рту первое пирожное:
— Это эклер с белковым кремом, — поднес он к ее рту первое пирожное.
Девушка открыла рот, взяла губами пирожное, задевая ими пальцы короля. В его глазах мелькнуло что-то, чего она не поняла. Пирожное было безумно вкусным. Она долго смаковала его во рту, стараясь запомнить вкус. Король наклонился к ее рту:
— Вот тут осталось немного крема, — сказал он и что-то слизнул языком с ее губ. — Ммм… очень вкусно.
Его пальцы уже подносили к ее рту следующее пирожное. Девушка приоткрыла ротик и взяла губами новую порцию. Король не сразу убрал пальцы. Он провел большим пальцем по ее верхней губе, пока она жевала. Элиза уже перестала ощущать вкус угощения, полностью утонув в глазах короля, прикосновениях его пальцев, его губ.
— Да вы же совсем дрожите! — вдруг заметил он. — Вы замерзли?
Его горячая ладонь освободила одну ступню от обуви и обхватила ее.
— Ноги совсем ледяные! — ужаснулся он, подхватил ее на руки и отнес на диван, где сразу же закутал девушку в лежащий там плед.
Его Величество снова позвонил в колокольчик и велел слуге принести горячего глинтвейна.
— Вы любите глинтвейн? — спросил он.
— Я не пробовала, — ответила девушка. Ей даже само название было незнакомо.
Вскоре зашел слуга и принес большую дымящуюся кружку, от которой шел запах корицы, фруктов и еще чего-то.
— Пейте! — велел король девушке, когда слуга поставил кружку на столик возле дивана. — Это поможет вам согреться.
Элиза не смела спорить. Она взяла горячую кружку и осторожно хлебнула. Было вкусно — сладко, горячо, пряно и немного… пьяно? А может быть, она уже захмелела от близости этого невозможно прекрасного человека?
Король, в свою очередь продолжал кормить ее пирожными, переместившись на диван рядом с Элизой. Одной рукой он уже обнимал ее за плечи, а второй подносил очередное пирожное.
— Как вкусно вы пахнете! Я хочу почувствовать вкус глинтвейна с пирожными в вашем рту, — сказал он почему-то шепотом.
Король забрал у нее из рук чашку с глинтвейном и поставил ее на столик, а сам наклонился к ее рту и приник губами к губам. Его язык уже хозяйничал в ротике Элизы, вовсю наслаждаясь вкусом девушки и угощений. Его рука с плеча девушки уже переместилась на ее затылок, в то время, как вторая рука шарила под пледом по ее груди. Затуманенное непривычным для нее алкоголем сознание девушки сочло эти прикосновения приемлемыми и даже приятными. Плед уже спал с ее плеч, обнажив их, а губы короля сместились с ее губ на плечи.
Девушка сидела ни жива ни мертва, совершенно сбитая с толку и не понимая, что происходит. Король же вдруг оторвался от нее, взял со столика маленькие ножницы. Он ухватил ночнушку девушки в области ее соска, скрутил ткань и… обрезал ее в этом месте ножницами. Образовалась дырочка, в которую тут же высунулся сосок, мгновенно собравшийся в тугую горошинку. Затем король сделал тоже самое с ночнушкой на другой груди девушки. Теперь она сидела в своей наглухо закрытой ночнушке с приоткрытыми плечами и торчащими сосками. Королю явно очень нравилась такая модель ночной сорочки и он любовался торчащими наружу сосками.
— В-в-ваше величество! — прохрипела девушка.
— Антуан, наедине зовите меня Антуаном.
— Хорошо, Антуан, — согласилась девушка, не зная, что еще сказать.
Элиза чувствовала себя странно. Примерно также она чувствовала себя после тех неприличных снов. Внизу живота ощущалось какое-то волнение, руки подрагивали. Потом до нее вдруг дошло, что это — возбуждение. То самое возбуждение, о котором писали в дамских романах, которые ей запрещала читать тетушка.
— Мне жарко, — сказал король и снял камзол, под которым была лишь тонкая белая рубашка.
Элиза чувствовала жар его тела через эту рубашку и почувствовала, что и ей становится жарко. Возможно, это был эффект от глинтвейна, а может быть, еще что-то.
Король поднес к ней чашку с недопитым глинтвейном и сам стал ее поить. От алкоголя или возбуждения. а может быть, и от того, и от другого, в мысли девушки стали тягучими и медленными. Она не могла ни на чем сосредоточиться, полностью поглощенная своими ощущениями. Поставив на столик чашку из-под уже допитого глинтвейна, Антуан снова приник губами к ее губам, взявшись одной рукой за торчащий в дырочку в ночнушке сосок. Девушка услышала стон и даже не сразу поняла, что это она стонет. Она сама не заметила, как стала отвечать на поцелуи короля, которые становились все более настойчивыми и властными. Сжатому пальцами соску было немного больно, но при этом очень приятно. Это было особо удовольствие на грани боли и наслаждения. Антуан освободил губы Элизы и спустился лицом ко второму свободному от кани соску. Он захватил его губами и начал посасывать. Девушка запустила пальцы в его волосы, прижимая к себе его голову и стонала уже во весь голос.
Свободной рукой король взял ее руку и положил себе на грудь. Девушка начала гладить его грудь, плечи и вдруг почувствовала дикое желание избавиться от этой рубашки, потрогать его тело без препятствий. Дрожащими руками она начала расстегивать рубашку, но пальцы не слушались. Тогда Антуан сам, не особо церемонясь, рванул рубашку, пуговицы разлетелись в стороны, а король быстрым движением сорвал рубашку и бросил ее куда-то в угол.
Он снова прильнул губами к соску девушки, а руки его уже забирались к ней под ночнушку, пробираясь гладящими движениями по ногам наверх. Вдруг они уперлись в нажний край ее панталон. Король прервался, задрал подол и посмотрел на панталоны почти до колен. Он удивленно посмотрел на Элизу, а ей почему-то стало так стыдно, что она покраснела до кончиков ушей.
— Это что, пояс верности? — спросил он.
Девушка смутилась еще больше, возбуждение схлынуло и она вдру поняла, в каком виде перед ним находится — в ночнушке с обнаженными сосками и задранным подолом. Элиза испуганно снова замоталась в плед, а король засмеялся, сел рядом и обнял ее.
— Не пугайтесь, моя милая. Не все сразу. Я просто потерял голову и попытался форсировать события. Давайте, вы лучше пока угоститесь еще парочкой пирожных и расскажите мне о вашем городе: что там примечательного и где вы предпочитаете гулять.
Завернутая в плед, под безумно вкусные пирожные девушка окончательно успокоилась, рассказывая королю про родной город. Он слушал внимательно и время от времени задавал ей различные вопросы по теме рассказа. Сам он при этом по-прежнему был без рубашки и сидел рядом на диване, приобняв за плечи Элизу, закутанную в теплый плед.
Когда девушка не выдержала
