возмущенно пыхтеть Калвин, обращаясь к Бэйнсу и Брайтену. – Или она приворожила и вас?
Лекари переглянулись с кислым видом. Причитания Калвина их не впечатлили.
– Да живой ваш Лейн, – вырвалось у меня. – Даже дышит, можете сами проверить.
Калвин бросился к начальнику и начал щупать пульс трясущимися ручонками. Пальцы у него были тонкие, изнеженные, белые и вызывали ассоциацию с копошащимися червями.
В глазах лекаря мелькнула затаенная надежда, что Лейна все же угробили, но сразу угасла. Глава гильдии просто спал.
– Нейт Лейн вел себя очень странно все эти дни, никто и не догадался, что с ним происходит, пока не стало поздно, – задумчиво проговорил нейт Бэйнс. – Как нам повезло, что вы оказались поблизости. Удивительно, что нейт Лейн согласился на вашу помощь, всем известно, как он ненавидит магию и все, что с ней связано.
– Он говорит, что я самая настырная женщина из всех, кого он знал. А еще я умею убеждать, – произнесла я, поднимаясь с дивана. Голова была чугунной, хотелось есть и спать.
Мы с Брайтеном как следует вычистили рану Лейна. Я заставила лекаря надеть перчатки, которые всегда носила с собой в чемоданчике, и обработать их во избежание занесения новой инфекции.
– Честно говоря, когда я был на съезде лекарей в соседнем городе несколько лет назад, ни о чем подобном не слышал, – сказал Брайтен.
– Это совсем свежая методика, но она уже доказала свою эффективность, – ответила я на полном серьезе.
Лишь бы никто не узнал, что в столице об этом, как и об остальных моих методах, даже не слышали! Иначе ко мне могут появиться вопросы совсем другого рода. Тяжело быть новатором, тем более из другого мира.
Не успела я моргнуть, как пролетело несколько дней. Я исправно посещала госпиталь, моего прихода ждала Диди и еще несколько пациенток, которых доверил мне нейт Брайтен. После случая с Лейном мы, можно сказать, подружились. Обсуждали сложные случаи из практики, я показывала и рассказывала в теории, как пользоваться акушерскими щипцами и пыталась объяснить технику поворота плода на ножку.
– Но ведь, дорогая Эллен, эта операция может привести к сильнейшему внутреннему кровотечению и гибели матери и плода.
– Если не попытаться, гибель обоих будет почти стопроцентной, – я разводила руками.
Лекарь отличался живым любопытством, а еще все время хвастался инструментами собственного изобретения. Весьма угрожающими, надо сказать. Недаром Милли боялась, что к ней вызовут нейта Брайтена, и тот убьет ее ребенка.
Жаль, что в эти времена смерть или тяжелые травмы младенцев были почти нормой. Об этом писал даже какой-то жутко знаменитый профессор из столичной Академии. Поэтому Брайтен, если возникали сомнительные ситуации, всегда выбирал спасение матери. Его методики я могла бы назвать варварскими, если бы не делала скидку на время, в которое он вырос и работал.
– У моей мамки из десятерых детей в родах умерло трое, еще трое погибли в первый год жизни, – рассказал он. – Сама она померла от родильной горячки. А что поделать, судьба такая.
Когда мы с ним принялись обсуждать причины возникновения горячки после родов, к разговору присоединилось несколько других лекарей и практикантов. Я пыталась убедить всех, что причина одна – инфекция, занесенная в родовые пути. И чаще она возникает там, где обучаются молодые практиканты и где есть секционные, потому что руки после вскрытий обрабатываются недостаточно. Да и толпы молодых и амбициозных, шныряющие по коридорам в обуви, которой топтали грязь на улице, выздоровлению не способствуют.
В общем, родовая горячка – это такое же заражение крови, которое получил нейт Лейн. Нет-нет, мужчина не рожал, но симптомы у него были те же. И виноваты здесь невидимые глазу частицы, которые попали в кровь.
Некоторые молчали и вроде бы соглашались, некоторые спорили и обвиняли меня в бурной фантазии. Но я чувствовала, что фундамент уже заложен, а семена посеяны.
Слух о том, что я спасла нейта Лейна от смерти, вылечив его магией, уже вовсю гулял по госпиталю. Это событие не прошло незаметно: некоторые лекари, которые раньше меня не замечали или смотрели свысока, стали здороваться. Особо наглые практиканты, неоперившиеся молодые петушки, воспитанные в духе замшелого патриархата и считавшие, что женщинам место на кухне, перестали шептаться, когда я проходила мимо. Глядели с любопытством и неким уважением, а Йен гордился, что познакомился со мной самым первым.
Первые несколько дней, когда я навещала нейта Лейна, он делал вид, что ему нездоровится и вообще он не в состоянии разговаривать. Больше отмалчивался, когда я осматривала его магическим зрением или уничтожала мелкие островки заразы, которые каким-то чудом уцелели. Иногда бросал какие-то короткие фразы. Палец свой он обрабатывал сам, больше не давая прикоснуться к святая святых.
Ему было неловко. Его принципы пошатнулись, и больше не получалось цепляться за свою ненависть к магам и презрение к женщинам, как бы ему этого ни хотелось. На четвертый день он уже вернулся к практике.
Тогда же я зашла к нему в кабинет и застала смотрящим в окно. Он похудел, но уже не выглядел таким растрепанным: побрился, подстриг кустистые брови, надел чистую рубашку и стал выглядеть чуточку моложе.
– Как ваше самочувствие, нейт Лейн? – поинтересовалась я с порога.
– Опять вы? – привычно буркнул он, но в голосе уже не было обычного раздражения. – Я чувствую себя хорошо. Спасибо.
Он поблагодарил меня? Неожиданно! С того самого дня это было первое спасибо за спасение жизни. Я бегло окинула его магическим зрением – и правда, никаких внутренних нарушений не было.
– Вам надо лучше питаться, нейт Лейн. Фрукты, овощи, мясо. Я могу составить для вас план питания. Нужно восстанавливать силы.
Лекарь поджал губы и отвернулся.
– Не стоит утруждать себя, нейра Эллен. Вы уже достаточно помогли.
Я молча ждала, что он скажет дальше. Чувствовала, что это еще не все. И правда, через минуту Лейн продолжил:
– Вот уж не думал, что меня когда-нибудь спасет маг. То есть магичка. Да еще и безвозмездно. Я ошибался на ваш счет, нейра Эллен.
Признание собственной ошибки, как и благодарность, дались тяжело этому гордецу. И то, что он все-таки это сказал, дорогого стоило.
Смутившись, Лейн наклонил голову и потер пальцами переносицу.
– Я должна была исполнить свой долг. Ведь долг лекаря – помочь, несмотря на то, кто перед тобой.
Я надеялась, он вспомнит, что нищие, бездомные, убогие – тоже люди и заслуживают нормальной помощи, от них нельзя отмахнуться, как от надоедливых мошек.
– Не хочу чувствовать себя обязанным, нейра. Если у вас есть какая-то
