— Стой, не давай о себе знать! — воскликнул Кьярваль, когда почувствовал, что Харальд собрался завыть.
Он встряхнулся, ссыпая налипшие снежинки с чёрной шерсти.
— Да, лучше подкрасться незаметно, — поддержал его Торстейн, также очищаясь.
— Зря вы отряхнулись, — хмыкнул Гуннар, оставаясь в маскировочном одеянии. То есть весь облепленный снегом. —Так вас слишком хорошо видно издалека.
— Пусть знают, что смерть их близка, — рыкнул Харальд, чувствуя, как его пару окатило возмущение, а после… после сила энергетики Ренаты возросла в несколько раз.
Как так? Что произошло? Она меняется? Что они там сделали, если вызвали такой колоссальный всплеск?
Наплевав на конспирацию, волки сорвались с места. Они летели быстрее ветра, невзирая на кровавые мозоли на лапах, на то, что давно нормально не ели. Их несла другая сила — притяжение пары. Тот самый зов, перед которым невозможно устоять. Который делает любого оборотня одновременно слабым и сильным. Невероятно сильным, способным уничтожить врага с одного удара мощной лапы. И это не говоря уже о когтях и клыках!
Конечно, остальные члены стаи чувствовали лишь отголоски этой тяги, но даже этого было достаточно, чтобы разъяриться и захотеть порвать любого, кто посмел обидеть будущую первую леди Архельдора. Если они успеют туда вовремя вернуться, конечно.
Глава десятая, в которой все ищут орла
— Иди, прорицай! — ворчала себе под нос Рената сегодняшний посыл всех и вся.
Ей казалось, что над ней издеваются. Хотя почему казалось? Так и есть!
— Может, я не хочу пить, — Рената подошла к своей юрте, откуда вышла незнакомая женщина.
— Не поняла, — попаданке не понравилось, что в её отсутствие кто-то вообще туда может заходить.
— Я принесла новую еду, — буркнула та охранникам, по пятам следовавшим за Ренатой.
На басурманском. Рената задумалась: выдавать себя или нет? С одной стороны, это был бы отличный шанс утереть всем нос, с другой — тогда они будут опасаться говорить в её присутствии свободно на своём языке. Победил компромисс:
— Что она сказала? — спросила она мужчин на «родном» языке.
Всё это время и Батыр-хан, и шаманы со стражниками разговаривали с ней на гардалийском наречии. Кроме женщин, помогавших мыться, но там Рената по большей части молчала.
Тот, что с рассечённым ухом, перевёл ответ степнячки.
— Ясно, — Рената поскорее вошла в юрту, осмотрелась — всё на месте. Шапку Айтбая не тронули, на стол действительно поставили свежую еду, а грязные тарелки и кружку помыли, огонь в очаге развели. — Ну, допустим…
Попаданка тщательно проверила постель — ту не трогали. Даже подушка лежала в том же положении, в котором она её оставляла. Всё равно подозрительно.
— Эй, Шынгыс, — позвала она охранника, у второго она так имя и не знала — не удосужился назваться.
Тот отогнул войлочный полог, заглянул внутрь.
— Мне нужна твоя помощь.
Осторожный шаг внутрь.
— Я терпеть не могу есть в одиночестве. Не говоря уже о том, чтобы пить.
— Мне нельзя, — мужчина попятился назад.
— Да ладно тебе! Я ведь не надругаться хочу, а просто не сдохнуть от тоски. Давай, давай, поработай на благо Батыр-хана, — она замахала руками, чтобы тот подошёл к столу. — Садись, поедим, выпьем, споём. Будешь записывать, что там я накукарекаю, а то в прошлый раз я ни слова не запомнила из предсказания.
Только тот факт, что Рената действительно может не запомнить собственное предсказание, заставил его сесть за стол. Правда, есть он не стал — успел недавно перекусить, пока пленница была у Батыр-хана, но от пиалы с чаем вприкуску с чак-чаком не отказался.
Зато Рената наворачивала… Она-то проголодалась, как волчица! Тарелку с пловом она уничтожила за минуту! Вяленое мясо, которое ещё вчера казалось ей не очень, сейчас вдруг понравилось, а вот сладкого, о котором она мечтала, не хотелось совсем. Странно… Медовуха тоже казалась слишком приторной, а вот кумыс, который сейчас принесла женщина, захотелось до дрожи.
— Надо же, как настроение скачет, — пожала плечами Рената. — Ладно, будем пить, пока не казнили.
Хмель, несмотря на то, что она хорошо подкрепилась, ударил в голову моментально. Плюсуем сюда ранний подъём и активную беготню на открытом воздухе… В общем, начинающая прорицательница вновь захотела банально спать.
— Скажи мне: не спать, тряпка! — попросила она Шынгыса.
Тот от неожиданности даже глаза выпучил. Насколько ему это природа позволяла, конечно.
— Давай, а то я отрублюсь и ничего не предскажу.
Рената осоловело смотрела на пиалу с чаем и уговаривала себя поймать то состояние. Какое? Да кто ж его знает! Голова, вроде, кружилась, лица расплывались, кроме одной наглой усатой физиономии. Узкоглазой. Точно! Она же шапку Мономаха, точнее, Айтбая для этого самого отвоевала, а сама забыла. Вот что за пустая голова?
Кое-как поднявшись, она поволоклась к шаманскому убору, с трудом подняла, пошатываясь, кое-как донесла до Шынгыса и… водрузила ему на голову.
— Спокойствие, — она продолжала удерживать чучело орла, не давая снять. — Помни, это нужно для спасения Айт… Айтбая, — выговорила она, наконец, имя злосчастного шамана.
Стражник сидел ни жив, ни мёртв. Мало того, что он находился наедине с девой, так ещё и в ритуальном уборе великого Говорящего с Ветром и Повелителя Небес. Более того, ему безумно нравилось, как пьяная Рената покачивает бёдрами во время ходьбы, потом встаёт напротив него, всматривается и затягивает песню:
Ой, мороз, мороз,
Не морозь меня.
Не морозь меня,
Моего коня.
С учётом того, что к вечеру ощутимо похолодало, песня была и впрямь пророческая. Вот только не на ту тему! И как ни пыталась Рената отключиться от знакомых песен и спеть что-то необычное, но у неё выходило то «Три белых коня», то «Как упоительны в России вечера». В итоге пришлось Шынгысу снимать шапку, аккуратно класть её на сундук, прикрывать полотенцами еду на столе, укрывать саму Ренату, споткнувшуюся в процессе вокально-танцевальных выступлений о кровать, упавшую на неё и так и заснувшую.
— Ну что? — спросил его товарищ по посту, едва он вышел наружу.
— Песни запомнил, завтра, если спросит, смогу пересказать, — Шынгыс искренне надеялся, что хотя бы одна да окажется пророчеством.
— Надо же, как в какой-то блудной бабе такая силища сидит, — стражник удивлённо развёл руками. — И ведь разума там совсем немного.
— Почему немного? — удивился Шынгыс, хотя от её выходок пострадал сегодня больше всех.
Шутка ли — просидеть в ритуальной шапке шамана столько времени и ждать кары небесной! Хвала Небесной Кобылице, смилостивилась, не ударила его своим копытом по темени, как обычно поступает с теми, кто нарушает законы. Значит, и впрямь для дела нужно было.
— Так дура ведь — пыталась договориться с бабами, которым она поперёк горла.
— И всё же она добилась своего — узнала хоть что-то.
— А толку? Не стал бы шаман из-за какой-то девки всё бросать и улетать неведомо куда! А даже если и так, то уже ничего не воротишь — та замужем и с двумя детьми.
— Посмотрим, — Шынгыс был согласен насчёт того, что в плане шаманской зазнобы ловить уже нечего.
Наконец, переговаривающихся стражей сменили другие воины, а сами они пошли отсыпаться после трудного, но весьма занимательного дежурства.
Рената спала беспокойно. Она бежала по полям, покрытыми рыхлым снегом, что холодил её голые ступни. Но мороз им был не страшен — они горели от азарта: найти, догнать, спасти! Кого? От чего? Неизвестно…
— Чёрт, как надоело, хочу взлететь! — воскликнула попаданка и… её пальцы превратились в перья, руки — в крылья, а сама она стала лёгкой-лёгкой, клювастой-клювастой, как тот орёл на голове Шынгыса. — Мамочки-и!
Рената дрожала. От всего: восторга, страха упасть, напряжения мышц и упоительного чувства ветра в крыльях. Он подхватил её, понёс через поля и леса, к высоким горам, чьи вершины упирались в облака, и, казалось, держали небосвод на своих пиках.
