Девушка открыла глаза. Авраам Моисеевич пытливо смотрел на нее, победно улыбаясь.
— Ну что, дитя мое, что вы увидели?
Лина дотронулась рукой до лба, где все еще гудел от напряжения поднятой энергии «третий глаз».
— Это как… как окна. Первые — чистые, ясные, а последнее — в тумане, еле видно.
Она никак не могла точно сформулировать, какими именно предстали перед ней вероятности.
Он довольно закивал головой.
— Подумайте, Алиночка, когда они могли бы произойти? Вспомните еще раз эти «окошки» и представьте рядом с ними часы. И посмотрите, к какому времени какая вероятность будет относиться?
Лина еще раз закрыла глаза, сконцентрировалась. Вспомнила.
Наложила поверх циферблат.
— Сегодня, — уверенно ответила она, — В ближайшие минут десять.
— Все?
Она вновь представила окна.
— Нет, только первые две.
— Хорошо, а третья?
— Не вижу, нет ее на часах.
— Тогда представьте календарь.
Через пару секунд девушка восторженно воскликнула:
— Да, вижу. Примерно через два-три дня, может чуть больше, но строго до конца недели.
Авраам Моисеевич удовлетворенно потер пальцем переносицу:
— Ну что ж, Алиночка, поздравляю, вы продвинулись вперед. Те вероятности, что в тумане или смазаны — еще толком не определены, это лишь эскизы будущего. Непонятно, будут они исполнены или нет, хотя раз вы их смогли увидеть, значит какие-то камни в их фундамент уже заложены, но это задача не сегодняшнего урока. Кстати, именно эти туманы вы силком вытаскивали, когда рушили жизнь своей знакомой и помогали Гюнтеру, — он цепко глянул на девушку поверх очков, но не стал развивать эту тему дальше, — Так вот, те «окна», что были показаны четко, — у них шанс исполниться практически стопроцентный. Чаще всего бывает до трех чистых вероятностей, что произойдут в нужный вам отрезок времени, вот, например, сейчас вы увидели только две. И именно из них вы должны выбрать то, что хотите.
Лина все-таки хотела понять другое:
— Но я ведь тогда высказывала именно свое желание!
Авраам Моисеевич качнул головой, понимая, о чем она говорит.
— Дитя мое, вы действительно считаете, что ваши желания — это нечто абсолютно новое, созданное вашей личностью и разумом?
Она задумалась:
— Получается, я лишь чувствую какую-то из вероятностей как собственное желаемое?
Учитель мягко улыбнулся.
— Помните, что я говорил вам еще на первой встрече, дитя мое? Вероятностей бесчисленное количество. Неисчислимое.
Девушка прищурилась и неверяще качнула головой:
— Неужели есть даже вероятность с феями и единорогами?
— А вы твердо уверены, что их не существует? В каком-нибудь из туманных ответвлений от второстепенной вероятности?
Она осеклась. Действительно, как можно утверждать что-то конкретно, если не проверил досконально все варианты. А это сделать невозможно.
— И кто-то в далеком прошлом раздавил бабочку, поэтому и единорогов сейчас нет? — она ехидно усмехнулась, вспомнив рассказ известного фантаста.
— Кто знает, дитя мое, кто знает, — он привычно протянул ей таблетку анальгина, — Кстати, расскажу вам занятную сказочку, Алиночка, она вам понравится!
Девушка искоса глянула на часы на стене и улыбнулась.
Прошло ровно десять минут.
…
Часы прозвенели ровно десять вечера. Лина потянулась на диванчике и закрыла книгу, которую читала уже полчаса. Надо же, как время пролетело.
Поставив томик обратно на полку и подхватив сумочку, девушка решительно направилась к дверям. Пора домой, завтра рано вставать на работу.
— Ага, вот и она! — раздался голос Тамары. Телепатка ворвалась в библиотеку, внося с собой фейерверк эмоций, — Ты что, уже уходишь?
Агнешка, стоя в дверях, с усталой улыбкой наблюдала за подругами.
— Вообще-то да, — улыбнулась ей Лина, — Мне на работу завтра.
— Ой, — махнула та рукой, — работа твоя обойдется. В общем, так, девчонки, сейчас быстро все собираемся в малом кафетерии и начинаем буйствовать
— Что за повод? — Лина перевела недоуменный взгляд на Агнешку.
Полячка выглядела не то, что усталой, а буквально замордованной. Куда уж ей веселиться то?
— У Ваньки сегодня день рождения, а значит, мы все будем отмечать! — ответила за ту Тамара.
— Это который эмпат?
— Ага, тот самый который, — Тамара так же весело подхватила Алину за руку и вытащила ее из библиотеки. — Давай, шевели коленками.
— Ну уж нет, подруга, — замотала головой Лина, — мне лучше бы домой и баиньки. Тем более, что я все равно не числюсь в вашем отделе…
— Вот и будет повод в него плотненько влиться!
— Но у меня даже подарка нет!
— Ничего страшного, потом подарим, в конце концов, к подаркам он не привычен, ибо детство трудное было.
— Неужели и игрушки деревянные, в полу прибитые? — ехидно поинтересовалась у нее девушка, невольно заразившись праздничным настроением.
Тамара с Агнешкой переглянулись и прыснули со смеху.
— Слушай, а понтифики не против? — опомнилась девушка.
— Не, — махнула рукой Тамара, заводя компанию в лифт, — Гай уехал в Европу, а Марк сам разрешил, я спрашивала.
С уговорами Тамары и снисходительным молчанием Агнешки Лина была все-таки перепровождена вниз, в маленькое кафе для сотрудников-смертных, и усажена на стул.
Кафе не было по особому оформлено, но в легких диванчиках у стены, небольших столиках и стульях с красивыми гобеленовыми подушками, намечалась какая-то домашняя уютность. Лина бывала в этом заведении и раньше, когда сильно задерживалась с уроками у старого мага, ужиная тут, прежде чем поехать домой.
В кафетерии уже были соединены два стола, на которые водрузили большой шоколадный торт, легкие закуски и бутылки с вином и пара пакетов апельсинового сока для мартини.
Сам именинник сидел во главе стола с довольным видом и по-детски радостно улыбался, наблюдая как деятельная Тамара, подхватив на подмогу Ольгу и Олега, устраивает праздничный банкет.
…
Авраам Моисеевич быстро, почти бегом пересек расстояние от библиотеки до кабинета высшего. Лоренца с удивлением следила за приближением старого мага, обычно за ним такой прыткости не наблюдалось.
— Марк у себя? — бросил он на ходу секретарше и, не дождавшись ответа, открыл дверь к понтифику.
Марк удивленно поднял глаза. Мало кто смел к нему влетать в кабинет, не постучавшись. Разве что за Филиппом и Дитрихом такая привычка наблюдалась, но отучить ученика от нее понтифик надежду потерял, а лучшего друга перевоспитывать не собирался.
