Как осмыслить? Как принять? Как жить дальше и что делать со всем этим знанием?
Пошатнувшись, Арквэн привалился к стене и начал сползать на пол.
— Мать умоляла послать ей духа-защитника, — шепнул он склонившейся над ним Ондине. — И ее просьбу услышали.
— Дважды, — так же шепотом ответила ему Красная ворона. — Дважды я спускалась с небесной горы Калькат, чтобы помочь твоему народу. Дважды приходила в ваш мир в человеческом теле. Но я не богиня и не всесильна, как мой отец Ультун. И все же в этот раз у меня получилось. Сердце, — она взвесила в руке мерцающий камень, — вернется владельцу. Никто больше не использует дар богов во зло.
Уронив голову на грудь, Арквэн вцепился пальцами в волосы.
— Я жил во лжи.
— Все новое поколение демонов, родившихся в Энведе, жило во лжи. Только древние знали правду. Крутилось колесо жизни, и прошлое забывалось, историю переписывали так, как было выгодно.
— Неужели все, кого я знал… Среди них не было ни одного эльфа?
— А как, по-твоему, появились низшие? Те, кто прислуживают во дворце, торгуют на рынке, выполняют самую грязную работу. Эльфы, что живут не больше века, старятся и умирают, как люди. Откуда они взялись?
Арквэн поднял взгляд на Ондину, охваченный нехорошей догадкой.
— Пища?
— Да. Никогда эльфы не делились на первый и второй сорт, на высших и низших. Все они были бессмертны, обладали чарующей красотой, которая не увядала с годами.
— Часть эльфов демоны отправили вместо себя за теневую грань… — вспомнил принц услышанный разговор.
— Принесли в жертву Завесе, чтобы освободиться от ее зова, — объяснила Ондина этот поступок.
— … а часть оставили в Энведе, чтобы питаться их… душами?
— Жизненной силой, — поправила она и опустилась на пол напротив Арквэна. — Поэтому они так быстро стареют. Поэтому умирают. Первому поколению подчистили память с помощью артефакта, а второе — уже ничего не знало.
Взвыв, принц ударил затылком о каменную стену пещеры, у которой сидел.
— И я? Я тоже пью их? Неосознанно?
— Нет, — Ондина спешно подставила ладонь под его голову, чтобы он не вздумал себя калечить. — Ты эльф.
— Наполовину демон, — с болью возразил Арквэн.
— И немного волк, если уж быть точной. Ты сам решаешь, кто ты. Так кто ты?
Замахнувшись, она с силой толкнула его раскрытой ладонью в грудь, и принц почувствовал, что заваливается назад. Стена за спиной исчезла. Вокруг клубился туман, и он падал в нем, стремительно несясь вниз в серой пустоте.
— Ты убил ее?
— Убил?
— Где Сердце Ультуна?
Ноги снова ощущали под собой твердый пол. В глаза бил свет от масляной лампы. Вместо дождя пахло вином и книжной пылью. Три фигуры обступили Арквэна. Трое демонов под масками эльфов ждали от него ответа. Уничтожил ли он Красную ворону? Избавил ли их от угрозы разоблачения?
Смотреть в знакомые лица было тошно. Находиться среди этих лживых существ — невыносимо. Раздавленный правдой Арквэн прошелся до ближайшего стула и рухнул на него как подкошенный.
— Ты убил ее?
— Ты сделал это?
Снова посыпались на него вопросы.
— Я знаю, кто вы, — шепнул Арквэн. — Красная ворона раскрыла мне глаза.
На миг демоны растерялись. Чародейка с советником переглянулись, король сердито сдвинул брови.
— То есть ты отпустил ее? Нашего врага?
— Вашего врага, — поправил Арквэн, еще сильнее сгорбившись на стуле.
Больно. И похоже на сон. Жуткий кошмар, от которого не очнуться.
Привычная картина мира треснула, все перевернулось с ног на голову, он будто по самую макушку погрузился в грязь, в болото из нечистот.
Они с отцом никогда не были близки, но он уважал Миримона, в детстве даже боготворил его, а сейчас остались лишь гадливость и гнев.
Убить родителей Сверра. Как он мог? Чужие жизни для демонов — пустой звук. А ведь Арквэн — один из них. Одна из тех тварей, которых его всю жизнь учили бояться и ненавидеть.
Двести лет слепоты. Два века иллюзий. Красивый фасад, а за ним гниль.
— Красная ворона — заступница эльфийского народа. А вы — захватчики. Это не ваш дом. Вы присвоили чужое.
— Пожил бы ты за теневой гранью, — с горечью протянула чародейка.
— Не наш дом? — рявкнул Миримон. — Кем ты себя возомнил, щенок? Эльфом? Считаешь себя лучше нас?
В ярости он схватил Арквэна за грудки и стащил со стула.
— Мы — твой народ. Я — твой отец. За нас ты должен сражаться. Наши интересы отстаивать. Знаешь, что мы сейчас сделаем?
Владыка встряхнул его, и голова принца безвольно качнулась из стороны в сторону, словно он был тряпичной куклой. На чужую злость Арквэн ответил безучастным взглядом.
— Мы спустимся в темницу и приставим нож к горлу твоего дружка. А потом ты свяжешься с Красной вороной тропой сновидений и предложишь ей сделку: жизнь ее истинного в обмен на Сердце Ультуна.
Сверр? Нет!
Арквэн дернулся, но Миримон держал крепко. Демон был в таком лютом бешенстве, что, когда говорил, в уголках его рта начинала пузыриться белая пена.
— Шантаж? — прохрипел принц немеющими губами, а затем с беспомощным видом повернулся к Дарону Канагану: — Неужели вы позволите убить вашего сына?
Его Светлость на секунду опустил взгляд, затем уверенно посмотрел на Арквэна:
— Он не мой сын.
Вот и открылся истинный лик демонов. Безжалостность и беспощадность. Никаких привязанностей. Никакой любви.
Неожиданно Арквэна поддержала чародейка.
— Это плохая идея, — обреченно сказала она. — Не успеем. Да и Красная ворона без раздумий принесет эту жертву. Я поняла, куда она летит. Надо уходить из Энведа. Надо оказаться за теневой гранью раньше, чем Ворона достигнет горы Калькат. Там сила камня станет безграничной, и нас просто развеет по ветру. Если Ворона захочет, щелчком пальцев обратит нас в прах. Только в тенях мы будем в безопасности. Бежим. Оставим эльфам их королевство. Нельзя терять времени.
— Нет! — не желал ее слушать лжекороль. — Мы выставим Вороне условие!
От гнева его трясло. Сквозь голубой цвет радужки его глаз начала пробиваться зловещая краснота.
— Одумайся, Картарион, — заломила руки чародейка. — Ты совсем помешался на своем желании стать эльфом. Не спорю, Энвед прекрасен. Мы здесь чудесно жили все эти годы, но есть множество других не менее богатых и плодородных земель, которые можно захватить. И не столь защищенных. Зачем рисковать? Найдем себе новый дом.
— Молчи, женщина! Что ты понимаешь!
Теперь под красивым белокожим лицом эльфа Арквэн отчетливо угадывал уродливый лик демона.
— Энвед — мой. Все здесь мое. И эта внешность тоже моя. Я больше не буду неприкаянной тенью скитаться по миру. Ты сделаешь, что я скажу.
Капли чужой слюны осели на лице принца.
— Нет, — спокойно отозвался он. Им овладело тупое равнодушие, граничащее с обреченностью. Даже если его убьют — неважно.
— Сделаешь!
Без тени страха Арквэн покачал головой.
— Сделаешь!
Его встряхнули.
— Надо уходить! — взмолилась за спиной фальшивого Миримона чародейка.
— Ты свяжешься с Вороной, — король смотрел только на сына.
— Нет.
— Попытаешься обменять своего бесполезного дружка на Сердце Ультуна.
— Нет.
— Предатель!
С грозным рыком тот, кого ведьма назвала Картарионом, замахнулся и обрушил кулак на лицо Арквэна. Раздался влажный хруст. Из носа брызнула кровь.
— Ты пройдешь дорогой сна. Исполнишь мою волю.
— Не буду, — выдохнул Арквэн, и рука демона, сжатая в кулак, снова взлетела вверх.
— Мы теряем время, — повисла на плече Миримона чародейка, но владыка оттолкнул ее небрежно, как дворовую шавку.
— Ты найдешь эту поганую птицу…
От нового удара голова Арквэна мотнулась назад. Под костяшками чужих пальцев треснула кость. Стало трудно дышать. Горячая влага, хлещущая из носа, заливала губы и подбородок.
— …и скажешь ей, что мы убьем ее блохастого пса.
— Катись в Бездну, — просипел Арквэн. Стоило открыть рот, и он почувствовал на языке вкус соли и железа.
