с ней.
— Сейчас не лето!
— Так зимой они на… как его… гастролю, во! …приезжают. Со всего уезда баре собираются поглядеть. Маменька твоя очень любила. Говорила, что столичная жизнь дорогая, поэтому нечего там особо делать, дом жильцам сдала. А театра приезжает, и ни времени, ни сил на дорогу не жалко.
— Дом в столице? — не поверила я своим ушам.
Марья поняла невысказанный вопрос.
— С молотка ушел. Ты, помнится, костерила аспида на чем свет, что не стал его выкупать. Говорил, дескать, у него самого дом в столице есть, и хватит. Тогда ругалась, а как вернулась, еще пуще. Мол, сейчас бы ты уехала туда, а не прозябала бы в этой лачуге.
Она поджала губы: видимо, отношение Настеньки к родному дому здорово задевало старую няньку.
И на что, интересно, Настенька намеревалась жить в столице? Для начала заложить драгоценности, а там окрутить и женить на себе какого-нибудь богатея? Так себе план. В содержанки ее, может быть, и взял бы кто, но в жены… Председатель дворянского собрания у всех на виду, значит, его семейные отношения тоже, а в этом мире все всех знают, потому и неудачный брак не скрыть. Впрочем, какое мне дело? Я не собираюсь блистать в столице, и о новом замужестве не думаю, с тем бы, что есть, пока разобраться.
Следующий час мы препирались над сундуками. Марья намеревалась одеть меня на все случаи жизни, включая внезапный приезд императрицы — «а вдруг, на то она и царица, чтобы творить что в голову взбредет». Я отнекивалась как могла. Похоже, наш спор был слышен на весь дом, потому что за обедом Виктор заметил:
— Вы можете не стесняться, собирая сундуки. Зная вас, я приказал подготовить вторую повозку под вещи.
— Спасибо, обойдусь, — кисло улыбнулась я. — Впрочем… Насколько она вместительная? Влезет полторы тысячи кирпичей?
Виктор поперхнулся щами, закашлялся. Марья, которая прислуживала нам за столом, осторожно похлопала его по спине.
— Прошу прощения. — Муж промокнул губы салфеткой. — Вы меня удивили. Я не уверен, что хотя бы одна повозка выдержит… — Он глянул в потолок, подсчитывая. — …почти триста пудов кирпичей.
Так, пуд — это чуть больше шестнадцати кило, умножим на триста… Четыре тысячи восемьсот. Почти пять тонн, не каждый грузовик осилит.
Да, это я здорово оплошала, подсчитав количество кирпичей, но не подумав об их объеме, весе и транспортировке!
Может, я зря замахнулась на стационарное сооружение? Большая коптильная камера, топка, позволяющая создать достаточное количества дыма для нее. Дымоход между ними, ведь для холодного копчения, которое дольше сохраняет продукты, дым должен остыть. А я еще думала сделать дополнительную камеру над топкой, чтобы в одной коптильне можно было коптить и холодным — для длительного хранения, — и горячим методом просто для себя.
Может, не заморачиваться? Вырыть яму, накрыть крышкой, отодрать от печной трубы в летней кухне ящик, служивший коптильней моей матери, прокопать между ним и ямой канаву, заложив верх досками, чтобы дым не уходил. Пару месяцев такая, с позволения сказать, коптильня прослужит. А там будет видно. Правда, окорока целиком в ней не закоптишь, только порезанными. Еще грудинку и речную рыбу, или сыр, так, побаловаться.
Но жить-то я тут собираюсь не пару месяцев!
И все же почти пять тонн кирпича — страшно подумать, сколько будет стоить перевозка такого веса.
— Понадобится не меньше шести телег, — сказал Виктор.
Что ж, жаль.
— Прошу прощения. — Я мило улыбнулась. — Я не слишком сильна в математике. Давайте сменим тему.
Мы перешли на погоду: зима была снежная, весна теплая, если не ударят заморозки, урожаи должны быть хорошие. Потом Виктор каким-то образом перескочил на семипольную систему земледелия, про которую я выслушала с большим интересом — вдруг да обзаведусь когда-нибудь собственной землей, — и, кажется, мой искренний интерес удивил мужа почище пяти тонн кирпича. Еще интересней было узнать, что ходят слухи, будто некий профессор сумел получить сахар — подумать только! — из свеклы!
— Так вот почему сахар такой дорогой! — не удержалась я.
— Как и любой импорт, — пожал плечами Виктор. — Сахар-сырец везут из-за моря и перерабатывают на рафинадных заводах. Конечно, его не хватает, отсюда и дороговизна.
— А не можете ли вы найти оригинальную публикацию этого самого профессора? — полюбопытствовала я.
— Поспрашиваю, возможно, в книжной лавке столичного университета она есть, — сказал Виктор. — Но зачем она вам?
— Хочу знать, какое количество сахара ему удалось получить в процентном отношении. И из какой свеклы — белой или красной. Возможно, себестоимость… — Я осеклась, сообразив, что Настенька вряд ли знала слово «себестоимость», но взгляд Виктора уже загорелся интересом.
— Из белой, кормовой. Вы хотите сказать, что, возможно, сахар из свеклы будет дешевле тростникового? Вырабатывая его, можно получить больше чем десятину сверху, как на рафинадных заводах?
Вообще-то, пока Виктор не сказал, я понятия не имела о существовании здесь подобных заводов, но кивнула.
— Возможно. Выращивать свеклу должно быть относительно недорого, но какой выход продукта? Надо считать. — Еще бы я имела хоть какое-то понятие, как считать. — Стоимость выращивания и переработки. Рабочая сила…
— Она недорога.
— Оборудование и его обслуживание. И лучше не ограничиваться производством только сахара. Из жома можно выгнать спирт — для питья он годиться не будет, гадость редкая, еще хуже, чем из картошки…
— Из чего только не гнал выпивку ваш батюшка.
Вообще-то не батюшка, а мужики в моей родной деревне, но об этом, пожалуй, стоит умолчать.
— Но для притираний или разных технических нужд сойдет, — продолжала я. — Раз его можно продать, значит, стоит учесть и это. Или пустить жом не на спирт, а отправить на корм скоту. Это, конечно, не живые деньги, а экономия, но все же отразится на стоимости конечного продукта. Честно говоря, у меня ума не хватит все это посчитать.
Судя по выражению лица Виктора, для него стало открытием, что у жены хватает ума хотя бы просто рассуждать о подобных вещах.
— Чтобы считать, надо знать, как вообще извлекать сахар. Вам известен рецепт?
— Только в общих чертах, попадалось в каком-то журнале. Свеклу — промытую, естественно — нужно измельчить, долить горячей воды, чтобы выделить сахаристый сок. Потом отжать. Получившийся сок еще раз хорошо фильтруют и уваривают, пока не начинает осаждаться
