Раньше, чем я осознать происходящее успела, прямо на виду у всех случайных прохожих, в центре собственного города…
И я почему-то стояла и просто таяла, растворяясь в его объятьях.
И шевельнулась в сознании шаловливая мысль: а, ну её, академию эту, останусь тут…
Но как шевельнулась, так и исчезла. Разорвал поцелуй и Адриан, но вместо того, чтобы отпустить, вдруг обнял двумя руками, притянул к себе, сжал так сильно, словно хотел в себе растворить и никуда не отпускать.
— Возвращайся скорее, — прошептал куда-то мне в волосы.
Это едва ли от меня зависело, но:
— Я буду очень спешить, — пообещала от всего быстро колотящегося сердца.
И с трудом, с тянущим сожалением, которого сама от себя в таком количестве не ожидала, разжала объятья, осторожно высвободившись из его рук.
Наш прощальный поцелуй оказался солёным.
Глава тридцать шестая
Возвращаться в академию пришлось в обществе не затыкающегося Коромира, который сначала отчитывал нас обоих за то, что не сдохли, потом ругал уже меня за то, что я в мэра Равнограда влюбиться успела… потом ругань перешла на издевательства и унижения, но меня это особо не задевало, потому что болтал профессор лишь в те моменты, когда его не тошнило, когда у него не немел язык и когда ему не нужно было срочно остановить экипаж и сбежать в кустики.
Уилл был доволен. Мой друг сверкал, как новенькая монетка, и складывалось впечатление, что ничто в мире не может сделать его ещё счастливее.
Я ошиблась. И поняла это в первом же небольшой городке, в который мы попали поздним вечером.
— Остановка полчаса, — сурово сообщил Коромир и сбежал по очередной нужде.
Уилл тоже сидеть не стал и куда-то ускакал, а вернулся так быстро, что выбравшаяся из экипажа я едва успела затёкшие мышцы размять.
— Сваливаем, — это мне и, схватив за руку, боевик насильно в карету затащил, уже на ступенях крикнув до ужаса знакомое: — Езжай, друг! Плачу вдвойне!
Заклинание сработало, возница свистнул кнутом, кони рванули с места. Меня впечатало в спинку сидения! Уилльям приземлился рядом, и вот теперь он в самом деле выглядел так, как будто счастливее быть просто невозможно: сверкающий взгляд, широченная наглая улыбка и:
— Коромир только что покушался на честь каэхарки. Ты не поверишь, хорошо нам знакомой каэхарки. И я тут даже не при делах! — Горячо добавил последнее, разглядев в темноте выражение моего лица.
— Ну, конечно! — Естественно, я ни на секунду не поверила!
— Да правда, — Казэрта фривольно раскинулся на половину дивана, потеснив меня. — Порча ведьмы работает исправно, профессор в нужник вломился, а там каэхарка.
И боевой маг весело расхохотался, до невозможности довольный тем, что случилось.
Я была в шоке. И от его реакции, и от того, как события сложились, а ещё вдруг стал мучить вопрос:
— Почему ты такой?
Три года его знаю, а он всё не меняется. Как пакостничал, так и продолжает, безграничное удовольствие от этого получая.
— М-м? — Уилл смеяться перестал. — Какой «такой»? Молодец?
Парень шутливо толкнул меня плечом, предлагая присоединиться к шутке.
«Раздолбай», — подумала мрачно.
— Бесстрашный, — сказала вслух.
Он пожал плечами, мол это само собой разумеющееся, и спокойно пояснил:
— Потому что кто-то должен им быть.
Внезапно поняла, что за три года хорошо узнала Уилла настоящего, но почти не знала Уилльяма прошлого. Он просто… всегда таким был, так я считала. Но лишь сейчас задумалась:
— Что заставило тебя потерять страх?
Это оказался не самый удачный вопрос, я поняла это почти мгновенно, по тому, как ощутимо понизилась температура в уносящемся прочь экипаже.
Но друг всё равно ответил.
— Смерть, — прозвучало ровно, без эмоций, — смерть заставила, Гвен.
Это оказался совсем не тот ответ, на который я рассчитывала. Растерявшись, не нашлась с ответом, и некоторое время просто сидела с распахнутыми от открывшейся правды глазами и кучей бестактных, глупых вопросов, вертящихся на кончике языка.
В итоге Уилл сказал сам:
— Это давняя и не самая весёлая история, подруга, — он вдруг закинул руку мне на плечи, притянул к себе, обнимая, по плечу потрепал и продолжил, не отпуская: — В детстве я был не самым сильным мальчуганом. Точнее даже самым слабым. И это устраивало далеко не всех.
— Тебя били? — Догадалась негромко, точно зная, как это бывает.
— И не только, — сухо подтвердил мой загадочный друг, — но однажды деревенские недоростки перешли все границы. Итогом их вседозволенности и безнаказанности стала смерть одной хорошей девочки, вставшей на мою защиту. Они макали нас головой в озеро до тех пор, пока не выяснилось, что у неё проблемы с дыханием.
После его слов проблемы с дыханием обнаружились и у меня — сделать следующий вдох я просто не смогла, потрясённая открывшейся правдой, которую Уилльям, как оказалось, мастерски скрывал столько времени.
Хотя в чём его вина, если это я не спрашивала? И ведь я ещё называла себя его другом, хотя так мало о нём знала…
— Как её звали? — Прошептала, говорить громче не получилось.
Тишина.
— Элис.
Ох, Уилл…
— И с тех пор ты решил, что обязан стать сильнее? — Догадалась печально, невольно прижимаясь к магу сильнее, пытаясь хоть так оказать поддержку, которую была не в силах облечь в слова.
— Примерно так, — он шумно усмехнулся, — я решил, что кому-то нужно наказывать уродов, обижающих слабых.
А мне вдруг стала понятна его некоторая жестокость в тех или иных случаях. Смерть — вот, что действительно жестоко, а всё остальное и в сравнении не стоит.
Во всяком случае, видимо, именно так считал мой друг.
Сомневаюсь, что у меня было право его осуждать.
Глава тридцать седьмая
Родная Магическая Академия имени Генриха Лучезарного встретила звенящей тишиной переходов и ледяным взглядом ректора.
Выглядел тот… примечательно очень. Холодный, безразличный внешне, стоящий перед своим столом с заложенными за спину руками, но в его глазах мы отчётливо видели бушующие эмоции.
Отнюдь нехорошие.
Мы в его кабинете оказались через три дня после того, как покинули Равноград, и за время нашего пути явно случилось что-то судьбоносное…
Об этом нам и сообщили с намёком на торжественность:
— Авейро, Казэрта, личным указом короля вы двое объявлены героями Равнограда.
Шок. Но то у меня, а у Уилла — гордо выпяченная грудь и взгляд «да, я такой».
Ректор хмыкнул, оценив, и продолжил:
— Как вы понимаете, официального награждения не будет, а из-за повышенной секретности проведённой операции его величество, дабы обезопасить страну, рассматривал вариант о вашем устранении.
Шок верно сменился ужасом. Невольно подумав, что надо было в Равнограде остаться, я втянула голову в плечи и приготовилась… да к самому худшему.
Но ничего не последовало. Ректор остался стоять на месте, лишь тонкая ухмылка заиграла на его губах, и, наверно, именно благодаря ей Уилльям догадался:
— Довольствуемся словесной благодарностью?
Величественно склонённая голова ректора в знак подтверждения.
Как гора с плеч! Лучше не получить благодарностей, чем принять их в виде меча, протыкающего твоё сердце.
Но радовалась тут одна я, Казэрта принялся наглеть:
— И зачтённой практикой? — Подсказал главе нашего учебного заведения с намёком.
Лорд Аньес помедлил, исключительно чтобы наши нервы пощекотать, а затем повторно неспешно кивнул.
Фух! Аж дышать стало легче! Теперь можно и к родителям, а потом…
— Где профессор Коромир? — Внезапно сменил тему глава нашего учебного заведения.
У меня ответа не было… и уж лучше не иметь ответа, чем не иметь тормозов.
— Будет дня через два, — задумчиво подсчитал Уилл, подняв взгляд на потолок, — если не объявится, значит, сдох.
Кабинет ректора мы покидали в темпе, молясь всем известным богам о том, чтобы он ещё про какого монстра, которого спасать надо, не вспомнил и на ещё одну практику нас не отправил.
