***
Раджаб совсем уж было собрался послать слугу в покои Тианы, дабы удостовериться, все ли с ней в порядке, когда дверь распахнулась, и он увидел на пороге жену падишаха.
— В добром ли вы здравии, правительница? — советник склонился в низком поклоне.
— Можешь обращаться ко мне по имени, — улыбнулась женщина, коснувшись рукой плеча Раджаба. — Камиль поручил тебе наблюдать за сердцем ифрита, за городом, и за моей безопасностью. Так что теперь, до возвращения моего возлюбленного мужа, от того, какие решения мы примем, если он вдруг задержится, зависит все.
— Падишах вернется в срок! — советник постарался придать голосу уверенность, которой почти не было. — Ну а если нет — Камиль велел обратиться за помощью к жрецу-огнепоклоннику.
— Этого делать не нужно ни в коем случае! — нахмурилась Тиана.
Раджаб был с нею полностью согласен, но его интересовало, почему к такому выводу пришла жена падишаха:
— Чем вызвано твое, Тиана, нежелание просить помощи у жреца? — задал вопрос.
Жена падишаха ненадолго задумалась. Она не знала, нужно ли посвящать советника в то, что она предприняла втайне от мужа. Но, поняв, что хранить секреты сейчас не только бессмысленно, но и опасно, произнесла:
— Полгода назад моя мать стала все чаще рассказывать о посещении храма огнепоклонников. О том, что он пытается для достижения непонятной цели переманить на свою сторону как можно больше горожан. О том, что ему внимают с открытыми ртами не только мужчины, но и носительницы магии пери.
Я приказала одной из своих служанок, в преданности которой была уверена, приблизиться к жрецу. В этой ситуации я верила больше служанке, чем матери. И оказалась права.
Как ни прискорбно это сознавать, но матушка все больше и больше склонялась на сторону жреца. Начала уговаривать меня посетить храм вместе с нею. Чего, как ты понимаешь, я не сделала.
Служанка, употребив всю данную ей магию, сумела убедить огнепоклонника, что она всецело под воздействием его убеждений. Но при этом девушка оставалась верна мне.
Тогда я еще не понимала, зачем мне нужны эти сведения. Но сейчас, когда мой муж и наш падишах покинул Махтанбад, думаю, от них будет прок. По-крайней мере, если жрец вздумает призвать ифрита, а именно это, как мне кажется, и есть его цель, мы будем знать, когда это произойдет.
Сегодня утром я отправила служанку в храм. Она должна сообщить жрецу о моей беременности. Надеюсь, что эта новость воспрепятствует его гнусным планам, — закончила свой рассказ Тиана.
— Но чем твоя беременность может воспрепятствовать? — растерялся советник падишаха.
— Ты может не знаешь, а может — забыл, — Тиана говорила тихо и медленно, — но когда первый падишах Махтанбада, владеющий печатью Давида, покинул город, отправившись на войну, старшая из сестер-пери, сдерживала сердце ифрита при помощи нескольких капель крови их сына.
— Я помню это сказание, — кивнул Раджаб. — Но ведь пока твой ребенок родится, пройдет не один месяц! А у нас в запасе только неделя!
— Мы что-то придумаем, — советник понял, что Тиана растеряна так же, как и он сам. — А пока, нам остается надеяться, что падишах вернется в срок.
***
Казалось, что сам воздух Махтанбада звенел от напряжения. Обычно на город веяло прохладой от стены джунглей, окружающих его, но уже несколько дней не подул даже слабый ветерок. Небо из ярко-голубого стало свинцово-серым. А если кому-то взбредало в голову забраться на крышу дома и посмотреть вдаль, то он видел, как над джунглями, где-то еще далеко, вздымаются и закручиваются спиралью песчаные смерчи, словно пронизанные огненными сполохами.
Для того чтобы увидеть эту безрадостную картину, Тиане и Раджабу было достаточно подняться на верхний этаж дворца.
Они стояли рядом.
Волосы жены падишаха, не смотря на полное отсутствие ветра, словно шевелились и вздымались короной, что приводило советника в некую растерянность и замешательство. Её глаза посветлели и стали из карих ореховыми. Казалось, еще немного и цвет глаз сравняется с цветом песка пустыни. Губы из нежно-розовых преобразились в багрово-красные, словно измазанные чьей-то кровью.
Раджаб, незаметно скосив глаза, рассматривал Тиану. Увидел на среднем пальце правой руки перстень, камень которого словно собирался поспорить в окраске с приоткрытым от возбуждения ртом правительницы Махтанбада.
Советник знал, что этот перстень привез в дар падишаху гонец, прибывший за помощью.
Помнил, как вспыхнули от удивления глаза Камиля, едва тот увидел необычную в этих краях драгоценность. Падишах тотчас решил преподнести перстень жене. Но в ночь праздника Раджаб не заметил его на руке правительницы. И не понимал, отчего Тиана решила надеть его сегодня.
— Остался только один день, — прошептала Тиана. — Один день для того, чтобы мой возлюбленный муж успел вернуться в Махтанбад. И с каждой минутой я все меньше верю в то, что Камиль уже на подходе к городу. Я не чувствую его приближения! Зато отчетливо ощущаю, что надвигается что-то страшное и неумолимое.
— Один день — это очень много, — Раджаб не знал, как и чем утешить и успокоить жену падишаха. — Мы не должны отчаиваться и терять надежду.
— Я не отчаиваюсь, — вздохнула Тиана. — Боюсь только, что проклятый огнепоклонник начал призывать ифрита.
— И что с того?! — воскликнул советник. — Ифрит каждый раз возвращается к стенам города, едва правитель Махтанбада покидает его! И все попытки мерзкого чудовища прорваться к своему сердцу остаются безуспешными! Так было всегда! Так будет и в этот раз!
— Все верно, — кивнула жена падишаха. — Но еще ни разу не случалось, чтобы ифрита начали призывать те, кто является носительницами магии первых сестер пери! А сейчас происходит именно это.
— Откуда ты знаешь? — растерялся Раджаб.
— Служанка, — односложно ответила Тиана. — Помнишь, я говорила тебе в тот день, когда Камиль отправился на войну? Девушка, которой я велела втереться в доверие к огнепоклоннику.
— Да, я помню, — кивнул советник. — И догадываюсь, что она сообщила нерадостные новости. Не хочешь ли рассказать, какие именно?
— В последнее время жрецу удалось убедить наследниц пери в том, что жизнь в Махтанбаде, состоящая из постоянных забот о мужьях и городе, из непрерывных трудов и рождения детей, не так хороша, как может казаться. Что они, коль скоро помогут ифриту проникнуть в город и соединиться со своим сердцем, обретут магию пери в полной мере. Станут волшебными девами, в обязанности которых будут входить только танцы и песни для услады слуха и зрения ифрита, который вновь станет их повелителем.
— Какая глупость! — не удержался от того, чтобы перебить Тиану, Раджаб. — Даже несмышленые дети знают, что ифрит держал в плену сестер пери! И они не знали, как освободиться! И если бы не караван-баши, предок нашего падишаха, они так и услаждали бы проклятое чудище! Причем, не только танцами и песнями!
— Огнепоклонник изо дня в день втолковывал женщинам, что все рассказы о зверствах ифрита — ложь. Что на самом деле старшая из сестер пери попросту влюбилась в караван-баши и обманом вынудила сестер примкнуть к ней. Указывал пальцем на дворец и говорил: «Посмотрите, как живут потомки старшей сестры! Они проводят время в роскоши и безделье! А вы, своими силами, даруете городу процветание! И работаете в поте лица дни и ночи напролёт! Пришло время положить этому конец!» — глаза жены падишаха сверкнули от обиды. Уж кому как не ей было известно, сколько времени и сил отдает Камиль заботам о Махтанбаде и его жителях.
— Но подожди! — возмутился советник. — А как же мужчины? Мужья и сыновья носительниц магии пери?! Что будет с ними?!
— Огнепоклонник сказал, что для мужчин снарядят караваны и отпустят на все четыре стороны, — горько усмехнулась Тиана. — Что они снова станут теми, кем были их предки: простыми погонщиками верблюдов. Но я думаю, что жрец лжет! Всех мужчин, а возможно, что и многих женщин, испепелит гнев ифрита, едва тот доберется до своего сердца.
