Другие варианты того, чтобы разобраться в смертях студентов, тоже ничего не дали. Нет, в библиотеке «Истона» нашелся целый стеллаж, посвященный этой трагедии. Что было совсем не удивительно. Но, увы, для Сэма это было совершенно не полезно.
Потому что ни в биографиях погибших, ни в газетных статьях, ни в отчетах независимых и государственных расследованиях, устроенными кланами Нерт и Льес, не было единства. Возможно, его не было, потому что каждый пытался обвинить в случившемся кого-то другого.
Льесы упирали на то, что Нерты заигрались и почувствовали себя слишком всемогущими, раз одному из своих разрешили сотворить такое. Нерты, наоборот, сводили все к самим студентам, которые оказались в трагический момент зависимы только от главы академии, и напирали на то, что вот если бы за теми студентами был могущественный клан, никто бы из них магию и жизнь не выкачал бы… Независимые эксперты выбирали позицию того клана, которому симпатизировали.
А, возможно, единства не было потому, что никто, кроме Сэма, не знал истинных мотивов проводимого ритуала и то, какие цели тогда преследовались. Но Сэм-то знал!
Да только характер смертей указывал на то, чего не было. А то, что было — словно никак и не влияло на события. И чем больше Сэм пытался расчетами и сопоставлениями выяснить причину этого, тем больше он только запутывался. И он никак не мог отделаться от ощущения, что кто-то с самого начала повел ритуал по совсем другому пути. Но кто это мог быть?
Ответ снова был только один. И снова указывал на Элире.
Но неужели она могла вот так зачем-то убить себя, выбросив в реальность столько бесхозной сырой магии? И если могла, то зачем?
Без открытия кабинета ректора, Сэм не мог найти ответы и на это.
И это все — на фоне утомляющей и какой-то неправильной Истинной связи. Такой, которая все больше подводила его к мысли без объяснения причин прекратить любые встречи с Татьяной.
И не ради него, нет. А ради девчонки, которая просто не знала, каких демонов он скрывал за равнодушием. И с каким трудом это давалось ему каждый день. С него было достаточно ее злости на него. Не хватало еще презрения, отвращения и ненависти.
А потом однажды это закончилось.
В какой именно момент его связь с Татьяной перестала быть острой и болезненной, он не мог сказать. Еще вчера все было, как обычно. И даже находится с ней в одном мире было трудно: ни один его вдох не был свободным и легким, в каждом из них была растущая и пугающая его потребность в ней. Видеть, дышать, чувствовать, прикасаться… Что угодно, лишь бы была рядом.
Но на следующее утро Сэм, проспав дольше обычного, проснулся совершенно спокойным. Будто кто-то все отменил или выключил. Или вылечил его от этой тяжелой и изматывающей болезни каким-то неизвестными чарами.
По началу Сэм не поверил в то, что случилось. Ни откаты, ни связь так работать были не должны. По крайней мере, он ничего про такие случаи не знал. Но уже днем, когда на урок к нему Татьяна прибежала откуда-то запыхавшаяся и веселая, он впервые за все время решился сократить те самые шаги между ними.
Сделал это — и сразу же убедился, что никаких обостренных чувств между ними больше нет. И настолько был поражен этому факту, что другой — что у девчонки в окружении случилось что-то хорошее, прошел мимо него. А позже ему вовсе стало не до ее личной жизни.
Так и не выяснив толком, что же именно с ним было, он решил, что раз ничего больше к девчонке не чувствует, то сперва нужно решить самые главные задачи. А всякие магические псевдо-аномалии оставить на потом.
Для начала нужно было разобраться, как же на самом деле погибли студенты.
Личных ресурсов Сэма для этого было мало. Но на счастье, прима ректор тоже была заинтересована в этом. И уговорить ее помочь с расследованием и через нее нанять лучших частных сыщиков не составило труда.
Сэм мог сделать это сам, никого не посвящая в планы и сомнения. Тем более, если этот «кто-то» был из Льесов. Но, хоть его тело, измененное магией перевертышей еще на Земле, и его аура, измененная уже в Акрле, не могли выдать истинную личность, действовать совсем открыто он не стал. Особенно, помня замечание Фирэллен на празднике.
А что, если альва права и он действительно слишком самоуверен? Или вдруг она все-таки донесла на него кому следует?
Чтобы знать это наверняка, для начала ему нужно было встретиться со старой подругой. А после праздника Светения у Сэма не было никакого желания хотя бы пересекаться с ней, не то, чтобы встречаться. И уж тем более по такой причине, как гибель студентов и Элире.
Так что, между тем, чтобы обратиться за помощью к старым друзьям и к новым неожиданным союзникам из давних врагов, Сэм выбрал второе.
И не прогадал.
Нанятые Анной арэ Льес детективы в кратчайшие сроки собрали обширное досье на всех погибших и их семьи. А также на всех, кто тоже попал тогда под действие ритуала, но не погиб и дожил до этих дней. И даже на тех, кто стал свидетелем трагедии и тоже все еще был жив и здоров.
Эти данные рассказали Сэму многое. И не только о том, что он не ошибся в предположениях и в тот день студенты умерли не из-за его ритуала. А еще о том, что кто-то всеми силами пытался это скрыть. Потому что несколько магов, которые после пытались дать разоблачающие интервью, исчезли или погибли при таинственных обстоятельствах.
Кто был этот кто-то, хотя бы из какого клана, Сэм не мог даже предположить. Как и то, кто же тогда вмешался в ход ритуала, а, самое главное, как. Но то, что ответ на это кроется в запертом кабинете ректора, Сэм больше не сомневался.
Этот кабинет нужно было открыть! Любым способам. Но тут Сэм просто не знал, что еще сделать. Оставался только один вариант — на время лишить защиты всю академию, полностью перенастроив весь его контур.
Это не только было слишком рискованно для него, ведь если он не справится, он полностью и на долго лишит себя магии. Но это было опасно для всей академии. Потому что никто точно не знал, из каких именно чар сплетена защита «Истона», так как каждый ректор добавлял в нее что-то свое и улучшал их на свой вкус.
Но вдруг помощь пришла оттуда, откуда он ждал ее меньше всего.
От Татьяны.
Глава 18
Татьяна
В очередной раз проснувшись от собственного крика, я уставилась в чернеющий потолок. Ох… Спасительная темнота. Никогда в жизни особенно не любила ее, но с недавних пор вид ночной комнаты стал неким якорем. Стоило только ее увидеть, как сразу вспоминала, где я и кто я.
И что я — живая, целая и невредимая. А не плавящаяся в серебристом свете до костей, пока мне магией же выкручивают эти самые кости.
И что можно дышать — легко и свободно. А не задыхаться от удушенья, пока расплавленное «серебро» вливается в горло.
Ужасный серебристый свет и отвратительное жидкое серебро. За ночи кошмаров я успела возненавидеть их до такой степени, что меня напрягала любая магия, которая была похожа на них.
А, между тем, я знала сразу два похожих по цветам проявления силы. Свет из сна очень сильно напоминал о Фирэллен, а жидкий «металл» о перевертышах. Поэтому сперва я думала, что эти кошмары — это просто трансляция моих переживаний. Какая-нибудь психологическая ерунда, связанная с проекцией чего-нибудь куда-нибудь.
По началу, когда это только началось, я так и думала. Было много причин так считать.
Ну, хотя бы то, что начались они как раз с того дня, как я стала официально работать у Фирэллен. А боевая форма этой альвы имеет именно такой же яркий и запоминающийся серебристый цвет, какой заполнял во снах-кошмарах все пространство. А еще она просто обожала носить одежду в этом цвете или похожих на него оттенках. Эдакая ледяная королева. Хотя, мне кажется, красный был бы ей больше к лицу.
Что же касалось полиморфов, то тут все объяснялось Айраной, ставшей моим непосредственным начальником. Она ведь обучалась на мага этого направления. И в любое свободное время то растила себе птичьи ногти, то лисий хвост, а то и кошачьи уши.
