снова отставил.
– Может быть, принести тебе вина? Думал, что буду надираться в одиночестве, и не позаботился…
Я принюхалась. Да, коньяк.
– То, что надо, спасибо.
В самом деле то, что надо, главное одной стопкой ограничиться. Чтобы расслабиться, а не упиться. Именно потому, что на самом деле хочется нажраться вдрызг, и не думать, что двенадцать парней младше меня – настоящей меня – и сколько-то там преподавателей так и остались под развалинами здания, а мне просто невероятно повезло.
– Повезло, – сказал Винсент. Я вскинулась —неужели он и после этого будет говорить, то не читает мысли? Но прежде чем успела открыть рот, он продолжил: – Что его не было сегодня… или вчера? Забыл спросить у остальных, сколько времени прошло.
– Кого не было? – не поняла я. Кажется, он не настолько трезв, как мне показалось вначале. Или я слишком увлеклась собственными мыслями.
– Профессора Стерри. Он два раза в неделю читает лекции моим парням. То есть читал. – Винсент выругался. – Повезло, что его не было.
Он поднял рюмку:
– За везение.
Я отсалютовала ему своей – в самом деле, за такое грех не выпить. Коньяк прокатился по пищеводу горячей волной, согрел желудок, разгоняя холодный узел страха, который, оказывается, до сих пор скручивался внутри. Я отломила кусочек сыра. С голода или нет, но он показался невероятно вкусным, я едва удержалась, чтобы тоже не вгрызться прямо в полукруг. Отломила еще немного.
– Передай ему мою благодарность. Я бы не справилась без его помощи. Что было бы, если бы я не заметила тот испорченный символ?
– Ничего сверхъестественного. Заклинание бы сорвалось, тебя бы тряхануло как следует, меня бы не сочли оправданным.
– Погоди, – мне остро захотелось выпить еще. – Ректор сознательно подставила тебя?
– Тебя. Меня не сочли бы оправданным, но и обвинение не было бы доказано. Взяли бы под стражу, оставив в карцере университета до окончательного выяснения всех обстоятельств. Все равно бы пришлось собирать ученый совет, который в конце концов решил бы, что нужно пригласить независимого специалиста. Пока спишутся, пока он приедет, пока одно-другое… Что за это время случилось бы с тобой, учитывая… – он осекся.
Да уж понятно, что. И я, кажется, догадываюсь, за что на меня так взъелись.
– Что ж, тогда я вдвойне благодарна профессору Стерри.
– Скажешь ему об этом сама. Я собираюсь попросить его все-таки дать тебе уроки чтения, письма и этикета. Думаю, он сделает нам такое одолжение.
– Кажется, он к тебе хорошо относится, – осторожно предположила я. Спрашивать напрямую, не друзья ли они, было неловко – да и слишком велика разница в возрасте для прочной дружбы.
– Нет, – Винсент ухмыльнулся. – Ему просто жаль потраченных на мою дрессировку сил.
Я недоуменно моргнула. Он снова широко улыбнулся, точно ситуация его забавляла.
– Профессор поймал меня за руку, когда я пытался срезать его кошелек на рынке. Старики обычно рассеянны, глуховаты – словом, я был уверен: легкая добыча. И очень удивился, когда попался. А потом удивился еще сильнее, когда обнаружил, что просто выдернуть руку и удрать не вышло.
Интересно, значит, профессор некромантии когда-то промышлял, срезая кошельки? Хотя… подкидыш. Мое детство безоблачным не было, но, по крайней мере, голодать и ходить в обносках не доводилось. А ему наверняка – читала я про сиротские дома былых времен.
– Сколько тебе тогда было?
Винсент пожал плечами.
– Мне не потрудились сообщить, когда я родился, так что не знаю. И к тому времени я уже давно жил на улице. Могу только сказать, что голос у меня переломался позже.
Голос у мальчиков ломается от тринадцати до пятнадцати, припомнила я и поинтересовалась:
– И что потом?
– Поняв, что не вырвусь, я схватился за нож – заполучить клеймо на лоб мне вовсе не хотелось. Ничего не вышло, конечно, досталось за все сразу, и когда я решил, что меня сейчас убьют, прорвался дар. – Он снова хмыкнул. – Незабываемое зрелище: ощипанные и потрошеные куры спрыгивают с прилавка и набрасываются на людей.
Я не удержалась от смеха.
– А еще говорят, чтобы убить зомби, достаточно отрубить голову!
– Зомби?
– Оживший агрессивный труп.
– Не достаточно, – Винсент посерьезнел. – Нужно разорвать связи с силой, которая подняла мертвяка. Именно поэтому на поле боя вражеский некромант – главная цель.
– Значит, постараюсь не попасть на поле боя, – решила я. – И что было дальше?
– Профессор решил, что мой дар достаточно силен, чтобы стоило возиться. В чем-то он был прав: магия редко просыпается так рано. Но в университет сразу не отправил, сказал, дескать, нечего такому чучелу среди студентов делать. Поселил у себя и дрессировал года три, пока не решил, что меня можно подпускать к людям. Думаю, он здорово пожалел, что со мной связался, подарочек из меня был тот еще.
– Да ты и сейчас… – вырвалось у меня. Ойкнув, я закрыла рот рукой, но было поздно. Винсент заржал во все горло.
– Что у трезвого на уме… – выдохнул он, отсмеявшись. Потянулся к бутылке. – Давай еще.
Я накрыла рюмку ладонью.
– Мне хватит.
Он приподнял бровь.
– Не то чтобы я настаивал, но почему? Я же вижу, что ты как стеклышко.
Это, конечно, было явным преувеличением – впрочем, и захмелевшей я себя назвать не могла. И все же… Но Винсент не успокаивался.
– Если ты боишься опять сказать что-то не то – я не обидчив.
– Ага, ты зла не помнишь, ты его записываешь.
Он снова рассмеялся.
– Есть такой грех. Но сейчас – не собираюсь. Так что, наливать?
– Не надо. – Я поколебалась немного и решила все-таки быть откровенной. – Мне очень хочется даже не напиться – ужраться так, чтобы себя не помнить.
– Так что останавливает? Если опасаешься пасть в моих глазах… – Он неопределенно передернул плечами и снова взялся за бутылку.
– И это тоже, – не стала отрицать я. Упиваться до потери человеческого облика, позориться перед таким мужчиной… да мне коньяк в горло не полезет. – Но главное – выпивка не помогает забыться.
– В самом деле?
– Не знаю, как ты, но я, просыпаясь с жуткого похмелья, сразу же думаю «и по какому поводу я вчера так укушалась»? И… – Я невесело усмехнулась. – Добавлять к уже имеющимся проблемам головную боль и тошноту – так себе идея.
– И по какому поводу я… – медленно повторил Винсент и вдруг, вскочив, со всей дури запустил бутылкой в стенку. Осколки застучали по полу. Я тоже подлетела, готовая, если что, сматываться как можно быстрее, но он рухнул обратно на стул, уронив голову на руки.
– Пятнадцать человек. Я убил пятнадцать человек.
