он с местных жителей успел состричь! Вот только…
— Мистер Тан, — окликнула я призрака. — А вот вы что-то говорили про артефакты, которые Мёрфи по всему кладбищу рассовал. Покажете, где лежат?
— Отчего же не показать? Покажу. — Он с тревогой выглянул в окно и недовольно цыкнул. — Но попозже. Ты пока с народом разберись. Чувствую, эти вилы да факелы по твою душу.
— Какие фак-факелы?! — перепугалась я и, вскочив, бросилась к подоконнику.
По дороге к кладбищу спускались литлвиладжцы. Много. С полсотни или около того. Впереди всех шли двое мужиков. Один нёс колобежку, второй — связанного и перекинутого через плечо Джейми. Толпа шумела, как штормовое море, щетинилась косами да вилами, плевалась огненными брызгами с чадящих чёрным дымом факелов и выглядела, мягко говоря, недружелюбно.
— Никуда не уходите, — не отрывая глаз от улицы, бросила я призраку. — Я сейчас разберусь и договорим.
— Разберётся она… — прокряхтел старик и провёл по рукам, словно рукава закатывал. — Иди уже. А я подсоблю. Только ты того… не пужайся.
Боевым заклинаниям алхимиков не учили, да и дед не счёл нужным поделиться со мной, как оказалось, столь полезными в быту знаниями. И я отчаянно жалела об этом, когда решила встать на пути разъярённой толпы, решившей взять штурмом погост.
С другой стороны, если подумать, горожане ведь не знали, что некромант я только наполовину. Значит, есть шанс обойтись пустыми угрозами. Без демонстрации силы, так сказать. Ну и мистер Тан велел же «не пужаться». С призраком я нос к носу столкнулась впервые, но о тех, которые более низкого класса, слышала: по-настоящему навредить они не могли, а вот напугать — очень даже.
— Clamor (Шум), — шепнула я простейшее заклятие, усиливающее голос. В подвалах студенческих лабораторий оно было едва ли не самым необходимым. Особенно, если хочешь и сама до старости дожить, и не убить никого при этом. Ибо, когда вокруг всё клокочет, бурлит и взрывается, донести до брата или сестры-алхимика весть о грядущей опасности — это первейшая из твоих обязанностей.
Заклятие морозцем сковало моё горло, и я, выставив вперёд руку, рявкнула так, что аж у самой уши заложило:
— А ну, стоять!
Мужик с колобежкой на плече пошатнулся от неожиданности, а вот торопившаяся следом за ним баба плюхнулась задом в дорожную пыль и тут же голосисто запричитала:
— Убивают!
— Молчать! — велела я, и кулаком для острастки пригрозила. — Это что за балаган? Госпожа моя Смерть не терпит шума и суеты!
Фраза, интонация и манера говорить была целиком позаимствована мною у деда. Тот не раз останавливал этой формой обращения наши детские баталии. А вот батюшка предпочитал говорить: «Что за шум, а драки нет?». Впрочем, сейчас эти слова могли посчитать провокацией или, того хуже, руководством к действию.
Нам это сейчас ни к чему. Нам сейчас надо заложников освобождать. Для начала.
— Поставьте моего помощника на землю и развяжите немедленно! — прикрикнула я на здоровенного мужичину в кожаном переднике и тёмных нарукавниках поверх сероватой рубахи. — Взяли моду…
— А чего он? — проворчал мужик, выполняя моё приказание и при этом оглядываясь на других бунтовщиков. — Прибёг, разорался. Сказал, что власти всех наших помощников себе забирают…
— Враньё это! — вспыхнул Джейми, выпутывая запястья из верёвок и со злостью глядя на мужика. — Вы, мастер, лучше б не бабским сплетням верили, а к заказчикам прислушивались, когда они жалуются на сапоги из картона замест кожи.
— Не было такого! — взревел мужик, а в толпе фыркнули:
— Как же не было? Когда было? — И тут же добавили глубокомысленно:
— Какие бабские сплетни? Я не понял, сказано же было… Марта, твоих рук дело? Языкатая баба…
— Что опять языката? — ахнул кто-то женским голосом, и на первый план колобком выкатилась вдова Споти. — Что языкатая? Это вам всё равно, а у меня последнего кормильца забирают. Сиротой по миру пускают. Без кола, без двора…
— Молчать! — снова потребовала я. — Мне ваши причитания сейчас недосуг слушать. Хотя поговорить нам с вами, миссис Споти, есть о чём. И начать, думаю, стоит вот с этой листовки. — Кивнула я на приколоченный к воротам пасквиль, обвиняющий меня в том, что я решила в Литлвиладже устроить перепись зомби-населения.
— А что не так с листовкой? — спросил мужик с колобежкой, и я, во избежание кровопролития, так сказать, глубокомысленно вздохнула, а вдова Споти, почуяв, что дело пахнет жареным, растворилась в толпе, как кусочек масла в каше.
Я окинула притихшую, но по-прежнему напряжённую толпу мрачным взглядом и с решительностью самоубийцы произнесла:
— В чём причина вашего недовольства, дорогие сограждане? Я ведь только исполняю свой долг. Тревожусь о здоровье литлвиладжцев.
— О своём тревожься, а наше не тронь, — буркнул мужик, делающий сапоги из картона. — А лучше прямо скажи, что недоучка. Мистер Мёрфи говорил, что живые мертвецы безопасны, как младенцы. Что это предовая…
— Передовая! — исправили его из толпы.
— Да один хр… Кхм. Передовая, короче, технология. И что в Сити все богатеи ею пользуются. Что, скажешь, не так?
Я на секунду задумалась. Поведать, что Ратмир Мёрфи плут и мошенник, который несколько лет водил за нос целый город? Так ведь не поверят же. А если и поверят, то ещё больше разозлятся. Поэтому я решила поступить иначе.
— Даже если и так, то не мне вам говорить о том, что любая вещь может сноситься. Только срок дай. А ваши помощники уже отслужили своё. К тому же…
— Снова здорова! — взвыла толпа.
— Опять она за своё!
— Ату её, ребята! Пусть Отис нам другого некроманта ищет!
Я снова подняла руку, призывая к тишине, и в этот миг за моей спиной раздался чудовищный скрежет, а затем волна ледяного, пахнущего сырой землёй ветра едва не сбила меня с ног, но тут же отхлынула, обогнув мою фигуру, как вода огибает камень, и обрушилась на толпу возмущённых горожан.
Деревья стонали под дикими порывами ветра, пыль смешалась с розовыми и жасминовыми лепестками, летела в перепуганные лица, забивая глаза и мешая дышать. Литлвиладжцы рыдали, ползая на четвереньках и пытаясь найти выход из этой злобствующей круговерти. Джейми трясся, прижавшись ко мне всем
