Эдриен выздоравливала более быстро, чем кто-либо полагал возможным. Тэвис заметил, сгибая и изучая свои скрюченные временем руки, что на ее стороне была молодость, которая быстро восстанавливает силы. Не говоря уже о ее неукротимом характере, добавил он. «Ты имел в виду упрямый», — поправил его Хок.
Лидия полагала, что на щеках Эдриен мог гореть только румянец любви. Ха! Хок усмехнулся. Любви к солнечному свету, вероятно. И Лидия почти что засмеялась вслух, заметив каким яростным и ревнивым взглядом разглядывает Хок яркие солнечные лучи, выглядывая из окна кухни.
Гримм предположил, что вероятно, она была так зла на Хока, что торопится со своим выздоровлением, чтобы бороться с ним на равных. «Вот нашелся мужчина, который понимает женщин», — подумал Хок.
Никто из них не знал, что за исключением того, что она скучала по своему котенку, Лунной тени, эти дни были самыми счастливыми в ее жизни.
Пока она бездельничала в покое и на солнце, Эдриен наслаждалась блаженным незнанием. Она до смерти испугалась бы, если бы кто-то сказал, ей что она говорила об Эберхарде в состоянии оцепенения. Она не поняла бы, если бы кто-то сказал ей, что она говорила о черной королеве, потому что ее просыпающееся сознание все еще не вспомнило о шахматной фигурке.
Она не имела ни малейшего понятия, что пока она и Лидия приятно проводили время, Гримм отправился — и теперь был на пути оттуда — в замок Комина, где он обнаружил ужасную информацию о безумной Джанет.
И она собрала бы все свои немногочисленные вещи и бежала бы, спасая свою жизнь, если не свою душу, если бы она знала, как одержимо намеревался Хок сделать ее своей женой во всех отношениях, которые предполагало это слово.
Но она ничего этого не знала. И таким образом дни, которое она проводила в садах Далкита-на-море будут любовно уложены как драгоценная жемчужина в сокровищницу ее памяти, где будут сиять как бриллиант в темноте.
Было не слишком забавно шнырять по замку с дюжиной крутых коммандос, следующих за ней, но Эдриен сумела с этим справиться. Спустя некоторое время она уже притворялась, будто не замечает их. Точно так же, как она притворялась, что Хок был всего лишь раздражающим ее комаром, которого она неоднократно отгоняла прочь.
Далкит-на-море был таким же прекрасным замком, как тот, о котором она мечтала в детстве, когда, спрятавшись в постели под палаткой из одеял, с украденным фонариком, она читала волшебные сказки еще долго после того, как гасили свет.
Комнаты были просторные и хорошо проветренные, с яркими вытканными гобеленами, висящими вдоль толстых каменных стен, чтобы не пропускать холодный воздух, который может проникнуть через трещины в стене, хотя Эдриен не смогла найти ни одной трещины — она заглянула под несколько гобеленов, просто чтобы посмотреть.
Это историческое любопытство, сказала она себе. И это не значит, что она пытается найти какие-то недостатки в замке или в Лэрде, которому он принадлежит.
Сотни прекрасных окон со средниками. Очевидно, люди, населяющие Далкит, не могут оставаться внутри замка, когда снаружи такой роскошный пейзаж, которым можно наслаждаться на свежем воздухе, в горах Шотландии, долинах и на морском берегу.
Эдриен задумчиво вздохнула, когда остановилась у сводчатого окна, чтобы насладиться видом безостановочных серебристо-серых волн, разбивающихся об утесы на западном конце замка.
Женщина может влюбиться в такое место, как этот замок. Дрожа от шелковистых локонов до изящных сатиновых туфелек, она приземлится в море лент и романтики прямо к идеальным ногам идеального Лэрда.
В этот самый момент, как будто бы вызванный ее неуправляемыми мыслями, Хок появился в поле ее зрения внизу во дворе замка, ведя за собой одну из самых больших черных лошадей, какую ей когда-либо доводилось видеть. Эдриен начала отворачиваться от окна, но ее ноги не слушались, так же как и глаза не хотели отстраняться, и вопреки своим намерениям игнорировать его, она стояла и смотрела на него в беспомощном очаровании.
Плавным движением, одетый в килт шотландский Лэрд вскочил на спину фыркающего мощного жеребца.
И в то время, когда он садился на лошадь, его симпатичный килт задрался вверх, давая Эдриен грешную возможность увидеть сильные мускулистые бедра, красиво покрытые черными шелковистыми волосами. Она поморгала, отказываясь обдумывать что еще, по ее мнению, она увидела.
Несомненно, они должны что-то носить под этими килтами. Несомненно, это все ее сверхактивное воображение, нелепым образом приписавшее размеры, обычные для жеребца, мужественности Хока.
Да. Это решительно было так. Она увидела периферийным зрением заметно выдающиеся принадлежности жеребца, в то время как смотрела на ноги Хока, и сумела каким то образом объединить эти два образа. Конечно же, она не видела, чтобы у самого Хока что-то висело как у жеребца.
Ее щеки вспыхнули при этой мысли. Она резко повернулась на пятках, чтобы резко подавить ее, и направилась в следующую необследованную комнату. Она решила изучить замок этим утром, большей частью для того, чтобы заставить себя не думать об этом проклятом мужчине. Совершенно случайно ему пришлось пройти под тем окном, из которого она выглядывала. И взлетевший вверх подол его килта только добавил топлива в пресловутый огонь.
Она попыталась вернуть свое сознание назад, к прекрасной архитектуре Далкита. Она была на втором этаже замка, и уже бесцельно бродила через десятки гостевых комнат, включая ту, в которой она провела свою первую ночь здесь. Далкит был огромен. Здесь должно быть было сто или более комнат, и многие из них, казалось, не использовались десятилетиями. Крыло, которое она сейчас изучала, было наиболее современным и часто используемым. Оно было отделано светлой древесиной, отполированной до прекрасного блеска, и не было видно никаких следов пыли. Толстые тканые коврики покрывали пол, здесь не было никаких сквозняков или голых холодных камней. Связки ароматных трав и высушенных цветов свисали вверх тормашками почти с каждого оконного выступа, насыщая воздух в коридоре.
Вспышка света привлекла внимание Эдриен к закрытой двери, находящейся немного дальше по коридору. На двери, вделанное в светлую древесину, находилось удивительно точное изображение скачущей лошади, изящно вставшей на дыбы, с гривой, развевающейся по ветру. Один спиралевидный рог элегантно поднимался из лошадиного лба. Единорог?
Положив руку на дверь, она замерла, внезапно испытав странное ощущение, что эту комнату было бы лучше оставить в покое. Любопытство сгубило кошку …
