форму на этот раз куда быстрее и с резкими болями, что я даже кричать не могла: свело скулы, но боль была до того убийственной, что я с трудом держалась в сознании.
Николас трансформировался меньше чем за минуту и теперь сидел голым рядом со мной.
— Ален, что с тобой? — он был до того напряжен, что у него аж вздулись вены.
— Не знаю, — нечленораздельно произнесла я.
Мужчина повертел головой, словно чуя, что вот-вот что-то случится и поспешил меня то ли обнять, то ли прикрыть. Так мы пролежали несколько минут, пока я окончательно не вернулась в свое тело.
— Все плохо, да? — прошептала я.
— Я не понимаю, Ален. Я никогда с таким не сталкивался, — голос Николаса передавал всю гамму его переживаний. Я бы сказала даже, что он вот-вот заплачет.
— Так мы женаты? — захотела я немного разрядить обстановку и затянувшуюся тишину. Но не вышло, ибо Николас ответил с грустью:
— Мне все равно. Лично для меня ты всегда будешь моей, Ален, — с этими словами он еще сильнее прижал меня к себе, чем растрогал чуть ли не до слез.
— Спасибо, — прошептала я, даже уже не пытаясь понять, что происходит со мной и к чему все это приведет в конечном счете.
Я немного повернула голову так, чтоб видеть небо. Оно было ясным, звездным. Луна горела как фонарь и освещала все вокруг так же ясно, как если бы она была солнцем. Я слышала стрекот насекомых, уханье совы и только сейчас осознала, что эти земли не зря назвали Оуллендом 1. Ветер целовал кроны осенних деревьев, словно хотел нежно оголить свою любимую девушку, сняв с нее последнюю листву. Все это было столь красиво и романтично, но как прощание: тихое и необратимое, что сердце сжималось в тиски.
И вот я услышала то, что услышал Николас несколькими минутами ранее: к нам кто-то несся. На это указывал шелест травы и чье-то тяжелое дыхание.
— Николас, — произнес в итоге Теодор-старший, — вот вы где! — схватившись за колени, ответил он.
Он был все еще в своем фраке, в котором присутствовал на церемонии, лишь шляпы не было. Небось потерял, пока бежал.
— Почему вы не превратились в волка? — прошептала я, будучи уверенной, что он все равно услышит. Как-то логичнее бежать зверем, чем человеком. 000
— Я уже десятки лет сдерживаюсь, дорогая, — прохрипел он. — В этом и заключается наш выбор тех, кто имеет права на выход в город.
Я не стала задавать вопроса, немного экономя силы и просто слегка повернула голову к Николасу в надежде, что он поймет мой немой вопрос. Но он лишь улыбнулся уголком губ.
— Николас тоже сдерживался несколько лет, — ответил за него отец. — До сегодняшней ночи.
Я вспомнила наши все встречи, о том, как его штормило, как он метался, сдерживал себя и не давал дьяволу разгуляться. Мне и в голову не приходило, что он не имеет права, грубо говоря, превращаться. Действительно, как наркоман в завязке, как я когда-то, но в более масштабных формах.
— Мне жаль, — произнесла я одними губами.
— Что с ней? — не отводя от меня взгляда обратился он к Теодору-старшему. Мне был не совсем понятно его выражение глаз: он словно что-то замышлял, ибо от дальнейших слов отца его передернуло, словно не доверяя им.
— Знать бы мне самому, сын. Но боюсь времени у нее мало, — сделал выводы лев.
И тут нашу беседу прервал еще один гость.
Он подкрался к нам тихо, со стороны леса. Было очевидно, что это был некий план, проработанный подетально, ибо вклинился он в наш диалог как скучающий зритель.
— Волчий аконит. Странно, старик, что ты этого сразу не понял… хотяяя, предположу, что ты просто решил скрыть это от сына.
МакУэлэн стоял неподалеку от нас, прислонившись к одинокому дереву и почесывая шею. На нем не было одежды, и лишь кусок ткани, повязанный на поясе, прикрывал его наготу.
— Кто Вы? И что вам надо? — вскочил Теодор-старший в то время, как Николас лишь зарычал мне в ухо, сильнее обнимая меня.
— Ну конечно вы и знать обо мне не знаете, — ухмыльнулся страж. — Меня зовут Руисерт МакУэлэн.
— И чем мы обязаны вашему визиту? — все словно забыли те первые слова, что произнес страж.
— Хотел посмотреть, как вы все умрете, — пожал он плечами.
Граф тяжело задышал. Это и очевидно: на небе полная луна, ему сложно сдерживать внутреннего зверя, которого провоцируют, смотря прямо в глаза, тем более тип, которого он впервые видит.
— Уверенности вам не занимать, — процедил он.
— Ну так, я мечтал об этом с самого детства, — улыбнулся МакУэлэн.
Обстановка накалялась, и я явно была самым слабым звеном в данной цепи. Но, с другой стороны, меня итак медленно покидала жизнь, я прям разваливалась изнутри. Что он там сказал? Волчий аконит? Не надо быть шибко умной, чтоб понять, что это скорее всего яд. Замечательно! Но когда он успел так близко ко мне подойти, что смог добраться до моей еды или как еще можно травануться этой травой (долбанная тавтология)?
— Боюсь, мы не совсем понимаем, о чем вы, сэр, — хоть голос графа все еще и был ровным, я заметила, как он еле сдерживается.
— Это долгая история…
— Это ты убил Кирка? — перебил его Николас, хотя с нашей позиции средь жухлой травы мы были малозаметны и неплохо было бы попридержать нас в команде запасных. Но говорю, что-то Николас будто бы мутит. Понять бы что еще.
— Эмм… вообще-то, я предпочел бы начать с другого, — состроил недовольную гримасу МакУэлэн.
— С убийства Мод? — прошептала я, догадываясь, что за всеми нашими горестями стоит именно эта личность, но мужчина не удосужил меня ответом. Предположим, что он просто его не услышал, ну или не захотел слышать. Оно и к лучшему сейчас. Не хочу становится эпицентром проблемы.
— Итак, с чего бы начать? — растягивал он эту минуту, словно радуясь тому, что наконец-то возглавил труппу музыкантов на мировой арене. — Пожалуй с детства, да? Что ж, я вырос в приютах, и сменял их так часто, что уже и не помню, сколько всего их было. Знаете ли, приходилось часто делать ноги. А то как же объяснить все эти убийства, — пожал он небрежно плечами.
— Убийства? — приподнял бровь граф.
— Волчья кровь рано взыграла во мне, знаете ли, — естественно, тот факт, что он был оборотнем говорил сейчас его внешний вид (это и был он — тот самый волк, кого я видела в дверях часовни! точно), но я даже предположить не могла, что
