наоборот…
«И впрямь печаль какая!»
— Но что скажи на милость мы тебе сделали? — загремел лев. — Я знать не знаю ни тебя, ни твою мать! — подуставший от долгой истории стража, хмурился Теодор-старший, от чего желваки заходили по его скулам. — МакУэрэн… мне не знакома такая фамилия? — прищурился он, который думал, вероятно, что его хотят обдурить или как минимум путают с кем-то другим.
— А как насчет МакРэналф? Эта тебе знакома? — огрызнулся рыжеволосый страж.
Теодор-старший побледнел.
— Откуда тебе известна эта фамилия и какое она имеет отношение к такому отребью, как ты? — чуть ли не выплюнул старик.
— Эта фамилия, что мне дала мать перед смертью, — оскалился МакУэрэн. — Что, вспомнил род своей матушки? То-то же! Это ведь ее девичья фамилия, не так ли?! Мне ли не знать! По ней я и узнал о тебе! — голос мужчины походил на истерику.
— Мэри… — произнес себе под нос Теодор-старший, но мы, естественно, все услышали его. — Мэри была твоей матерью…
— Да, именно она! Та самая Мэри, которую ты использовал и бросил как тряпку по ненадобности! — орал МакУэрэн. — Та самая Мэри, которой ты не дал своей фамилии! Та Мэри, с ребенком которой ты не хотел связываться! — его торжественное ликование дало волю ненависти, и МакУэлэн тяжелыми шагами пошел на графа.
— Она знала на что шла! — вдруг поддался провокации граф. — Она была куртизанкой из борделя!
— Но не от каждого встречного рожает куртизанка, если ты не знал! Она любила тебя, черт тебя дери! — МакУэлэн в круг «нашей» поляны. Его ярость не видела никого пред собой, кроме как выяснилось отца, что бросил его мать множество лет назад и истоптал его детство.
Плечи графа поникли, он будто проиграл словесный бой, ну или осознал, что был не прав. Во всяком случае, это не переубедило МакУэрэна. Он всю жизнь вынашивал этот план, и сейчас не был готов сдаваться. Со всей мощью он обрушился на того, кого считал виновником всех своих несчастий.
Я не понимала, почему он не решил превратиться в волка и загрызть графа. Они просто сцепились в рукопашном бою, и где-то под коркой у меня мелькнул момент, что во всех концовках голливудских блокбастеров крутые герои именно так и поступают.
Николас резко отпустил меня, и когда я повернулась посмотреть на него, то убедилась, что он превратился в волка. Опять.
Он стоял рядом со мной в стойке «сейчас наброшусь», то есть всю свою силу направив на задние ноги и выжидая более удобный момент, чтоб напасть на противника. Пока счет был равен: граф хоть и был в двое старше МакУэлэна, но и опыта имел за плечами не мало.
Я же не могла просто лежать и умирать. Странно вообще то, что страж был столь самоуверен в исходе битвы. Здесь был какой-то подвох, о котором не подумали бравые оборотни. Но в чем он был? Может он был не один и сейчас на нас набросится его личная стая волков? Или мы все отравлены, но на мужчин яд действует медленнее?
Но произошло немного иное: едва граф Теодор начал одерживать победу, отбросив МакУэлэна подальше, как на него напал… Николас!
Что? Что вообще происходит?!
Я вскрикнула! Как такое вообще возможно? Это же его родной отец! Ну по факту, он и отец МакУэлэна, как выяснилось, но ведь граф воспитал Николаса. Хоть опять-таки я не в курсе, как именно прошло это воспитание, он ни разу не говорил о родителе с восхищением.
— Николас! Что ты делаешь? — прошептала я, стараясь беречь энергию.
Конечно же, он не ответил. Повалив отца на бок, он укусил его за плечо. Хотел ли он его смерти? Думаю, не исключено, ведь если он его не одолеет, то скорее всего будет им же и казнен или как минимум выгнан из клана.
Я посмотрела на МакУэлэна, который медленно поднимался на ноги, сплевывая кровь, и увидела, как одобрение отразилось на его лице. Он, словно родной близкий брат, любовался своим воспитанным и обученным талантливым братиком, чуть ли не хлопая ему в знак гордости.
Он медленно шел к побоищу, как король, одержавший победу, и даже не смотрел в мою сторону: до того его ослепила собственная гордыня. И тут я поняла, что это как раз мой последний шанс.
Я бы сказала «с грацией кошки», но на самом деле сомневаюсь в этом, я подставила подножку МакУэлэну, и когда он от неожиданности подкосился и практически упал, во всей силы, ненавистью, что у меня осталось, вонзила кол ему в грудь, благо в этот момент бывшая без кольчуги.
Я сама не ожидала от себя этого и была крайне удивлена, что смогла это сделать. Убить! Я убила человека! И несмотря на то, что он был последним говнюком, это не имело значения! Я убийца.
Но не это первым пришло мне в голову. Я подумала о том, что я сделала это! Я смогла отомстить за Уинни! За ее страдания. За Мод, которая уж явно не была обязана воспитывать чужого ребенка, тем более наперед понимая, что скорее всего он вырастит оборотнем. За всех тех, кого убил этот ублюдок, который даже не боролся со своей природой, не пытался стать лучше, а просто-напросто поддался искушению. Конечно, тогда он еще был ребенком и не осознавал своих действий и мне жаль, что так поломала его жизнь, но это не значит, что стоит превращаться в конченного человека и прикрываться своей первостихией творя отвратительные вещи с невинными девочками.
Я смотрела, как жизнь отливает от его лица, как от неожиданности округлившиеся глаза заволакивает пелена осознания, что он вот-вот умрет. Из уголка его пересохших губ потекла кровь, размазывающаяся по рыжим усам и такой же бороде.
— Ты… ты… — прохрипел он, смотря на меня.
На что я лишь ехидно улыбнулась ему: мне нравилась осознание мысли, что последнее, что он увидит — это тощая бледная умирающая девушка, которую он обрек на смерть, не брал в расчет, но которая смогла из последних сил оборотня отобрать его жизнь.
И убедившись, что МакУэлэн спустил дух, я упала на траву. И вот лишь тогда поняла, что стала убийцей, такой же как он. Как это иронично, не так ли? Нас объединяла кровь оборотней, мы и с ним делили одного и того же демона, прошли нехилые испытания по жизни (если учитывать то, что меня сюда перекинула сама судьба — хотя это не сравнится, конечно же, с приютами этого времени, но
