что расскажу тебе все, что знаю сам, Марлена. О ведьмах и прочих существах. Но сначала давай я закончу грустную историю любви Корделии и Роберта.
— Давай, — у меня в тот миг сжалось сердце.
А вдруг когда-нибудь, например, сто лет спустя, кто-нибудь будет рассказывать печальную историю нашей с Сэмом не случившейся любви?
Сэм легко вздохнул и продолжил говорить. Его голос завораживал, опьянял, мне нестерпимо хотелось прильнуть к нему, но я держала себя в руках. Нельзя. Пока еще глас разума был сильнее тяги к нему, но я чувствовала, что с каждой минутой бороться с ней становилось все труднее и труднее.
— Корделия и Роберт решили единогласно — им не по пути. Они бросили вызов самим Богам и разрушили путы истинности. Эти двое думали, что могут противопоставить свою волю высшим силам. Но все мы знаем, такое остается безнаказанным лишь в детских сказках. На деле же все обстоит совсем иначе. Гордые и спесивые, они даже не подозревали, что кара за отказ от истинности будет слишком сурова.
Парень умолк лишь на минуту, видимо, переводя дыхание, но я не вытерпела:
— Что же с ними случилось, Сэм?
Он мягко улыбнулся, его улыбка никак не вязалась с его последующими словами:
— Все худшее в характерах Корделии и Роберта усилилось, они и прежде были слишком категоричны, нетерпимы к чужим мнениям, а теперь и подавно. Королева недолго терпела своеволие рода бывшего истинного, уже в скором времени она выслала их из королевства. Роберт и не сопротивлялся этому ее желанию, он собрал тех, кто согласен был следовать за ним хоть на край земли, и ушел в Дикие земли. Роберт был горд и недальновиден, он обрек своих потомков на долгие годы лишений и утрат. Они оба быстро ушли. Но на их место встали их ярые последователи. Если после их смерти была надежда помирить род отступников и королевскую династию, то после вступления на трон дочери Корделии — надежда растаяла на глазах. Дочь Корделии выросла без матери, та умерла при родах, ее отец был слишком слаб характером и обладал мягким нравом, он практически не вмешивался в политические дела. Так вот, дочь Корделии придумала свою версию истории отступления родов в Дикие земли — она объявила Роберта предателем и обманщиком. С ее точки зрения — он бросил вызов всему королевству, и за это он и его потомки не должны ступать на прежние родные земли.
Наступила тишина, лишь сладко посапывал Фезир, я же медленно обдумывала услышанное, не в силах сейчас осмыслить сказанное Сэмом полностью.
— А какую версию событий знаешь ты, Марлена?
— Я? — в замешательстве посмотрела на парня, не думала, что он спросит.
— Ну да, ты же не могла ничего не знать о тех родах, что живут на Диких землях?
«Ты знаешь, Сэм, если честно, все мое детство и юность мне было совсем не до королевских распрей с кем бы то ни было. Часто я думала лишь о том, чтобы сытно поужинать»
Но, конечно, я не произнесла это вслух, я сказала совсем другое:
— Ты знаешь, Сэм, если честно, при дворе очень мало говорили об отступниках. Да, известно, что когда-то давно Старший рода Драконов Земли натворил нечто ужасное, за что был сослан на Дикие земли. Но это все, — я развела руками.
— С глаз долой, из сердца вон, — усмехнулся Сэм.
— Так и есть, — подтвердила я. — Гораздо больше и чаще говорили о Диких драконах, об их постоянных атаках на границы королевства, о том, что всем родам надо держаться едино, только в этом случае возможна полная победа…
Я умолкла.
— Ты вспомнила о Драконе Воды, детеныше, который перенес нас через реку? — прозорливо заметил Сэм.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно спросила у него. — Ты что, уже читаешь мои мысли?
— Нет, — хохотнул парень. — Твои мысли мне пока не доступны. У тебя же на лице все написано.
— Знаешь, ты прав, — очень серьезно ответила ему. — Та информация, что ты поведал мне, и впрямь вывернула привычный мне мир наизнанку.
— Мы можем все изменить, Марлена, — жарко проговорил Сэм, схватив меня за обе руки. — Мы можем рассказать всем в королевстве правду о Диких драконах, мы можем убедить всех, что они не так опасны. Они агрессивны только в ответ на действия людей. Мы можем…
— О, Сэм, — я заглянула в серые глаза. — Я всего лишь… — я запнулась, вдруг понимая, что я никто. — Я никто. Не в моих силах перевернуть представления людей.
— Их взгляды зашорены, Марлена, но они смогут поверить нам. Нам с тобой, Марлена. Мы первая истинная пара, нашедшая друг друга за последнее столетие!
— Ты думаешь, это что-то значит для остальных?
— Уверен, что да! Мы принесем королеве Сердце Дракона, мой род вернется в королевство. Нас мало, но достаточно для того, чтобы в голос поведать правду. Пусть к одному бы не прислушались, но когда говорят полтысячи голосов…
— Я… не могу, Сэм, прости.
Я встала, стараясь не потревожить летучего мышонка, прошла к столу, заварила чай. Сэм подошел, молча сел.
Несколько минут стояла тишина. Я металась — то вдруг хотела ему рассказать все-все о себе, чтобы он понял, то вдруг понимала — он не поймет, он жаждет одного, а я — совсем другого. Мы не лучше, чем Корделия и Роберт…
Внезапно на меня снизошло озарение:
— Подожди, Сэм. Но ведь сначала ты говорил о том, что расы драконов и людей воюют с самого момента прихода в мир людей! А после говоришь о том, что драконы не опасны!
— Вспомни мои слова, Марлена, — невозмутимо проговорил Сэм, — я говорил: «Люди яростно теснили драконов, те отвечали не менее яростным отпором». Отпором, Марлена! Сами Дикие драконы никогда не нападали первыми.
Я в глубокой задумчивости достала чайные чашечки, чудом уцелевшие во время землетрясения, поставила их на стол, присела напротив своего истинного.
— Марлена, прости, — удивил меня парень. — Я не вправе настаивать на своем, я лишь могу просить тебя подумать. Я очень хотел бы, — он поднял на меня тяжелый взгляд, — чтобы ты рассказала мне о себе.
— Нет, — я помахала рукой перед его лицом, шутливо толкнула его в плечо. — Так будет нечестно, Самюэль Рорнер, сначала ты обещал рассказать о себе.
— Уже глубокая ночь, ты не хочешь спать?
— Я поняла, — кивнула в ответ. — Ты тоже пока не готов открыться! А давай, — я разлила заваренный чай по кружечкам. — Ты расскажешь мне все, что знаешь о ведьмах. Если, конечно, ты сам не хочешь спать.
— Не хочу, — улыбка озарила лицо
