- Еще немного, еще!..
Сверху раздался птичий клекот и крик, и Феникс краем сознания понял - то Мэл провожает их, голубой птицей кружась над ними.
- Я достану тебя! - клекотал Феникс, бьющийся и освобождающийся. - Я возьму тебя!..
Капля, тяжелая, крупная, изумрудно-зеленая, вдруг упала Фениксу на клюв, и он с изумлением ощутил ее мертвенный холод. Капля с шипением испарилась, а он вдруг сообразил, что не может раскрыть клюв. Тот остыл и превратился в кусок блестящего металла…
Феникс заорал, чувствуя, нет, слыша, как эти капли падают, колотят по мягкой раскаленной драконьей чешуе, впитываются в их кожу, и драконы оживают, словно их объятые болезненным жаром головы поливают холодной водой. Их крылья стали снова жесткими, драконы раскрыли их, и земля перестала приближаться так пугающе скоро.
А Мэл все кружила над ними, роняя изумрудные слезы, и они смертельной морозной тоской сковывали тело Феникса. Братья оживали, а он, бьющийся, вырывающийся, сражающийся, замирал, все больше становясь неподвижным.
Скоро драконы разжали объятья, и Феникс - металлический, почти застывший до неподвижности, - рухнул вниз, на землю, теряя и обламывая перья.
Он покатился по камням, теряя птичий облик. Скулы его саднило, лицо было исцарапано, рука переломана то ли в падении, то ли драконьей пастью. Сердце его бешено колотилось, и ему, ползущему по земле, все еще казалось, что он летит, что мир вокруг него движется с бешеной скоростью. Он цеплялся здоровой рукой и полз, все еще думая о том, что убежит, освободится, спрячется, отлежится, а потом снова придет за девчонкой, но уже когда Мэл будет одна…
Возможно, он произносил это вслух - то, как хочет полакомиться ее силой и плотью. Возможно, он вспоминал, как сладка на вкус человеческая кровь. Но, так или иначе, а шаги идущей за ним Мэл он не расслышал, точно так же, как грозный звон собственного потерянного пера.
Огромное маховое перо удобно легло в ее ладонь, пропело коротко, сверкнув в воздухе и вонзилось в спину Хью, дробя его кости и отыскивая черное полыхающее сердце.
В воздухе разлился сладкий аромат меда, настолько едкий, что Мэл зажала руками рот и нос, чтобы не задохнуться в ядовитой сладости. То, что только что было человеком, сейчас превращалось в камень, гладкий, прозрачный, как капля застывшей смолы. Очертания человеческого тела в его желтой толще лишь угадывались.
Мэл отступила назад и почувствовала на своем теле драконьи жадные лапы. Дракон подхватил свою самку, прижал к своему телу; он был все еще горяч, и Мэлани поняла, как продрогла - под дождем, обнаженная…
- Ты неосторожна, - пророкотал дракон, изогнув шею и заглядывая в ее глаза своими, золотыми и опасными. - Ты теперь должна беречь себя.
- Я буду осторожна, Алан, - пообещала Мэл, прижимаясь к жесткой чешуе и прикрывая глаза. - Летим отсюда.
Алан смолчал. Он тяжело взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Над местом, где Феникс пал, он сделал круг, и Мэл видела, как мстительный Рэй, выписывая круги вокруг медового яйца, закапывает его, брезгливо, как падаль, расшвыривая землю мощными драконьими лапами…
Глава 25. Конец
Если б желтые рыбы умели говорить, то Рэй и Алан узнали бы много нового и нелицеприятного о себе и своих умственных способностях в тот день, когда решили жениться на Мэлани. Желтая рыба металась по аквариуму, пуская пузыри и разрушая подводную декоративную деревеньку, сшибая хвостом фигурки Нагов, выточенные из кости, кусала беззубой пастью стебли подводных растений и даже пару раз всплывала кверху брюхом. Но все ее старания были напрасны.
На невесте было небесно-голубое платье, не скрывающее большого живота. Живота, в котором зрели драконьи дети. Два плода - это Мэл могла сказать точно, безо всяких медицинских обследований. Ночами Алан и Рэй целовали этот живот, оглаживали его тугую округлость ладонями и прислушивались к жизни, бьющейся внутри него. И каждый чувствовал запах своего детеныша.
У маленького оракула Алисии появились две сестрички. Впрочем, и это было предсказано ею. В своих рисунках она изобразила две маленьких девочки.
Когда настало время Мэл родить, они втроем - Мэл и драконы, - уединились в башне, и каждый отец сам принял своего первенца. Его руки первыми обняли маленькое тельце, обоняние ощутило свой, уникальный запах.
- Это две девочки, - дрожащим от радости голосом сказал Алан, укачивая орущий комок на руках. - Драконица и ведьма.
- Тебе, конечно, досталась драконица,- слабым голосом произнесла Мэл. Алан лишь кивнул.
А хитрый Рэй, прижимая к себе своего детеныша, приблизился к Мэл и шепнул ей на ушко.
- Ты сейчас подарила миру две новых жизни, - произнес он. - Смотри, как она похожа на меня; какая красивая… она даже брови хмурит как я.
- Да, - рассмеялась Мэл, рассматривая дочку, затихшую на руках Рэя.
- А вот это, - Рэй освободил одну руку и поднял изумрудную каплю с покрывала, скрывающего тело роженицы, - может дать жизнь тому, что давно мертво.
Мэл стихла. Она сразу поняла, о чем говорит Рэй - о маленьких каменных статуэтках драконов в подземелье Башни.
- Эти слезы ты пролила, когда рожала, - продолжал Рэй. - Трудилась, рождая новые жизни. Эти слезы - я не скрою, - самые сильные. Самые могущественные. Ими ты можешь покоить себе армии и народы. Все поклонятся тебе и назовут тебя повелительницей. Но эти же слезы могут вернуть в жизни то, что давно мертво. Детей; женщин. Юных девушек, мечтавших когда-то о любви и танцах. Всех. Ты только должна разрешить.
Мэл думала недолго.
- Если, - произнесла она, - я могу дать больше жизней, чем сегодня произвела на свет, то разве можно сказать «нет»?
- Ты будешь Повелительницей рода Каменных Драконов, - заметил Алан, укачивая орущего ребенка. - Их новой матерью взамен погибших матерей.
- Тогда соберите эти слезы, - велела Мэл.
***
- Где мы, Алан? Почему так темно?
Алан, осторожно обнимая маленького мальчика, шел по подземелью Башни к свету, неясно виднеющемуся впереди.
- В подземельях Башни темно, - заметил Алан, прижимая к себе маленького королевича.- А ты забрался сюда и уснул. Я насилу нашел тебя.
- Не помню, - сказал ребенок, потирая глаза.
- Ну и не надо, - ответил Алан. - Помнишь, ты хотел жить в Башне? Твоя мечта осуществилась. Теперь мы все будем тут жить. Все драконы. Все сестры и братья. Все.
- И мама?
Алан замолчал, пробираясь между заснеженными, опушенными инеем камнями.
- И мама, - ответил он через некоторое время. - Только она немного… другая. Помнишь, она хотела быть самой красивой? Вот, ее мечта теперь осуществилась. Она стала очень красивой. Узнаешь ее теперь?
Ребенок на его руках оживился, его глаза заблестели.
- О, правда?! - воскликнул он. - У нее золотые волосы? Я во сне видел… кажется…
- Да, - подтвердил Алан. - Золотые волосы и голубые…
- Перья! - подхватил мальчишка радостно, подскакивая на руках Алана. - Она умеет обращаться в птицу счастья!
- Точно, - подтвердил Алан.
Он вышел на небольшой балкончик. Снег хрустел под его ногами. Но маленький королевич не обращал внимания на холод, которым дышали подземелья Башни. Он смотрел наверх, в почти белое небо. В нем танцевали и кувыркались драконы - много-много, и совсем маленькие, и взрослые. Кого-то ребенок узнал и радостно взвизгнул, от нетерпения подпрыгивая на руках Алана.
- А можно мне к ним, поиграть? - спросил он, вертясь от нетерпения в руках брата.
- Конечно, можно, - ответил Алан, раскрывая объятья и выпуская на волю маленького дракончика. - Конечно, можно.
Дракон взмахнул крыльями и взлетел вверх, к бледному солнцу, еще не проснувшемуся и нежащемуся в прозрачных облаках. Там, в вышине, освобожденные от каменной неподвижности, радовались жизни драконы, приветствуя радостно друг друга и снова вдыхая жизнь полной грудью.
Конец
