теплее будет, – скомандовал он.
Я подчинилась, с интересом наблюдая, как Вьюго быстро перекладывает всё нужное в одну сумку и регулирует ремешок под себя.
– А дальше мы куда? – спросила я, когда котомка была собрана.
– На юг, – пробормотал в ответ мужчина и подал мне ещё одно тонкое одеяло. – Это тоже на себя накинь.
– Нет, – я покачала головой. – Это тебе на плечи.
– Лестра, – его голос зазвучал сурово.
– Я сказала это тебе, – упрямо выдвинув вперёд подбородок, не сводила со своего северянина грозного взгляда. – Повяжи на плечи и не спорь со мной, мужчина.
– Лестра, – ещё суровее произнёс он моё имя.
– Вьюго, делай, что говорят и не спорь, – о как я не любила упёртых мужчин.
– Ты такая упрямая, – недовольно пробубнил он.
– Какая есть, вся твоя, – премило улыбнулась я, – бери и люби.
– С радостью, – оскалившись в подобии улыбки, он всё же взялся за два конца широкого пледа и завязал на шее. Получился весьма сносный плащ, который хоть как-то обогреет.
– Довольна? – поинтересовался он.
– Да, вполне, – прищурившись, я заглянула в его глаза. Недоволен. Зелёный огонёк разгорался, сдавая чувства своего хозяина. – Я просто хочу, чтобы ты не мёрз. Ну, куда я без тебя, Вьюго? Сгину же. Так чего ты злишься.
Он, тяжело вздохнув, пожал плечами.
– По той же причине, что и ты, Лестра. И, вообще, сейчас лето.
– Угу. Холодное лето, – уточнила я, – а здесь ещё и сырое. И ты понимаешь это не хуже меня.
Потянувшись, мужчина придвинул меня ближе к себе и обнял за бёдра.
– Я мужчина, – тихо выдохнул он.
– Ты человек, Вьюго, и тебе так же холодно, как и мне.
– Я могу потерпеть, – пожал он плечами.
– Зачем такие жертвы? Мы ведь просто можем позаботиться друг о друге и поделиться.
– Мне важно, чтобы тепло было тебе, Лестра, – уткнувшись лбом в моё бедро, он сильнее сжал руки.
– А мне важно, чтобы я не сидела на твоей шее закутанным в тряпки балластом. Чтобы была полезной. Мне так же, как и тебе, хочется позаботиться о твоих нуждах. Разве это плохо?
– Это слишком хорошо, я не стою того.
Поставив колено на его плечо, я подняла пальчиками за подбородок его голову, заставив взглянуть мне в лицо.
– Поверь, северянин, я тоже не лучший образец добродетели. В очередь, чтобы заглянуть в мои глазки, никто не становился, – хмыкнув, я указала ему на котомку. – Бери и пошли. На юг, так на юг.
Покачав головой, он поднял сумку и встал.
– Ну, идём, моя красивая.
Туман сгущался, не позволяя нам рассмотреть, что же впереди. Мы буквально брели вслепую. Я не понимала, как Вьюго ориентируется и не плутает.
Идти на юг?!
Да, как тут понять, где он юг этот.
Солнце не видно, его скрывала молочная пелена. Даже лучи не пробивались.
Мы брели в полумраке. Под ногами мягко стелился мох, то тут, то там выглядывали грибы и одиночные какие-то унылые цветки. Всё здесь было неестественным и непривычным. Наклонившись, я сорвала гриб. Покрутив в руках, показала Вьюго.
– Сыроежка, – произнёс он, бросив на бледно-розовую шляпку беглый взгляд.
– А почему она такая корявая? – я продемонстрировала неестественно длинную ножку, скрученную под вычурным углом.
Мужчина лишь пожал плечами.
– И всё же, это можно есть? – допытывалась я.
Гриб у меня отобрали. Присмотревшись, Вьюго поднёс находку ближе к лицу и даже, кажется, принюхался.
– Вполне. А что тебя смущает? Обычная сыроежка, можно сварить, не отравимся. А что странная такая, так оглянись. Сейчас полдень, а света как в сумерках после заката.
Через пару часов, когда мои ноги уже отказывались идти, Вьюго сделал привал. Сидя на поваленном стволе дерева, я наблюдала, как он неспешно прохаживается взад-вперёд, словно зверь в клетке.
– Что не так? – не выдержав, спросила я.
– Болота впереди, обходить их стороной более не получится, – нехотя пробурчал он.
– И? – не сообразила я.
Ну, болота и ладно. Что так метаться-то?! Хотя, возможно, я чего-то не понимала.
– Это очень опасно, – он пробежался взглядом по моему телу, остановившись на стопах, замотанных в плотную ткань. – Там тяжело идти, я не знаю, как ты справишься.
– Как и ты, – я указала взглядом на его босые ноги.
– Я привык, хотя по первой намучился, – выдохнул он.
Я только поджала губы. Признаться, на болотах не была ни разу. Знала только, что мертвяки не любят таких мест. Почему? Никогда не задавалась этим вопросом. А зря!
Но всё равно деваться нам было некуда. А значит, хоть ползком, но через топи пробираться придётся.
Усевшись, наконец, рядом со мной, Вьюго протянул руку и, положив мне её на плечо, притянул к себе. Моей кожи, вызывая чувственную дрожь, коснулось его дыхание. Я ощущала его на своих волосах, мужчина словно целовал их. Лёгкие прикосновения будоражили тело, заставляя его трепетать. По моему затылку пробежали мурашки, приподнимая волоски. Пальцы мужчины сжались сильнее. Втянув в себя воздух, он прошёлся губами по моему виску.
Во рту мгновенно пересохло.
Осмелев, я чуть повернула голову и откинулась на его плечо. Вьюго замер, я ощущала его дыхание, разбивающееся о мои губы. Всего пара сантиметров отделяла нас от настоящего первого поцелуя. От волнения я облизала губы.
Он заметил его.
В глазах мужчины вспыхнул опасный зелёный огонёк. Дыхание участилось, его сердце грохотало так, что оглушало.
Но он не двигался.
Проходили секунды. Я ждала.
Прикрыв глаза, он внезапно отстранился и откинулся назад.
– Почему? – выдохнула я вопрос.
– Потому что я хочу быть живым. До конца живым.
– Это важно?
– Мне да. Я не хочу, чтобы моя женщина пачкала себя об умертвие.
– Ты не мёртв, – в моём голосе зазвенело возмущение.
– Но ещё и нежив. Пока мои раны не начнут заживать, пока я не почувствую настоящую боль. Я не стану осквернять тебя.
– Мне все равно какой ты! – развернувшись, я положила руки на его грудь. Его сердце всё ещё колотилось в бешеном ритме.
– А мне нет, – судорожно выдохнув, он осторожно отстранил меня и поднялся. – Я хочу чувствовать, – пробормотал он скорее себе, чем мне. – Чувствовать не только душой. Я хочу желать тебя телом.
Сглотнув, я приподняла бровь и скользнула взглядом по его штанам. Кажется, я поняла, о чём он. Смущение накрыло меня с головой.
Отдохнув и перекусив, мы двинулись вперёд.
Постепенно трава становилась выше, а твёрдой земли под ногами меньше. Вьюго шёл впереди. Он совершал переход от дерева к дереву, показывая мне места, куда лучше не наступать. Под руками трещали трухлявые стволы. Корни, прогибаясь под ногами, грозили
