– Остыньте, – отвлек меня от мыслей голос Сетмауэра. – Маша приняла решение, и все мы должны отнестись к нему уважительно.
– Верно, Кир, – поддержал друга Солнце. – Маша, мы с тобой!
– Спасибо, Кир, спасибо, Солнце, – сказала я им. – Приятного всем аппетита.
И, не доев салат, ушла. Не люблю я играть на публику, и без того паршиво от всей этой ситуации, но деваться некуда.
В каюте меня ждали дневники. И сообщение от Двинятина – о том, что Комаровски прилежно занимается изучением свойств инопланетных растений. Как будто я не знала.
Накопившееся раздражение сбросила привычным способом – позанимавшись растяжкой. Рука побаливала, но вполне терпимо. Конечно, повязку на запястье еще придется поносить, но… пару дней. Пожалуй, главным преимуществом тела Маши можно считать довольно быструю регенерацию. И устойчивость к недосыпу. Пропрыгав почти всю ночь, особой усталости я не ощущала.
Еще дважды до ужина меня вызывали в капитанский отсек. Проскурин выдал три новых названия неизвестных науке растений с Кридона – муквилетис прямостоячий, утрария узколепестковая и мелколепестник кридониум. Их выписывал Комаровски до киякурру и астрезии.
– Пока мы можем быть уверенными только в том, что юноша прицельно занимается флорой Кридона, – вздохнул он.
Я бы сказала, чем прицельно занимался юноша под носом у своих наставников, но… Маше Петровой таких слов знать не положено.
– Как там тезка? Пришла в себя?
– Я отпустил ее по состоянию здоровья. Медики ввели ей седативный препарат, и… Пусть отдохнет.
Да-да, конечно. Пусть мое тело отдохнет в цепких лапах секретчиков. Сейчас там главный Бьорг. Может, и душевный доктор Марк подключится. «Машенька, расскажите нам все. Вам тут же станет легче».
Знаем мы, как вести «горячего» свидетеля.
На ужин меня отконвоировал сам Кейст. В свои планы по моей охране он внес какие-то коррективы, но коммуникатор все равно велел не выключать, а биолокационное устройство постоянно держать при себе, даже во время сна.
Поесть я решила поплотнее, чтобы сразу после ужина пару часов поспать. Ночью мне будет не до этого. Юлька, пришедшая через пару минут, решила даже, что это еда для нас обеих. Потом толпой повалили студенты. Дегри сел рядом, но разговаривать со мной не стал. Сообразительный… иногда.
Но на нас никто не обращал внимания, ведь гвоздем программы стала ссора Комаровски и Тулайковой. Парочка темпераментно обменивалась взаимными оскорблениями. Самыми мягкими из которых были «сам ты дурум*», «недопророщенный полузародыш тритикума*» и, что особо запомнилось, «тупорыльник вульгарный». Говорили они громким шепотом, что позволяло руководству не вмешиваться.
– И часто они так? – поинтересовалась между делом Юлька.
– Бывает, – ответил Солнце с другой стороны стола.
Вот уже второй раз он занимал место прямо напротив меня. Чего хотел? Да ладно, не до него сейчас.
С ужина парочка уходила порознь, причем Лена – едва сдерживая слезы. А меня до каюты опять ненавязчиво проводили Бен и Йожи – я, наконец-то, познакомилась с тем парнем, имя которого все забывала спросить.
Заблокировала дверь и только собралась прилечь, как из санотсека послышались громкие рыдания. Вот ведь… Надо сказать ребятам из экипажа, чтобы звукоизолировали каюты, хоть обратный путь провести спокойно. А то, чувствую, после разоблачения Комаровски мне тут житья не будет.
Спустя полчаса на визор поступил вызов от Тани-Брунгильды.
– Маш, зайди к нам. Лена закрылась и плачет.
– Ну, Тань, это разве в первый раз? – спросила я по наитию.
– Нет, но обычно она быстро успокаивается.
Пришлось идти, раз просят. Маша бы наверняка пошла.
Потом мы с Таней долго уговаривали Лену выйти, потом – рассказать, что случилось, потом убеждали, что все это ерунда, а на самом деле Влад ее любит. Тут мне, конечно, пришлось тяжелее всего. Уверенность в том, что единственный, кого любит Влад – это сам Влад, крепла с каждой минутой.
Скоро я получила возможность убедиться в этом окончательно. Когда мы уговорили Лену лечь, и я, смахнув со лба самый натуральный пот, вернулась к себе, он уже ждал. Сидя на моей собственной койке. Ей-ё, нагл не по годам!
– Ты каютой не ошибся? – непринужденно спросила я, опускаясь на Юлькино место.
– Как я мог ошибиться, когда ты сама меня пригласила? – Влад улыбнулся своей дебильной улыбкой. – Ай-ай, Маша, нехорошо… Приглашаешь, а потом опаздываешь. Впрочем, за все те милые слова, сказанные обо мне моей Леночке, я даже не буду тебя наказывать.
Н а к а з ы в а т ь??!
– Владис, ты не в себе, – сказала я, впадая в холодное бешенство.
И забыв о слабом теле, и даже о том, что действительно сделала все для этой встречи, собралась просто вышвырнуть щенка из каюты. В этот момент я и почувствовала неладное. Тело снова не подчинялось мне. Правда, как-то странно. Частично. Отказали ноги ниже колен. Встать я не смогла, и, глядя прямо перед собой, поняла – вот оно. Он использовал свое зелье.
– Все мы иногда бываем в ком-то другом, – ответил Комаровски философски.
Он что…? Знает?! Не может быть. Мария, без паники. Все под контролем. Кроме ног. Холодок бесчувствия полз все выше, распространившись уже до середины бедер.
– Как ты это сделал?
– Что? Машка, уже действует! – вдруг обрадовался он. – Отлично!
– Как ты это сделал? – повторила я.
– Прекрасно, астрезия в сочетании с мелколепестником вызывает любопытство! Замечательный эффект!
– Как ты это сделал? – я усилила интонацию.
– А, в это раз – через кожу, я же помню, что у тебя повреждено горло, – отмахнулся он. – Ну, давай, задавай свои вопросы! Самому любопытно!
То есть были и другие «разы»?!
– А как – через кожу?
– Да на входную панель нанес каплю, что тебя всякая ерунда заботит? Хотя, знаешь, даже это после твоих постоянных слез и «не надо» уже разнообразие.
Сказать, что я удивилась, значило не сказать ничего. Ну… Маша! Да я сама ее прибью, когда вернусь!
– И ты не побоялся прийти сюда, зная, что весь корабль под контролем ИИ?
– Ох, какая проблема! Машка, я думал, тебя занимает что-то посерьезнее.
Не может быть! Неужели он сумел отключить каюту от ИИ? Ей-е, а коммуникатор у меня включен?!
– И все-таки?
– Вот останься ты в нашем классе, не задавала бы глупых вопросов. Я еще в школе сделал глушилку, а недавно внес ряд усовершенствований. Маш, ну спрашивай! Спрашивай!
А ты отвечай на вопросы четко и по существу, мразь ученая!
– Аркаше ты тоже давал астрезию с мелколепестником?
– Да я что, похож на идиота? Вас не так много, чтобы дважды тестировать один препарат.
