Авраам Моисеевич уселся по-хозяйски в кресло и без всяких приветствий выложил свои известия:
— Я знаю, какие заклинания составляют блок Алиночки.
Марк откинулся на спинку своего кресла.
— Значит, «Цепь» все-таки подтвердилась?
— Да, она скрепляет «Молебен молчания» и «Щит Габриэля».
«Молебен молчания» был аналогом кланового «Зеркала», заклинания, накладываемого магами на каждого ментала, поступающего в Паноптикум.
«Зеркало» было необходимо, чтобы, с одной стороны, обезопасить всех окружающих от неожиданного проявления способностей ментала, с другой стороны, — сам человек был таким образом защищен, чтобы в случае неприятностей, его не могли использовать во вред себе и окружающим. Это заклинание делало способности человека пассивными.
«Молебен молчания» действовал почти так же, добавляя при этом инерционное противодействие той же силы, с которой применяется талант. Именно этим и объяснялись постоянные головные боли Алины, как только она пыталась работать с реальностями — «Молебен» ударял по инерции обратно.
«Щит Габриэля» был разработан орденскими магами именно для ткущих и запирал талант ментала для изменения собственной жизни. Видящий будущее попросту мог видеть собственную судьбу.
Но ставить два почти одинаковых заклинания на одного человека смысла не было.
— Кому-то очень сильно не хотелось, чтобы девочка вообще могла пользоваться своими способностями и на нее наложили все возможные. «Молебен» я точно распознал, подозреваю, что там еще «Вспышка света» и, возможно, «Хорал». Ее, образно говоря, засунули в колбу и намертво закупорили.
Четыре мощных щитовых заклинания? С чего бы это?
— Но это еще не все, Марк. Под этими заклинаниями стоит фундамент из старых, почти развеявшихся заклинаний, он более мощный, но сквозит дырами, как будто ставили наспех. Это и позволяло девушке использовать свои способности. Помните, она рассказывала про свою молодость?
— Зачем? — искренне удивился понтифик, — Зачем закрывать Лину такими щитами?
— Они знали, кем именно она является, — уверенно ответил ему старый маг, — и знали побольше нашего.
Марк в раздумье встал из-за стола и прошелся по кабинету. Появилась одна мысль, как-то отвечающая на данный вопрос, но это было настолько нереально, что понтифик отбросил было ее в сторону, но все же решил уточнить.
— Что нам известно о ее семье?
— Ничего серьезного, — маг потер переносицу, — Обычная стандартная смертная семья, родители оба москвичи, Лина у них поздний ребенок и единственный.
— А помимо этого?
— Алиночка многого не рассказывает, — пожал плечами старый еврей.
Марк подошел к столу и нажал кнопку коммуникатора:
— Лоренца, мой ученик поблизости?
— Да, господин.
— Попроси его зайти.
Через секунду в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, Филипп зашел в кабинет.
— Ну, хоть стучаться научился! — заметил Марк.
Филипп радостно расплылся в улыбке:
— Ничего, лет через пятьдесят я и спрашивать научусь, ждать то всего ничего!
Молодой парень с вечно взъерошенной челкой уселся в соседнее с магом кресло. Открыл свой ноутбук и преданно уставился на наставника.
— Фил, что у нас известно про семью Алины? Давай все слухи, сплетни и все, что ты там накопал про нее.
— Алины Ветровой? Этой новенькой? — уточнил парень. Пару раз потыкал по кнопочкам клавиатуры и довольно кивнул, — Информация, правда, вся вилами на воде написана, так что за достоверность не отвечаю.
Марк кивнул головой, мол, понимаем — продолжай.
— Значит, что мы знаем: по отцу нет ничего интересного, обычная, ничем не примечательная семья. А вот по матери все более интересно, — он открыл новый файл, — Мать, Леонтьева Ирина Александровна, родилась в Москве… Нет, не то… Ага, вот: отец Ирины Александровны родился в сорок первом году, не москвич, был приезжим из Нижегородской области. Пришлось, кстати, мне и туда съездить. Это такое захолустье, ужас!
— Не отвлекайся! — Марк вернул ученика к теме разговора.
— Так вот, дедушка нашей Алины, внешне отличался от всех своих близких родственников, а таковых у него было — два брата и сестра. Они все высокие шатены, типичные славяне, а вот Александр Леонтьев был невысоким, порядка метр шестьдесят, темным и черноволосым, причем в нем были очень яркие черты кавказской национальности, хотя отец и мать у них одни и те же. По крайней мере, официально.
Филипп показал отсканированные фотографии учителю и магу.
Действительно, на фотографии ярко выделялся самый младший парнишка, лет десяти, с черными как смоль кудрями, смуглой кожей и озорными темными глазами. Рядом с ним стояла, видимо, мать — маленькая худенькая женщина непонятного возраста, блондинка, и старшие братья и сестра, высокие, канонично славянской внешности. Если не знать точно, что все они родственники, то младший мальчишка был явно не их поля ягодой.
— Более того, — продолжил Филипп, — как говорят соседи, жившие рядом с семьей Леонтьевых, мальчишка имел странную особенность, он мог «сглазить». Ну, это такое народное поверие, — начал он объяснять учителю и магу, но Марк его прервал, — Но «сглаз» выражался очень странно: он чего-то очень сильно начинал желать и это в итоге не происходило, даже если все предпосылки были положительные. Я нашел его друга детства, он рассказал пару историй, очень показательны.
Марк и маг переглянулись. Они уже начали понимать, откуда у девушки талант.
— Далее, есть еще интересный случай. За несколько дней до своей смерти мать Александра вызвала сына к себе и рассказала тому странную историю, якобы переданную от отца мальчика. Тот предрек, что в день, когда мать умрет, у сына родится дочь, ее назовут именем матери, Ириной, и у нее будут голубые глаза. И действительно, роды у жены Александра начались неожиданно, муж был в отъезде, как раз на похоронах матери. Так вот, она родила дочь, которую решила вдруг назвать в честь матери мужа, хотя изначально…
— Мы поняли, — Марк прервал ученика, — Ты можешь быть свободен, спасибо.
— Тебе оставить материалы там еще есть интересные моменты? — спросил Филипп.
— Нет, пока не надо, но их убери под гриф строжайше секретно. И последний вопрос.
Филипп застыл в дверях.
— А про мать самой Алины что-то интересное рассказывали?
— Нет, я слышал только о дедушке!
— Свободен! — понтифик отпустил ученика.
Авраам Моисеевич задумчиво потер подбородок.
— А черные кудри дедушки часом не от рода ли Циклаури?
— Запутано, — проговорил Марк, — Как же все запутано! Как мог Георг Циклаури попасть в Нижнегородскую область? По нашим данным его убили в Тбилиси в сороковом году…
