— Хозяйка, — ворвался голос в мои мечты.
Я поморщилась — что ж меня в покое не оставят, ведь только что было так хорошо!
— Что?
— Я… это… решётки принёс, — огромный детина мялся, переступая с ноги на ногу, с двух сторон его удерживали двое, не давая подойти ко мне.
— Решётки?
А голос-то у меня — ни дать ни взять, как у простуженной вороны.
— Это… для рыбы.
Я наконец пришла в себя.
— Спасибо, — подошла, протянула руки.
— Может, помочь? — кузнец жадно смотрел на тазы с маринованной рыбой.
— Увы, нельзя. Но если подождёте немного, то… Мы вместе узнаем, получится приготовить здесь еду или нет.
Глава тринадцатая
— Не вышло, — вздохнула я, с печалью вглядываясь в угольки — всё, что осталось от картошки.
— Это — не прах, — сдвинула брови матушка Мю, ковыряя палочкой остатки.
Деятельная, позитивная и неунывающая, эта женщина с раскрасневшимися от близости костра щёчками и неподдельным, искренним энтузиазмом в глазах по-настоящему восхищала! Идеальный помощник. Чувствую, вместе мы горы свернём.
— То есть картошку я просто… проворонила?
— Совершенно верно, — матушка Мю улыбнулась. — Зато рыба была выше всяких похвал. — Начальница приюта мечтательно подняла глаза к небу, вспоминая горячее блюдо.
— Завтра затеем кашу для малышей, — я зевнула и потянулась — спина затекла, — и посмотрим, как будет вести себя сыр, мне обещали привезти его с границы.
Я мечтала о том, как буду варить сырный суп. Странно… Никогда не видела себя в роли поварихи, а тут… Азарт проснулся — с чего бы это? Наверное, всё дело в волшебном мире и в том, что теперь я — ведьма.
Горячая рыба досталась всем — мастерам, что делали ремонт, кузнецу. Мы подкрепились, и матушка Мю поделилась со мной постельным бельём. Дом протопили. Кекс вместе с Патриком осваивали хозяйство.
— Одной мне не справиться, — я смотрела на затухающие угольки. — Когда прознают, что тут — горячая еда… Боюсь, штурм начнётся быстрее, чем я успею обдумать меню.
Матушка Мю покачала головой:
— Надо что-то придумать.
— Жалко, с рыбой не получилось так же, как с кашей, — вспомнила я ожившую сказку и простенькое заклинание: «Горшочек — вари»!
Даже если матушке Мю и было интересно, что там такое я учудила с кашей, спрашивать она не стала. То ли устала, то ли решила не совать нос в ведьминские секреты. Мы закидали костёр снегом и разошлись.
Дом. Мой!
Внутри помещение просторнее, чем казалось снаружи. Открыв тяжёлую дверь, я попала в зал. Добротная, резная барная стойка. Огромный очаг — быка можно зажарить. Огонь отплясывал в полутьме, подмигивая новой хозяйке, а вот мебели, увы, не было — ни стульев, ни столов. Гостей посадить некуда — какой же это трактир?
За барной стойкой приоткрыта дверь — должно быть, на кухню и дальше — в хозяйственные помещения. У противоположной стены — лестница на второй этаж.
Я прикрыла глаза и увидела, что здесь — полно народа. Добравшиеся до столицы по торговым делам купцы сдержанно улыбались, поднимая кружки с пивом — они довольны заключенными сделками. Возле огня мурлыкал, нежно прижимая лютню к груди, проезжий бард. На сладкоголосого юношу из-за стойки бросает жаркие взгляды молодящаяся хозяйка…
Очнулась, услышав как… вздохнули стены — печально, но с надеждой.
— Соскучились по хозяйке? — тихо спросила я.
Нет ответа.
— По тем временам, когда тут кипела жизнь?
«Да… — услышала я. — Да-да-да!»
— Госпожа Ведьма! — со второго этажа с ликующим грохотом скатился Патрик.
От неожиданности я только что не подпрыгнула. Картины прошлого исчезли, будто и не было.
— Вот… Что ты кричишь, а? — проворчала я.
— Там такие комнаты! — закатил глаза мальчишка, уже переодетый в приличную приютскую одежду, — вы не представляете! Они пустые!
Я чуть было не рассмеялась, но тут же прикусила язык. Если помнить себя с того момента, как попал в приют, то… Отдельная комната — невозможная роскошь. Патрик никогда не оставался один за закрытой дверью в тёплой комнате. Приходилось выбирать — свобода под дождём и ветром, лохмотья, голод, ночёвка в лучшем случае под телегой, или тепло, чисто, уютно, накормят, но ты не сможешь и секунды побыть наедине с самим собой…
— Кекс устал и заснул, — отчитались мне о состоянии любимого питомца. — Какие планы на завтра?
— Готовить. Много, — ответила, оглядываясь в поисках хоть чего-нибудь — ноги не держали.
— Там нам столько посуды нанесли! И продуктов. Вы не думайте, мы все в лари упаковали, не испортится.
— Что за лари?
Честно говоря, очень хотелось спать. Запереться в пустой комнате, упасть на кровать, закрыть глаза и покинуть окружающую тебя сказочную действительность хотя бы часов на восемь. Но так нельзя — надо пойти, посмотреть, что там.
Мы пересекли зал и зашли… О! Это была кухня моей мечты. Ну, если ее хорошенько отмыть, конечно.
Жаль, конечно, но сон похоже откладывается.
— Где тут тряпки и вёдра?
— Зачем? — всегда хитрые, лукавые глаза скомороха смотрели с искренним изумлением.
— Мыть, — я попыталась подавить зевок, но получилось плохо.
— Сил не хватило, — опустил голову мальчишка. — Убрался только в зале и спальнях. А кухня… Госпожа Ведьма, я завтра всё доделаю, честное слово!
— То есть ты всё это сам… — мне стало стыдно — ребёнок буквально с ног валился, а я этого даже не заметила. — Так, всё! Спать.
— Мне идти в приют? Раз я бесполезен…
— Патрик, — я обняла мальчишку. — Если хочешь, оставайся, — горло сдавило, слёзы выступили на глазах. — Оставайся. И…
Махнула рукой — и заплакала.
— Насовсем? — Почти беззвучно прошептал мальчишка.
— Насовсем, — кивнула, решив, что когда придёт пора возвращаться, я что-нибудь придумаю.
Будь что будет! Ребёнку нужна семья, в каком бы мире он ни был. А мне — сын.
13-2
Я держала Патрика за руку, гладила по голове, думая о том, что надо бы запастись успокоительными. Кекс пришел все же к нам, даже спрыгнул с кровати, а ножки у них тут высокие! Можете себе представить, на какой подвиг отважился мопс?
— Когда я проснусь, это не окажется сном? — спросил мальчишка, и глаза его наконец закрылись.
— Ни в коем случае, — ответила я, стараясь не разреветься.
Надо решить, что делать с документами. Как тут у них, в королевстве, положено детей усыновлять? Что я буду делать, если придётся возвращаться в наш мир, я даже думать боялась. С другой стороны, тот, кто запросто превращается в птицу, наверняка что-нибудь придумает. Безвыходных ситуаций не бывает.
Кекс остался с Патриком, бросив на меня выразительный взгляд, мол: «Ну, ты же понимаешь, ему нужнее».
— Ладно, спи тут, — проворчала я и на цыпочках отправилась в соседнюю комнату.
На кровати лежала ночная рубашка — до пят, с вышивкой по вороту и длиннющими рукавами.
— Этому миру просто необходимо нормальное бельё, — прошептала я, забираясь под одеяло. — И пижамы…
Мечтая о том, как со временем непременно произведу в королевстве модную революцию, закрыла глаза. Но… сон никак не желал приходить. Так не пойдёт — надо выспаться, завтра тяжёлый день. Попробовать считать овец?
— Раз, два, три…
Как ни пыталась представить летающих по млечному пути милых, пушистых, беленьких мекающих овечек — ничего не получалось. И вдруг…
Наверное, я всё же заснула. Я лечу, словно птица! Рукава рубашки развеваются, разгоняя звёздную пыль. Может, зря я на неё злилась? В пижаме вот так, наверное, не получится. И о чём я только думаю?
Огромный, чёрный важный грач выплыл из темноты и стал кружить вокруг, задевая крыльями звёзды, увлекая всё дальше и дальше — туда. где млечный путь растворялся за горизонтом. Я хотела спросить, куда это мы летим, но тут появилась маленькая, вёрткая синичка. Мы то летели все вместе, то грач исчезал, то синичка играла с овечками в прятки — всё мелькало, летало, кружилось, мерцали звёзды…
