— Вириам, извините, но меня что-то тревожит. Я чую опасность, и меня мое чутье никогда не обманывало. Что у вас в деревне может произойти?
— Да откуда ж я знаю? Может, заболел кто или плохо?
— Нет, это не такая опасность. Это что-то больше.
— Нападение? Тут и нападать некому…
Тут она запнулась.
— Кроме, как с гор.
— А с гор кто может?
— Этого никогда заранее не узнаешь — горы большие, старые.
— Лир, пойдем-ка наружу, осмотримся.
Мы вышли из дома в ночь улицы. Опасность витала в воздухе. Я внимательно оглядывала улочки, но ничего не видела.
Внезапно, моя тревога достигла пика, и я увидела это. Забор со стороны гор горел.
— Вириам, забор, — крикнула я.
Она побежала звать на помощь, а я не спускала глаз с забора, пытаясь своим ветром потушить пожар. Но я не могла! Будто кто-то с той стороны добавляет жару. После двух минут борьбы с той стороны послышалось громогласное рычание. Это еще что за черт?
Вскоре подбежали первые жители, их голоса слились в испуганный гвалт, но резко затихли, услышав с той стороны забора еще одну порцию рычания.
— Ящер! — с ужасом сказал один мужик. Все тут же бросились назад к своим домам.
Что еще за ящер? Не у кого было спросить, да и не надо было уже, так как из-за забора вылезло ЭТО! Это действительно, был ящер, покрытый чешуей, с длинным раздвоенным языком, и, что самое ужасное, он каким-то образом мог изрыгать огонь. Не так эффектно, как дракон, но все же мог. И это большая проблема.
— Ник, давай вместе ветром попробуем.
Мы старались ледяным ветром отогнать эту тварь, но он навстречу нам выдыхал огонь, что почти сбивало на нет все наши старания. Он залазил все дальше и дальше и скоро весь был по эту сторону забора.
— Если у вас есть погреба — залазьте туда и сидите тихо, — крикнула я людям. Все тут же забегали еще сильнее, но уже более осмысленно. Тварь же все наступала на нас. Рим, как же ты нужен сейчас. Точно, у меня же есть медальон! Я сжала его в ладонях и позвала: «Рим, ты мне нужен, пожалуйста, скорее».
Дальше началось светопреставление. Тварь освоилась на территории деревни, несколько раз я еле уворачивалась от ее плевков огнем. Я уже была в состоянии, когда тело нуждается в холоде. Было очень плохо, но уйти я не могла. За спиной обычные люди, слабые. А у меня есть силы. В конце концов, ветер должен хоть иногда помогать людям. Лир был более проворным, поэтому ему было легче. Я старалась зайти за спину твари и ударить оттуда, или хотя бы с любой другой стороны, главное — неожиданно. Но она каждый раз отвечала огнем. Полдеревни уже горело, что не добавляло мне хорошего самочувствия.
— Ника, ты ничего не сделаешь, уходи! — крикнул Лир.
— Я не могу уйти, я должна помочь. Они надеются на меня.
— Ты сама скоро погибнешь! Тебе уже сложно удерживать форму!
— Я ветер или кто?! Я смогу!
Дальше я старалась создать снежную бурю, чтобы дезориентировать ящера. Возможно, у Лира появится возможность ударить или сделать хоть что-то!
Что-то в общем шуме было необычным, что-то лишнее, чего не должно быть. Это был плач маленького ребенка! Оглядевшись, я увидела, что он стоит посреди дороги, потерянный, напуганный. Но не только я заметила его. На плач обернулась и тварь. Высовывая постоянно язык, она пошла к ребенку. Ну, нет! Я побежала к малышу, стараясь успеть. У него только начинается жизнь, он еще будет счастлив, я же свое прожила. Если нужно, я пожертвую собой ради него. И плевать, что бесчувственные ледышки так не делают.
— Ника нет! — кричал сзади Лир.
Не важно. Я подбежала, отталкивая ребенка за дом в сугроб, сама лишь успевая ударить холодным воздухом в морду твари, понимая, что меня это не спасет. В этот же момент сзади ударил холодом Лир. Этого тоже мало.
Огонь я почувствовала очень хорошо. Будто в тебя вонзились сразу тысячи раскаленных лезвий. Я больше не контролировала свое тело. Оно стало воздухом, но сохраняло очертания человека. Остальное было как в тумане. Я понимала, что умираю. Что ж, я скоро буду вместе со своей семьей. Родные, любимые, я иду к вам. Дальше сознание поглотила темнота. Последнее, что я помню — мое тело теряло очертания, я полностью растворялась.
* * *
В это время на поляне сидел эльф, наплевавший на то, что за его спиной тварь уничтожает деревню, что ему тоже грозит опасность, что он должен равнодушно отнестись к смерти его компаньонки. На это все ему было плевать, он просто сидел рядом с ее прозрачным телом и питал его холодом, стараясь сделать хоть что-то, чтобы не отпустить ее, не дать погибнуть.
— Ники, что же ты наделала, девочка. Маленькая, глупенькая и добрая. Что же я буду делать без тебя? Кто будет смеяться надо мной, валять меня в снегу, делать посмешищем перед другими расами. Кто со мной полетит к моей семье? Что я скажу твоей бабушке? Как объясню, что был рядом и не уберег ее малышку? А как я посмотрю в глаза твоему дракону? Как МНЕ теперь жить одному? Снова становиться ледышкой?
В это время над деревней поднялся ветер и с ночного неба на ящера кинулся ледяной дракон. У ящера не было шансов против такой мощи. Спустя несколько минут все было закончено. Потом на месте дракона появился мужчина, который кинулся к эльфу.
— Где она? Где Ника?
Он видел только эльфа, сидящего на снегу.
— Вот, — кивнул эльф головой на воздушное уплотнение около него. Там, поддерживаемая холодом, лежала воздушная фигура девушки.
— Нет, нет, этого не может быть.
Он снова превратился в дракона и несколько раз выдохнул холодом на фигурку. От этого она приняла форму льда. На поляне снова появился дракон.
— Что это? Как вернуть ее назад?
— Такую форму принимает тело ветра на последней ступени. Перед смертью. Пути назад нет.
— Это невозможно, что-то можно сделать, думай! Я не могу отпустить ее!
Лицо мужчины было напряжено и искажено болью. Затем он упал на колени возле фигурки и заплакал.
— Ты не можешь так поступить со мной, пожалуйста, Ника. Вернись, я умоляю тебя. Будь ветром, будь свободной, будь, кем хочешь, только не умирай. Не оставляй меня.
Но фигурка на земле была неподвижна. Как сказал эльф, пути назад не было.
Я плыла в прохладном нигде. Вокруг все было белое, воздушное. Было так легко и спокойно. Я была почти счастлива. Что-то на задворках памяти мешало быть счастливой полностью.
— Здравствуй, дитя, — прозвучало сзади.
Я обернулась и увидела мужчину. По человеческим меркам ему было лет пятьдесят, волосы были седыми и он весь будто излучал спокойствие и холод. Но этот холод был приятным, родным.
