спрашивала про сторожей.
— Не думаю, что они понадобятся. Злоумышленник добился своего. В Ольховке оставаться небезопасно, так что я увожу вас в свой городской дом. Сегодня уже поздно, но вам как раз хватит времени собрать вещи, чтобы уехать прямо с утра.
Что? А меня кто спросил? Я открыла было рот возмутиться — и сообразила.
— Пожалуй, вы правы, — медленно проговорила я.
Вряд ли кто-то из домашних целенаправленно докладывает злодею о моих планах, но слухи тут распространяются со скоростью света, никаких телефонов и интернетов не надо. И кто-нибудь может случайно сболтнуть то, о чем болтать не следует. Как, например, недавно Марья рассказала парням, что я сама кухню мыла «собственными ручками». Да, наверняка ничего плохого не хотела — но плюс одна странность в копилочку, а там и до признания меня недееспособной недалеко. Так и с моим отъездом.
— Но я не могу оставить усадьбу надолго. Слишком много работы.
— Опять вы о работе! Я же говорил… — Виктор покачал головой. — Ваш норов известен всему уезду, и что мы едва можем терпеть друг друга — тоже. Выдержим ли мы дольше недели?
Неделя? Долго, очень долго.
— А рассада? А людская изба? Марья одна не справится со всем.
— Доски для пола все равно привезут не раньше чем через несколько дней. Скажете парням, что все договоренности в силе, но пока нет материалов, и работы нет. Могу и я сказать, если вы не хотите объясняться.
— Мои работники — моя ответственность. Но кто гарантирует, что они вернутся?
— Им ничего не мешает и сейчас просто уйти. Но они вернутся. Иначе им свои же житья не дадут. Что еще? Рассада? Без посторонних в доме Марье будет не так много работы, посеет то, что вы ей прикажете.
Без посторонних, значит? Вот только как спрятать в доме засаду без ведома самих домочадцев?
— Возьмите с собой Дуню в качестве горничной. Марья уже немолода для поездок, — предложил Виктор, будто мог читать мои мысли.
Горничная мне, конечно, не нужна, но как предлог убрать Дуню из дома — сгодится.
— Петр ведь раньше ночевал в конюшне? — продолжал муж.
— Потому что Марья его пьяного в дом не пускала, — пояснила я. — Там есть комната с печкой, но я не буду переселять Петра из людской. Он ни в чем не провинился и капли в рот не брал все это время. Я не хочу его обижать.
— Я подумаю и решу, как поступить.
— Мне бы не хотелось, чтобы вы приказывали что-то моим домашним без моего ведома, как это уже случилось утром. — Я постаралась, чтобы голос прозвучал мягче. — Спасибо вам за заботу, я очень ее ценю. Но все же я — хозяйка в этом доме.
— Я не хотел вас обидеть. Но и будить не хотел, а послать кого-то нужно было.
И то правда, не самому же барину бегать.
— Но все же я настаиваю: в доме оставаться опасно, — продолжал Виктор. — Надеюсь на ваше благоразумие.
— Благоразумия у меня отродясь не было, — хмыкнула я.
В конце концов, я соглашалась на пару выходных, а не на неделю. Впрочем, если сегодня сесть и подумать, я найду чем занять эту неделю без выездов в «театру» или «оперу», в которых я не знаю, как себя вести.
Хотя стоп. Деньги, все упирается в деньги. Виктор обещал помочь, но он говорил об одном дне.
— Вспомните, что я вам говорил ночью, — сказал он, опять будто в голову заглянув. — Вам нужно отдохнуть. Учитывая, что дороги развезло и поедем мы медленно, вы устанете от самого путешествия. Недели как раз хватит отдохнуть, чтобы подсохли дороги, а вернувшись, вы сможете с новыми силами заняться хозяйством. Я не отказываюсь от своих слов и по-прежнему готов всю эту неделю сопровождать вас и к модистке, и за новой шляпкой, и куда захотите.
— Вы рискуете, — предупредила я. — Неделя — большой срок. Вдруг я вас разорю?
— За два года не получилось, — ухмыльнулся он.
— Кажется, это было моей недоработкой.
Виктор расхохотался.
— Посмотрим. Собирайте вещи.
— Хорошо, — согласилась я. — Чуть позже, это недолго.
Виктор приподнял бровь — похоже, я опять вела себя не так, как Настенька. Но, в самом деле, много ли вещей мне нужно в дорогу, если я не намерена, как это называется, «выходить в свет». Однако нужно сменить тему.
— Вы не против, если Петр нас отвезет?
— Мой выезд лучше. Или вы не доверяете моему кучеру?
— Дело не в этом.
Пришлось объяснить мужу про брагу, которую пора бы уже перегнать, и что не бывает бывших алкоголиков, есть только алкоголики завязавшие, и потому Петра сейчас лучше не провоцировать.
— Понял. Тогда так. Моя коляска, ваш кучер. Я скажу управляющему, чтобы подготовил.
Спорить я не стала — наверняка его коляска действительно лучше, так чего тут спорить?
Следующий час я провела над ежедневником, составляя три списка. Один, совсем небольшой — что взять с собой. Пара домашних платьев, пара для выезда в город, две шляпки — вдруг с одной что-то случится, а в этом мире дамы не выходят на улицу без шляпки — да нижнее белье. И деньги, само собой.
Второй — что сделать Марье, пока меня не будет. Этот список тоже вышел не слишком длинным. Перегнать брагу, частью полученного самогона залить гвоздику, летом пригодится от комаров. Дороговато, конечно, но лучше, чем чесаться. Остальное прибрать в погреб, на будущее. Засыпать землей навоз в парнике, через пару дней, когда он разогреется. Что посадить — кстати, надо бы прикупить в городе кое-какие семена. За чем проследить — вдруг да привезут доски раньше времени. Все это местными буквами, но с письмом, похоже, получалось как с велосипедом — один раз поехав, уже не забудешь. Нужно было только вызвать внутри это ощущение легкой отстраненности, и руки все сделали сами.
Зато над третьим списком мне пришлось поломать голову. Как это бывает, когда заходишь в хозяйственный магазин за пакетиком шурупов, а выходишь с сумкой, набитой несомненно нужными и важными вещами — от новой коробочки под чай до еще парочки комнатных цветов, — мне хотелось всего и сразу. Тем более что в ежедневнике планов скопилось громадье. Черновой вариант жизненно необходимых
