удивлению услышала:
– Утра, Армейд. Засекли твоего архимага в Энзейске. Взять не удалось, но видим его по карте прямо сейчас.
Шок. Просто шок.
Переговорный артефакт передаёт мысленный разговор, окружающим ничего не слышно. Но я слышала!
Услышала и ответ Ренара:
– Продолжайте наблюдение. К объекту не приближаться, уровень опасности двенадцатый.
– Понял, – с явной неохотой отозвался неизвестный мне мужчина.
Связь прервалась, артефакт медленно впитал энергию и затаился, уверенно изображая из себя простой ни на что не способный медный диск.
Его Ренар, подхватив магией, вернул на тумбочку, а сам старался даже не шевелиться. Только дышал размеренно, медленно поднимая и опуская грудь, на которой мой голова лежала. А ещё я очень хорошо слышала, как гулко и сильно бьётся его сердце.
– Двенадцатый – максимальный? – в итоге спросила я ровно.
То незабываемое чувство, когда архимаг от твоих слов перестаёт дышать.
А затем меня бережно переложили на кровать. Рывок! И лорд Армейд навалился сверху, удерживая вес своего тела на вытянутых руках и внимательно глядя в мои глаза.
– Максимальный десятый. Ты слышала? – не поверил он. Но тут такое дело, что верь или не верь, но очевидно же, что да, я слышала каждое слово. Вот Ренар это и понял, а потому нахмурился и задал другой вопрос: – Как?
Развела руками, насколько позволяло пространство. Но на самом деле:
– Ты вплёл свою защиту в мою ауру, артефакт настроен на тебя, соответственно, можно предположить, что одним из результатов твоего внедрения оказалась возможность мне слышать твои разговоры. Полагаю, при физическом контакте.
Архимаг выслушал внимательно, кивнул, соглашаясь, и внезапно хитро улыбнулся:
– Значит, опять подслушиваем, Эвард?
Нет, ну нормально? Он без моего не то что разрешения – ведома поставил защиту на уровне ауры, а я ещё и виновата в итоге.
– Опять пользуемся запрещёнными артефактами, лорд Армейд? – вернула тем же тоном.
Улыбка из хитрой стала запредельно таинственной и довольной.
– А у меня выбора нет, – нагло и ничуть не виновато заявили мне, – видишь ли, Лия, по забавному стечению обстоятельств женщина моей жизни занимается изготовлением этих самых запрещённых артефактов, так что…
И он выразительно замолчал с видом «хотел бы ими не пользоваться, да выбора нет, сама понимаешь».
Каюсь, смысл сказанного им несколько ускользнул, потому что я, затаив дыхание, потрясённо смотрела на архимага. В голове стучало его «женщина моей жизни», и от этих трёх слов словно тёплая дрожь расползалась по всему телу.
– Ты чего? – мгновенно забеспокоился мужчина, чуть отодвигаясь и с тревогой вглядываясь в мои глаза. – Лия, что?! Зов, атака, осознание?
«Женщина моей жизни», – продолжало стучать в висках откровенно шокированной меня.
Потому что… меня в жизни никто никогда так не называл. Но потрясли даже не просто сами слова, а то, как Ренар их сказал и какой смысл вложил.
Это были не просто слова. Он действительно даже не сомневался в том, что я являюсь женщиной его жизни. И это… это…
– А-а, – проявляя чудеса проницательности, мгновенно успокоился архимаг, – шок, я понял. Позволь узнать, что в моих словах так сильно тебя поразило?
Я, естественно, не ответила, но смутилась. И очень-очень запоздало поняла, что на Ренаре из одежды по-прежнему имелись лишь свободные домашние брюки… Брюки, и больше ничего. И вот он, полуобнажённый, нависал сейчас надо мной, фактически вдавливая в собственную постель, где мы, вопреки всем законам приличия, провели ночь…
– М-м, – вновь понимающе протянул чертовски привлекательный, и осознавшая это я от этой мысли избавиться уже не смогла, мужчина, улыбнулся как-то странно, с пониманием, предвкушением и хитростью, и выразил свои верные выводы в коварном, – мою радость потрясло осознание того, что она является самой главной женщиной в моей жизни.
Он не спрашивал, а я прилагала все усилия к тому, чтобы держать взгляд на его глазах и не спускаться им ниже… не спускаться, я сказала! И чувствую же, что щёки раскраснелись, и ошалелый взгляд наверняка блестел, а Ренар всё видел, понимал и… откровенно наслаждался ситуацией! Нет, внешне он даже казался невозмутимым, но в глубине серо-зелёных глаз горел смех, и губы нет-нет, да и растягивались в улыбке.
Но откуда-то во мне нашлись силы прохрипеть:
– Это уже не первое признание…
Удивилась тому, как странно звучал собственный голос, а потом удивилась и своим словам. Я и сама не знала, что хотела сказать.
Иронично вздёрнутая вверх тёмная мужская бровь, даже не пошевелившийся, собственно, сам мужчина и его же насмешливое:
– То есть шок связан с чем-то другим?
Да… нет… не знаю! И слезь уже с меня!
Но Ренара всё устраивало, Ренар, продолжая лежать на мне и удерживать своё тело на вытянутых руках, решил поразмышлять над ситуацией вслух:
– Давай подумаем, – предложил невозмутимо.
И всё с той же невозмутимостью склонился ниже, переместив опору с ладоней на локти и тем самым придавив меня куда ощутимее.
Я… перестала дышать. У меня от стыда уже всё лицо пылало, и шея, и плечи даже, уши так вообще жгло и в них же сердце грохотало так, что ничего другого слышно не было.
Но когда лорд Армейд заговорил, его голос я услышала поразительно чётко.
– Вариант первый, – костяшки пальцев скользнули по моей скуле, убирая свалившиеся на лицо пряди волос, – одна безголовая беда, не будем показывать на тебя пальцем, запоздало, но таки осознала всю опасность своей деятельности.
Не смотря на то, что всё ещё была ужасно смущённой и не знала, как себя из этого положения высвободить, я подняла взгляд и скептически посмотрела в глаза мага.
Тот не устыдился и не смутился, в очередной раз напомнив мне об отсутствии у себя совести, и продолжил развивать мысль:
– Осознание оказалось такой силы, что юное большеглазое очарование потеряло дар речи, – мой взгляд сделался ещё более скептичным, архимаг издал тяжёлый подчёркнуто горестный вздох и закончил. – И прямо сейчас судорожно размышляет о том, чтобы послушать совета своего любимого мужчины и оставить разработки и записи на дне океана.
Удивительно, но я как-то совершенно позабыла и о смущении, и о стыде, и о том, в каком виде и в какой позе находился сейчас Ренар.
– Своего любимого мужчины? – из всего им сказанного кисло переспросила именно это почему-то.
Архимаг, ожидаемо, не смутился и теперь и с самым честным видом заверил:
– Самого-самого любимого, – он даже кивнул совершенно серьёзно, мол да, именно так и никак иначе.
– И самого скромного, – я скривилась сильнее и, особо ни на что не надеясь, всё же поинтересовалась: – Слушай, тебе удобно? Не хочешь слезть с меня?
На что надеялась? Собственно, это уже и
