Я срываюсь.
— В свадьбе отказано! — с яростью выдыхаю я. — Смойся!
И выплёскиваю чай принцу в его самодовольную физиономию.
Небеса, от этого простого действия я испытываю экстаз, сравнимый с удовольствием от прорыва на новый ранг.
Глава 32
Намокают тёмные волосы, чай течёт по лицу, капает с носа. Но вместо гнева снисходительная улыбка, в глазах смешинки.
Принц легко мог закрыться коконом ци, и ни одна капля не коснулась бы его, но почему-то он позволяет мне себя облить. Ещё и забавляется. Он точно сумасшедший. И… внутри всё переворачивается, когда до меня доходит, что облить его было величайшей ошибкой. Потому что именно с обливания в прошлой жизни началось наше настоящее знакомство. Что за проклятое совпадение?!
Мы с сестрой развлекались в столице империи Ю, слушали игру музыкантов в неплохой чайной. Со второго этажа открывался чудный вид на озеро. Как сейчас помню, сестрёнка подбивала меня умыкнуть младшего сына императорского казначея, а я отнекивалась, возражая, что мальчик слишком сладкий. Фыркнув, сестрёнка ушла прибрать его к лапам, а я осталась размышлять… как закогтить приглянувшегося юного феникса. Если бы я украла его и заперла в птичью клетку, разве его клан не пошёл бы на нас войной? Я страдала, разрываясь между “хочу” и “семья”… и вдруг кто-то смелый поставил на столик кувшин вина. Я вскинулась. Это был… мой феникс. Глядя на меня сверху вниз, он ухмылялся и, не скрываясь, забавлялся.
“Ни-Ни, я хочу разделить с тобой вечность и вместе идти по пути совершенствования”, — вот что он мне сказал тогда. Я задыхалась почти как сейчас. Кто на кого охотится, а?! Лезть к лисе в пасть — он сумасшедший! И только сумасшедший может предлагать вечный союз дочери враждебного клана в первое мгновение знакомства.
Я вскочила. У меня слов не было! Я хватала воздух, силясь что-нибудь сказать, но в голове звенела пустота. И единственный способ, как я могла выразить своё отношение — выплеснуть вино в его самодовольное счастливое лицо.
Феникс тогда тоже не защитился, только облизнулся: “Ни-Ни, не думал, что ты сразу же подашь мне вино. Теперь я”. И… он, мягко придерживая меня за плечи, поцеловал. Сначала поцеловал, потом мы уже вместе целовались. Когда я пришла в себя, обнаружила, что феникс сидит на стуле, а я — верхом на нём. Как я была зла!
— Ты посмела…, — воспоминания разбивает рёв дяди.
Он замахивается на меня.
Его останавливает сам принц:
— Министр Сян, вы действительно смеете поднять руку на принцессу этого принца?
Принц не закрывает меня коконом ци, вместо этого он встаёт передо мной, чтобы получить предназначенный мне удар. Дядя в ужасе отшатывается. Мне даже капельку смешно становится — настолько растерянно-непонимающее выражение у него появляется.
— Ваше высочество, разве эта девушка только что не…
— Наша принцесса, подала нам чай, но вы лишаете нас возможности его выпить.
Дядя буквально пятится.
Принц наступает до тех пор, пока дядя не оказывается на ступеньках. Шагнув назад, дядя не находит опоры и падает навзничь. Слуги успевают подхватить его, так что головой он не ударяется.
Принц сам захлопывает двери, запирает заклинанием. На створках ярко вспыхивает иероглиф, а в воздух взлетает бумажный талисман. Мы остались наедине. Принц поворачивается ко мне.
— Драгоценная супруга, этот принц не хочет отставать. Этот принц подаст вам чай.
Я понимаю, что он сейчас меня поцелует.
Я зверею.
— Ты!
— Ни-Ни, — выдыхает он на грани слышимости.
Если бы не имя из прошлой жизни… Впрочем, поцелуй спровоцировал бы тоже. Меня что угодно бы спровоцировало.
Окружающий мир тает, исчезают звуки, запахи, отказывает осязание, а поле зрения сужается. Я вижу феникса, только его.
— Ащ-щ, — из горла вырывается хрип, и я бросаюсь вперёд.
Принц впервые испуган, он уворачивается.
— Ни-Ни.
Я не в состоянии воспринять ни слова. Я прыгаю в тщетной попытке достать его, приземляюсь на четыре лапы. Павильон резко увеличивается в размерах. Я щёлкаю зубами, пригиаюсь, отталкиваюсь, снова прыгаю, и снова тщетно. Из-под моих лап, шумно хлопая крыльями, взлетает феникс.
Лап?! Я лишь мельком удивляюсь преображению, здравая мысль не может пробиться в затопленное яростью сознание. Я прыгаю и позорно промахиваюсь. Ещё прыжок, и такой же ужасающий промах.
Я догадываюсь извернуться и посмотреть себе за спину.
Тело моё, лисье, а хвостов нет. А как без хвоста балансировать?
Я прыгаю, и в этот раз мне почти удаётся схватить. Феникс шарахается, и у меня в зубах остаётся лишь ярко-красное перо. Я с рычанием выплёвывываю. Между тем феникс садится на ширму, таращится на меня блестящими чёрными глазами.
Снова бросаюсь. Феникс взлетает. Ширма от толчка его когтей с грохотом падает. Я пытаюсь оттолкнуться от стола. Немного не допрыгиваю. Отталкиваюсь от стены, потом… Перед глазами круговерть. Я почти не отличаю, бегу я по стене, потолку или раздираю когтями мебель.
Мелькают оранжево-алые перья, хвост щекочет нос, но в последний момент феникс уворачивается.
Я теряю силы.
Но первым падает феникс. Он, широко раскинув крылья, заваливается на спину. Я приземляюсь рядом. Разве, если я кинусь, он не ударит когтями мне в живот? Звериная натура требует быть осторожный.
Феникс смотрит на меня, и внезапно обретает свой человеческий облик. Прежние черты внешности проступили отчётливее, но всё же передо мной принц, а не феникс, которого я знала в прошлом. Он продолжает просто смотреть. Почему в его взгляде растерянность?
А ещё, несмотря ни на что, он не пытался атаковать. Он мог использовать навыки боевых искусств, мог использовать высокоранговые убойные техники, но он лишь убегал, даже щит не использовал.
Одежда при обращении потерялась, и ни ткань, ни перья мне больше не помешают.
Я, крадучись, подбираюсь ближе.
Феникс смотрит.
— Ни-Ни?
— Р-р-р.
Я приближаюсь медленно, ещё медленнее просто невозможно. Но теперь он даже уклониться не пытается, позволяет мне наступить ему на плечо, упереться обеими лапами. Я скалюсь, рычу, бешусь. А он смотрит! Какое издевательство…
Оскалившись, я разрываю зрительный контакт, наклоняюсь. Феникс рвано выдыхает. Он всё ещё не сопротивляется. Я утыкаюсь в его шею носом, узнаю запах. Такой родной… О чём я? Только феникс мог расколоть мою душу, никому кроме него я бы не подставилась.
Быстро лизнув, я нахожу бьющуюся жилку и смыкаю зубы на горле. Стоит сомкнуть челюсти, и феникс погибнет.
— Ни-Ни.
Вместо сопротивления я ощущаю его пальцы, нежно ерошащие шерсть на моём загривке.
Разве я позволю обмануть себя снова?
Я убью…
На языке появляется солоноватый привкус — я прихватила кожу до крови.
Глава 33
Спросить? Спросить, он разбил мою душу или не он? Больше некому, в этом я уверена, но в то же время феникс ведёт себя слишком странно. Вместо того, чтобы добить или, не знаю, посадить в клетку, он отдал свою жизнь в мои зубы. Сомкну челюсти — и он отправится на перерождение. В его нынешнем состоянии возрождение с сохранением личности ему точно не светит.
Тогда почему?
Он скажет, что не раскалывал мою душу. Как я могу поверить?
Меня обуревают сомнения, и я выдыхаюсь. Возвращается человеческий облик, я обессиленно ложусь. Под щекой ровно бьётся сердце моего феникса, он приобнимает меня, будто крылом укрывает от всех напастей мира.
На глаза наворачиваются слёзы.
Подозревать и ненавидеть было так легко. Зачем он появился, зачем всё испортил? Я так хочу домой, к маме, к тётям, сбиться в клубок единой тёплой рыжей кучей…
Наверное, я ненадолго отключаюсь. Когда я прихожу в себя, феникс всё ещё обнимает меня, бережно прижимает к себе, но уже успел укрыть порванным платьем будто одеялом. Завозившись, я привстаю, и феникс послушно разжимает руки.
