всей силы хлопнула себя по бедрам. – Б..ть, Тайрон!
Полуликий неодобрительно посмотрел на нее, но ничего не сказал.
– Вот же падла! – Инзу охватила ярость, подогретая немалым количеством сожранных тоников. – Так и знала, что он что-нибудь выдумает, говорила же, а ты… но как он его нашел, а? Ну и хитрожопый гад!
– Неважно. Вводи его имя – сигнал человека система покажет точнее. Если это и правда он – и если он действительно хочет привести Питера на Дебаты – должен быть сейчас там. Осталась всего пара часов.
Прохладный воздух свистел, резал кожу, как нож.
Какова максимальная скорость полета? Полуликий не помнил, ставил ли вообще какое-то ограничение. Проблема в другом – чем быстрее летишь, тем скорее закончится заряд пояса. И хотя день ясный и солнце в зените, энергия расходовалась быстрее, чем шла подзарядка.
Ничего, надо долететь лишь до сегийских кварталов, дальше на флаере. Он успеет. Обязан успеть.
Полуликий старался занять ум техническими подробностями, но гнев прорывался сквозь них, как огонь сквозь кучу хвороста. Он понятия не имел, что способен на такую ярость, он был готов убить Тайрона за то, что тот сделал.
В детстве или юности, если кто-то обижал Полуликого, отнимал или портил принадлежавшие ему вещи, он никогда не злился. Относился к этому, как к капризу природы – внезапному дождю или сильному ветру.
Что эр-лану выходки каких-то сегов! Но теперь он вдруг отчетливо понял, что у него просто никогда не было ничего, чем бы он по-настоящему дорожил. Больше всего на свете хотелось вернуться в свой клан, все остальное казалось несущественным. Какая разница, где жить, какими вещами пользоваться?
Его жизнь была одним непрекращающимся ничто, даже детство он провел, еле плетясь, чувствуя себя как будто посредником, словно его подлинное «я» где-то далеко, ждет соединения с пустым, ненастоящим «я». И объединение возможно только если он станет членом клана Лэ.
Но теперь это желание, такое давнее, что оно уже стало фоном существования, внезапно ослабло и почти исчезло под напором более сильного чувства.
Никто не смеет вставать между Полуликим и его Даром Небес, особенно какой-то паршивый сег, без пяти минут шваль! Он найдет их и заберет Питера, а Тайрон сильно пожалеет о том, что мысль о похищении пришла ему в голову!
Но была одна крупная проблема. Тайрон внушал Полуликому страх – на каком-то глубинном, подсознательном уровне, как ребенок боится чудовища, прячущегося под кроватью. Он не давал сегу отпор еще и поэтому, а не только ради сохранения лица. Тайрон излучал эманацию смерти и убийства, Полуликий знал, что он убил всего один раз и то по неосторожности, но это ничего не меняло. И он понятия не имел, каким образом заставит Тайрона пожалеть о содеянном.
Есть, впрочем, одна идея, которая почти наверняка сработает – только бы не струсить, дойти до конца, и он верил, что все получится. Ради Питера он бы и не на такое отважился.
Трущобы и приграничная полоса промчались под Полуликим, слившись в серо-зеленые размытые полосы, и вот уже впереди флаерная площадка. В нарушение всех правил Полуликий приземлился прямо на нее, не обращая внимания на изумленные взгляды окружающих. Бешеный полет затруднял дыхание, и он послал мыслеобраз флаерам, все еще хватая ртом воздух.
Прошла минута, потом другая. Третья.
Флаера не было.
Рядом с Полуликим они опускались один за другим, место, особенно сейчас, в полдень, было оживленное – центральная площадь целого квартала. Как поразила Питера такая обыденная вещь, как летающие дома! С каким жадным интересом он вглядывался в панораму Оморона, как восхищался раскраской флаеров. Он еще почти ребенок, и если только Тайрон причинил ему вред…
Полуликий с трудом удержался от очередного падения в эмоциональную яму и поспешно взял себя в руки.
Флаер, нужен флаер. Почему его все еще нет? Обычно они откликаются почти мгновенно…
Полуликий не умел определять время, как настоящие эр-ланы – с точностью до минуты – но и так понимал, что стоит на площади уже довольно долго.
Внезапно он сообразил, в чем дело – и похолодел.
Сбой системы. Инза искала его генотип и нашла два сигнала, теперь система думает, что он в двух местах одновременно и заблокировала генотип, пока не распознает ошибку. Он не сможет вызвать флаер, и сколько времени пройдет до снятия блокировки – неизвестно.
Осознав это, он впервые в жизни испытал нечто близкое к панике. Город, привычный и знакомый с детства, внезапно разверзся, как пропасть, и отделил его от Питера непреодолимой преградой. Полуликий чуть не потерял голову и даже слегка заметался, но тут же понял, насколько глупо себя ведет.
У него же есть пояс!
Да, над Омороном летать запрещено, но можно подняться выше транспортной сети – ничего страшного не случится, ну померзнет немножко. Не умрет, он же эр-лан. Снизится над площадью у Дворца Дебатов, а там до нужной башни рукой подать.
Не давая себе времени передумать, Полуликий оттолкнулся от земли и вертикально взмыл в небо. Набрал высоту, оставив внизу бесчисленные мушки-флаеры, – отсюда Оморон казался блестящим покрывалом, брошенным на зелень полей и лесов, – и подал команду на максимальную скорость.
И тут же чуть не столкнулся с огромным серебристо-белым флаером, появившемся словно из ниоткуда. Только молниеносная реакция спасла эр-лана от неминуемой смерти – флаер и не подумал сменить курс и со свистом пронесся мимо. Полуликий неподвижно завис в воздухе, схватившись за грудь, сердце пульсировало в горле.
Он просчитался. Над пассажирской транспортной сетью пролегала грузовая, почти невидимая с земли из-за мельтешения флаеров. Лететь здесь нельзя, подниматься выше – опасно. Он может…
Полуликий стиснул зубы и рванулся вверх.
Его охватил режущий холод. Сияющее лазурью небо слегка потемнело. Он еще никогда не поднимался так высоко – казалось, отсюда виден весь Оморон до самого края. Башни напоминали циклопические колонны из темного стекла – их вершины маячили там, где синева неба загустевала настолько, что почти переходила в черноту.
Полуликий бросил тело вперед, и вскрикнул, когда ветер обжигающей плетью полоснул по лицу. Гигантский небесный свод был словно бы целиком вырублен из голубого льда.
Ничего, осталось немного, уговаривал он себя, одну за другой огибая исполинские башни. Где-то здесь и башня клана Лэ, похожая на гигантский ледяной сталагмит – место, где он родился. Но сейчас нельзя думать об этом. Думать надо только о своем теле, воющем от боли, надо уговорить его не сдаваться, не опускаться ниже, потерпеть еще полминуточки…
Воздух здесь был какой-то странный. Полуликий жадно хватал его ртом – словно вдыхал ледяную воду – но все равно чувствовал удушье. Руки невольно тянулись к горлу, царапали грудь.
Воздуха, воздуха!
Внезапно сознание помутилось настолько, что Полуликий потерял контроль над поясом. Голова бессильно опустилась, он чувствовал, что
