class="p1">— Что ты делаешь? — спросила Дженна.
— Хочу убедиться, что ты не заболеешь, — ответил Люмьер. — Липовый цвет лечит и снижает жар. Сейчас немного остынет, и выпьешь. Кружка, правда, уплыла… Попробую перелить во флягу, она почти пуста, и источник воды рядом, наберу потом.
Дженна не противилась. Она выпила липовый чай, затем свернулась на земле и вскоре спала, а Люмьер сидел и смотрел на огонь. Его завораживало пламя. Опасное и в то же время необходимое. Бывает ведь… Как вода: и напьешься, и утонешь. Стихия — это нечто прекрасное и непредсказуемое. Вскоре волк почувствовал, как становятся тяжелыми веки. Он тоже улегся у костра и крепко уснул, а когда проснулся, понял, что огонь погас, а солнце клонится к горизонту. Вот это выспался!
Люмьер приподнялся, обернулся, поморщился. Дженна спала: тяжело, будто в забытьи. Она выбралась из плаща, и теперь волк мог видеть обнаженные плечи и тонкую ткань сорочки. Он пересел поближе к девушке, коснулся ее лба. Горит. Плохо дело. Будить не стал. Вместо этого собрал другие травы, снова разжег костер и сделал отвар, и только потом попытался дозваться:
— Дженна.
Она сонно открыла глаза.
— Люмьер? Я сейчас полежу немного, и пойдем, — пробормотала сипло.
— Завтра пойдем, — пообещал ей волк. — Пока выпей чай и отдыхай.
— Жарко…
Дженна окончательно выбралась из плаща, потом вспомнила, что не одна, проверила свои вещи и хотела было одеться, но Люмьер остановил:
— Пусть еще высохнут.
Он передал девушке флягу с отваром. Дженну трясло. Она пролила несколько глотков чая, остальное выпила.
— Так холодно, — проговорила она.
А только что было жарко! Ничего, травы быстро поставят ее на ноги, но вот смотреть, как дрожит худенькая фигурка, было больно. Девчонка ведь, никому не сделала дурного, мучается. Люмьер тяжело вздохнул.
— Разреши мне обернуться, — попросил он. — Волк тебя согреет.
— А он меня не проглотит? — рассмеялась Дженна.
— Я контролирую обе ипостаси, — обиделся Люмьер.
— Не дуйся, — сразу заметила его спутница. — Хорошо, я разрешаю тебе обернуться, Волк.
Сразу стало легче дышать, Люмьер сосредоточился, и мгновение спустя миг вокруг него неуловимо изменился, стал насыщеннее, богаче звуками и запахами, а Дженна заворожено смотрела на зверя. Протянула руку, коснулась шерсти. Приятно… Дым от костра попал в нос, и волк чихнул.
— Забавный, — улыбнулась девушка.
Интересно, с ней можно разговаривать так, как с соплеменниками?
— Ложись, я согрею, — послал он ей мысль.
Дженна вздрогнула, посмотрела на волка удивленно, однако послушалась — значит, уловила его слова. Люмьер улегся рядом. Девушка тут же придвинулась, обняла зверя, затихла. Вскоре она ровно дышала, а вот волк не спал. Ему хотелось охотиться, утолить голод — они сегодня ничего не ели. Однако нельзя оставить человека без присмотра — слабая, пропадет. Пришлось лежать и не шевелиться. Прислушиваться к ночным звукам, чувствовать зов Луны, ощущать прикосновение чужого горячего тела.
Лишь ближе к рассвету Люмьер поднялся и рискнул немного пробежаться. Он не отбегал далеко, чтобы услышать, если Дженна позовет, однако как же хорошо было размять лапы! Приятно, непередаваемо! А к костру вернулся уже человек. Он оделся, перекусил остатками их провианта, наполнил флягу. Осторожно коснулся лба спутницы — уже не горячий, выздоравливает. Значит, можно будет продолжить путь, только следить, чтобы не уставала. Ей пока вредно.
Затем Люмьер вернул огонь, сидел, смотрел на пламя и вспоминал все, что знает о заброшенном тракте. Не так много, на самом деле… Он помнил рассказы деда о земле, залитой кровью волков и людей. Дед Рауль утверждал, что лес вокруг старого тракта проклят, поэтому туда ходить опасно. Но в чем именно заключается опасность? Кроме ловушек, конечно. Этого никто не рассказывал. И ведь нужно не только пройти самому, а и провести ослабленную после болезни Дженну. Скверно… Люмьер ощущал смутное беспокойство, которому не мог дать названия.
— Люмьер? — окликнул его знакомый голос.
— Ты проснулась? — Волк обернулся. — Как ты себя чувствуешь?
— Я… в порядке, — ответила Дженна. Ясно ведь, что врет.
— У тебя был сильный жар, — заметил Люмьер.
— Твои травы помогли. Все волки настолько разбираются в целительстве?
— Приходится. Других лекарств у нас нет, только те, что растут под носом. А твои склянки вчера, кажется, уплыли.
Дженна подошла ближе. Она все еще казалась бледной, но хотя бы не напоминала тлеющий уголек. Люмьер смотрел на нее и спрашивал себя, стоит ли титул ат-теи таких страданий. Понятно ведь, что наследнице тяжело в лесу, и это только четвертый день пути. Что же будет дальше?
— Я готова идти дальше, — заверила его Дженна.
— Готова или нет, а придется, — вздохнул Люмьер. — Если хочешь, я могу тебя понести.
— Лучше понеси наши вещи, — невесело улыбнулась тея. — А после полудня я возьму мешок.
— Не поднимешь!
— Но нигде не говорится, что подношение моим предкам должен нести волк!
Люмьер не стал спорить. Пусть попробует поднять мешок. Сразу же поймет, как бессмысленна эта затея. Иногда лучше дать человеку сделать, как он хочет. Эффект будет сильнее, чем если сидеть и доказывать свою правоту.
— Ешь, и будем выдвигаться, — сказал он Дженне.
— Не хочется.
— Надо!
Волк проследил, чтобы его спутница не осталась голодной, а затем, потушив костерок, они направились вдоль реки в поисках поворота на заброшенный тракт. Идти пришлось долго. По ощущениям Люмьера, они уже должны были отыскать дорогу, однако и намека на жилые когда-то места не было.
— Кажется, духи леса путают нас, — пробормотал волк.
— А может, мы не там ищем? — предположила Дженна. — Или же от тракта ничего не осталось?
— Смотри!
Слева деревья будто расступались, и дальше между их крон виднелись старые, видавшие виды камни. Может ли быть, что это и есть дорога, которая раньше связывала земли людей и оборотней? Если так, дела налаживаются! Правда, идти вдоль тракта придется долго, зато видно, куда идти! Вот приближаться к кровавому холму не хотелось, но и выбора не было. Не могли предки Дженны устроить себе обитель где-нибудь поближе? Или хотя бы в более приятных местах?
Дженна вдруг сжала ладонь Люмьера. Он едва удержался, чтобы не отшатнуться, однако девушка не замыслила ничего дурного. Видимо, ей просто нужно было чувствовать, что сейчас она не одна.
— Вот и наш путь, — сказала она.
