— Ты не молись в свое Чудо, ты в него верь.
# # #
Уиллисис осторожно постучал в невысокую резную дверь покоев Королевы.
Пропел пружинный механизм, и дверь медленно отошла в сторону.
Храмовник склонил голову и вошел внутрь.
Все было по — прежнему.
Висели под потолком огромные шары с отборными Светляками, которые давали сильный мягкий желтоватый свет.
Дорожка из полированного камня, вела от дверей к трону.
Трон был пустым. Уиллисис задернул глаза фильтрующей пленкой и тщательно осмотрелся.
Если бы сторонники мятежного генерала прятались в нишах или за складками тяжелых штор, то он наверняка бы их увидел. Однако в зале не было никого, как в прочем и самой королевы.
Храмовник не должен поддаваться чувствам. Холодный расчет и логика — то в чем служители Храма были особенно сильны, но предательский холодок опасения потек по спине.
Уиллисис сжал губы в нитку.
Передернул плечами, глубоко вздохнул и выдохнул.
Не могло быть такого, что бы повстанцы решились уничтожить кого — либо из Династов.
Династы и Город — это одно, и тоже.
— Королева! — Выкрикнул Уиллисис звонко, подняв голову так, чтобы звук его голоса распространился максимально далеко.
Эхо заметалось под высокими сводами, обессиленное угасло, отразившись от стен не менее десяти раз.
— У меня нет ничего кроме новостей! — еще повысил голос Храмовник и двинулся к трону.
Королева должна быть жива. Если жива Королева, то жив и Город. Если жив Город, то и Храм будет служить его жителям. Все неизменно и незыблемо, как столетия назад.
Неспешный, величавый, истинный служитель Храма он двигался мягко, словно плыл над каменными плитами. Тога скрывала его движения, и могло показаться, что он уже давно перестал быть человеком, и превратился в существо без плоти и крови, которому предписано вечно стоять на страже своей Веры.
— Я здесь, Храмовник… — Раздался негромкий, утомленный голос Королевы. Он шел из-за широкой портьеры с голубым в серебряных искрах знаком Больших Парных Крыльев.
— С вами все в порядке? — Озабоченно осведомился Уиллисис. Портьера шевельнулась. Тяжелые складки отошли в сторону, и в тронном зале появилась Королева.
Высокая, стройная, ослепительно прекрасная.
— Не паясничайте, Уиллисис… — Устало отозвалась Королева. — Уотервей не мог причинить вреда Династу.
— Но он был весьма резок в своих высказываниях! — Склонился в поклоне Уиллисис. Он был рад видеть Королеву в полном здравии.
— Генерал был против правления Династов в Городе?! — Королева подошла ближе. Длинный невесомый шлейф платья едва слышно шуршал от ее плавных и точных движений.
— Он был против всего, Королева. — Выпрямился без приглашения Уиллисис.
— Наверное, он заслужил на это право. Хотя, сомнения в Вере — самое тяжкое преступление против Города.
— Сомнения в Вере? — Скептически поджала губы Королева.
Она подошла к столику, за которым они обычно беседовали, присела сама, и пригласила жестом присесть Уиллисиса.
Храмовник неторопливо опустился на стул.
Стол, как и прежде, был уставлен яствами, но он не притронулся, ни к вину, ни к замечательным грибам ни к мясу.
— Ты не хочешь есть? — Удивилась Королева. Покачала головой с укоризной.
— Для того чтобы пройти сюда, я полагаю, тебе пришлось потратить много сил.
Уиллисис почтительно склонил голову в полупоклоне.
— Спасибо, госпожа, но трапеза может подождать. Новости нужно подавать свежими иначе они перестают быть новостями. — Королева оживилась.
— Ты что-то узнал о Самсоне и Вере? — Уиллисис покачал головой.
— Не так быстро, госпожа. Всему свое время. Может быть, мы вначале поговорим о мятежниках? — Королева покачала головой.
— Прости, Храмовник, но твое присутствие здесь говорит о том, что вопрос решен. Уотервей?
— Он казнен, госпожа. — Поклонился Уиллисис. Королева поклонилась в ответ.
— Он был приговорен к смерти еще два года назад. Кто-то должен был привести приговор в исполнение, Храмовник.
— Два года достаточный срок для того, чтобы Город немного развлекся.
— Незначительные потрясения только ему на пользу. Не так ли? — Королева выразительно посмотрела на кувшин с вином.
Уиллисис расторопно взялся за искусно изготовленный сосуд и налил в высокий бокал ровно треть, как и предполагал этикет.
Затем он налил вина себе и пригубил, едва смочив губы.
В присутствие Династов гость обязательно приступал к трапезе первым.
Королева благодарно кивнула Храмовнику и отпила из своего бокала.
— Надеюсь, казнь была достаточно показательной? Ты доказал превосходство Храма?
— Вне всяких сомнений, Королева. — Уиллисис отпил из своего бокала. Бережно поставил его на стол.
— Этот мятеж двенадцатый, Королева.
— Я помню, Уиллисис. — прервала Королева, Храмовника.
— И я знаю, что ты мне сейчас скажешь. Ты скажешь, что Город помнит о предыдущих мятежах, и теперь начинает сомневаться в их естественном происхождении.
— Истинно, так, Королева. — Согласно кивнул головой Настоятель.
— К этому я добавлю, что Последники создавали Город, рассчитывая сохранить вид в течение тысячи лет. Это тридцать поколений.
— Городу уже сорок пять поколений, Уиллисис. Я помню! — Королева нахмурила тонкие брови. Склонила голову.
— Как ты считаешь… — Произнесла она более миролюбиво. — Сколько поколений Город еще проживет? — Уиллисис поправил на груди орден с изображением Крыльев и задумчиво переложил посох из одной руки в другую.
— Ты молчишь? — Удивилась Королева.
— Я думаю, что Город уже мертв, госпожа. — Наконец, проговорил настоятель.
— Социальный ресурс Города выработан, как, в прочем, и прочие ресурсы тоже. — Уилисис помолчал минуту. Он многое хотел сказать Королеве, но все эти слова. Очень правильные слова откладывались на годы и годы. Откладывались по одной очень и очень важной причине. Но, он продолжил. Настойчиво и последовательно. Как его и учил Храм.
— Неуправляемый мятеж приведет к тому, что социальное устройство Города будет разрушено. — Уилисис поднял голову. — Для создания новой структуры у него возможностей нет. Энергетические ресурсы без контроля и частичного воспроизводства будут растрачены мгновенно. Через поколение Город забудет, что такое науки и искусства.
Уиллисис перевел дыхание. Снова отпил вина. Положил свою ладонь поверх дрожащих в смятении пальцев Королевы.
— Мы ничего не сможем изменить, Мать. — Столь близкое родственное обращение было принятым исключительно для общения среди Династов.
Никто в Городе не имел права назвать Королеву Матерью.
Но сейчас Уиллисис чувствовал, что Королеве нужна его поддержка и участие.
Более близкое обращение сделает его сострадание более результативным.
— Мы и без того сделали не возможное, никто не мог предположить, что последствия войны будут столь длительными.
— Сейчас у нас есть шанс сохранить, если не самих себя, то, по крайней мере, человека. Разумного человека.
— Ты говоришь о Самсоне и Вере? — Вымученно улыбнулась Королева. Она не стала пенять Храмовнику за то, что тот назвал ее запрещенным этикетом обращением.
— Да… — Кивнул головой Уиллисис. — Они последние из Изгоев, у которых есть разум, воля, сила и вера. У них есть любовь, и они… — Уилисис склонил голову. — Простите, Королева. — Не бесплодны, как были прочие. — Храмовник помолчал минуту. Произнес, словно это ему далось с великим трудом.
— Они последние, из Изгоев, которым по силам построить новый Город.
— Они — мои дети. — Прошептала Королева. Уиллисис приложил палец к губам.
— Как и все остальные, Мать. Но, если бы Изгои знали, что в их жилах течет кровь Королей, кто бы смог заставить их уйти из Города?
— У них начинается метаморфоз, ты, что ни-будь знаешь о их самочувствии? Они дошли?
— Им тяжело, Королева. — Нахмурился Уиллисис. — Мой сын слушал их и смотрел когда они вышли за геолинию. Он сумел направить их к восточному скату Крыши, Солнце там взойдет раньше. У них будет несколько часов в запасе.
