Третьим ударом он пронзил ее сердце и яростно отбросил девушку прочь.
Времени на то, чтобы оплакивать утерянную свободу, у него не было; где-то в замке опасность угрожала Мэл, и магический ошейник не запрещал ему пойти туда и вступиться за нее.
Рэй поспешил туда.
Глава 21
Мэл не хотела видеть, что там нарисовала ее дочь еще в этой треклятой тетради.
Рэй ушел к другой женщине. Более того - он почему-то подумал, что эту женщину для него сотворила Мэл, своими чарами. Воспринял это как насмешку, как ненужную, унизительную помощь.
- Тщеславный гордец!
Мэл рыдала; сердце ее был разбито на мелкие кусочки.
- Ненавижу тебя! Ненавижу! Ласковый лжец…
Решение бежать отсюда возникло тотчас же. Рисунок Алисии натолкнул на мысль отыскать лифт Алана и подняться наверх.
«Ели нет, - думала, отчаявшись, Мэлани, лихорадочно собирая какие-то вещи, платья, - то я обернусь в птицу и улечу наверх… мой мир - Верхний. Я сумею взлететь даже с Алисией. Наверх. Прочь отсюда. Меня сюда принесли затем, чтобы я вылечила Рэя. Вечного счастья мне никто не обещал. Любви Рэя - тоже. Никто не обещал. Я сама себе ее выдумала и отчего-то поверила, что он может мне принадлежать. Но нет. Не вышло. Значит, мне больше нечего тут делать. Пришло время уйти!»
- Госпожа, куда же вы, госпожа, - робко бормотала верная прислужница. - Вы же знаете, что это происки врагов! Эту гадину Почтенная Мать ему подложила! Куда же вы пойдете!
- Домой, - твердо ответила Мэл. - Здесь я никому не нужна. Алисия, детка, иди ко мне! Сейчас мы отправимся домой…
- Ах, госпожа! Говорите так, а у меня сердце рвется на куски! А как же Алан?
- Алан?.. - переспросила Мэл, остановившись. - А что - Алан?
- А как он смотрит на вас, - произнесла прислужница. - У него звездное небо отражается во взгляде! Разве вы не видите этого?
- Алан - не Рэй, - глухо ответила Мэл. - Он совсем другой, он…
- Он верный и сильный, - перебила ее прислужница. - Господин Алан тот, кто заслуживает вашего внимания! И ничто его не заставит от вас отвернуться!
- Госпожа! - вдруг заверещала прислужница, указывая на ребенка.
Алисия словно впала в транс; вокруг нее возникла светящаяся сфера, замкнувшая в себе рисующего ребенка. А на рисунке ее Наг нападал на Алана, целя ему в грудь остро отточенным ритуальным ножом…
- Дитя, маленькая госпожа - Оракул! - взвизгнула прислужница. - Нет-нет, не трогайте ее, госпожа! Когда Оракул предсказывает, к нему нельзя прикасаться! Не то все беды мира достанутся именно вам! Сейчас и безумец, и смертельно больной, и приговоренный к казни ее побоится коснуться!
- Что она такое творит? - шепнула Мэл, когда на следующем рисунке Алисия изобразила падающего с небес дракона, сложившего крылья. - Что это!?
- Быть беде, - шепнула прислужница. - Если ничего не изменить, то…
- Я не попробую изменить! - выкрикнула Мэл, взмахивая рукавами и обращаясь в голубую птицу.
- Госпожа, нет! Может выйти еще хуже! - выкрикнула прислужница, но голубая птица уже заметалась под потолком, чтобы вылететь в окно и направиться на поиски Нага.
А маленький Оракул, занятый своим делом, нарисовал поверх картинки с Аланом тотчас же, как Наг нападает на Мэл…
***
Тайный портал Алана - лифт, - был выдан Нагу, и тот подстерегал дракона там, среди пышной оранжерейной зелени, грея рукоять ножа и размышляя, подняться и в верхний мир или дождаться здесь. Наброситься, воспользоваться эффектом неожиданности… вонзить нож в сердце, обвить тугими кольцами тела горло, сдавить грудь… Разбить его головой толстое стекло, отделяющее тишину сада от дождливой холода ночи, рассечь горло осколком…
Ошейник, надетый Птицеловом, давил Нага, напоминая о том, что он не свободен, и что если он заартачится, откажется убивать дракона, его судьба будет плачевнее судьбы Алана…
- Что ты здесь делаешь? Что тебе нужно?
Голос; молодой женский голос. Наг обернулся на него молниеносно, брошенный нож, пропев, вонзился в керамический горшок с каким-то экзотическим растением, расколов его.
Но та, которая окликнула Нага, осталась невредимой. Голос будто бы опередил ее, и она только сейчас медленно соткалась из воздуха, став из прозрачного бестелесного образа человеком из плоти и крови.
Светловолосая высокая женщина в голубом легком платье, сообразил Наг. Та, на которую ему велели напасть и обесчестить. Не убить, нет - это было бы слишком просто. Птицелов хотел, чтобы она страдала. За то, что смела прикасаться к ее дракону.
Так и сказала: «Она касалась его. У нее руки должны гореть от воспоминания об этом. Она должна страдать».
- Я пришел убить твоего господина, и за тобой, - сглотнув тугой комок в горле, прохрипел Наг. Ошейник все время придушивал его за бродящие в голове мысли - омерзение и сопротивление тому, что его заставляли делать. Но смерть для него была страшнее стыда, который он испытывал, и потому Наг даже не колебался, делать или нет. - Даже странно… такая красивая женщина, а я впервые не хочу, чтобы она стала моей…
- Я и не стану твоей, - ответила Мэл дерзко. - И дракона тебе не убить!
Она взмахнула руками - газовые легкие рукава обратились в крылья, - и остро отточенные лезвия в виде птичьих перьев брызнули с ее пальцев, рассекая кожу на лице и груди Нага, словно брызнувшие осколки расколовшегося зеркала.
Раны были болезненные, но неглубокие, неопасные, и Наг хрипло расхохотался, отирая рассеченные скулы и изрезанные руки, которыми закрывал глаза от оружия Мэл.
- Маленькая птичка хочет защитить дракона, - произнес он, переведя дух и сглотнув еще раз - удавка больно врезалась ему в кожу, слова застревали в перехваченном горле. - Это смешно и очень смело. Но у тебя не выйдет, Ведьма. Я знаю, что ты н училась. Я знаю, что ты ничего не умеешь. Ты беззащитна. Ты просто женщина.
Эти слова он произнес как мантру, как заклятье. Будто жил дышал только ими - этими простыми словами, дающими ему надежду на то, что из этой драки он выйдет невредимым.
Длинное змеиное тело бросилось вперед, но его встретил холод зеркала, распавшегося на мелкие осколки и изрезавшее лицо, плечи, руки Нага. Серебристый смешок Мэл вспорхнул над плечом разъяренного обманутого Нага, он с ревом обернулся, снова бросился на женщину, как кобра на птицу - и снова врезался в зеркало, окатившее его лавиной мелких острых осколков.
- Ты истечешь кровью и ослабеешь, - произнесла Мэл сурово, и стекла сада завибрировали в такт ее словам. - Уходи сейчас, если не хочешь погибнуть. Я не желаю тебе ни зла, ин смерти. Я знаю - тебя заставили. Поэтому уходи.
- Я не могу уйти, - прохрипел Наг и снова кинулся на Мэл, словно разогнувшаяся пружина.
Но его снова постигла неудача - снова холодное стекло вместо тепла тела! Наг ревел и метался, пытаясь поймать Ведьму, но она ускользала от него, за каждый его бросок наказывая его болью и кровью, и тот озверел. На залитом потеками крови горле ошейник вдруг стал свободен, Наг почувствовал, как отступила дурнота, вызванная удушьем, и мозг стал соображать быстрее.
- Испей же тогда моей силы! - прошипел он, свиваясь в клубок, как раненная змея.
Он быстро-быстро прочел заклятье, и с листьев деревьев, со стеклянного потолка, отовсюду закапал черный тягучий яд, словно смола. Он лился неспешно, сплетая черную сеть своими опасными струями, и скоро Наг был вознагражден. Затаив дыхание и прислушиваясь, он услышал слабый вскрик и молнией бросился на звук.
Мэл попалась; как большая голубая бабочка, она прилипла к черной ядовитой сети и не могла из нее вырваться. Наг даже расхохотался, когда увидел, как на ее коже расцветают красные ожоги, полученные от соприкосновения с его ядом.
- Вот мы и квиты, а? - прохрипел он, приближаясь к Мэл с грацией, на которую способны только Наги. - Страдать… ты должна страдать. Как думаешь, достаточно будет изуродовать тебя? Залить все лицо ядом, всю грудь, чтобы поплавилась кожа? Или натолкать тебе полный рот хрустальных личинок? Ты будешь страдать, правда, недолго. Но сильно.
