Но время же тоже бежит!
Читаю быстро заклинание лечения, но рана на широкой ладони Эмилиана остается раскрытой — только кровь присыхает по краям, и то, скорее всего, сама по себе останавливается.
— Не выходит. Я бездарь.
— Сфокусируйся, — сухо советует король и смотрит куда-то мимо меня. Последнее время он часто так делает: со мной, но будто где-то далеко. Я понимаю, что он тревожится, я сама себе места не нахожу, чувствую себя виноватой за, но как заставить себя любить — не представляю!
Проговариваю слова заклинания, а перед глазами повторяющийся ночной кошмар: Марьян, косая ухмылка и тяжелая поступь палача. Он замирает у изголовья кровати, а затем, наклонившись, шепчет: «Ты будешь моей». И я каждый раз вырываюсь из сна в холодном поту.
— Дара! — вскрикивает Эмилиан, отчего я вздрагиваю.
Поднимаю глаза, отряхиваюсь от раздумий и понимаю, что рана на его ладони стала больше, вместо того, чтобы затянуться.
— Я не могу… — ладошки немеют, а в сан’ю вместо нужной щекотки водной стихии просыпается драконье пламя. — Не получается, Эмилиан, — глаза щиплет от слез, но я терплю, не хочу показывать свое волнение, хотя подозреваю, что он и так все видит.
Король залечивает порез, быстро прочитав самолечение, обнимает меня, а затем шепчет на ухо:
— Получится. Ты готова?
Чтобы не говорить посаженным от слез голосом, киваю и оглядываюсь на новую теплицу. Старую пришлось снести, расширить ряды, укрепить балки и добавить освещение. Но маруньи все равно не приживались, на третий день теряли соки и погибали. У меня руки опускались: ничего из того, что я пыталась делать, не получалось.
— Сейчас только к девочкам схожу, и можно отплывать, — тихо говорю в сторону и в голос добавляю немного веселости. Не нужны Эмилиану мои тревоги, пусть хоть это не добавляет ему печалей.
Король и так хмурый, слухи о нападениях нечисти стали реальностью, а еще за этот жаркий последний месяц лета Мэмфрис оказался на грани народного восстания. Я один раз случайно подслушала встречу мэра западного города с королем. Не помню имен и названий, но суть в том, что ополченцы готовят нападение на Тис-мен, чтобы завладеть переходом в другие страны и источником иллюзий. Хорошо иметь в голове энциклопедию в виде руны языка: что нужно — она быстро мне подсказывает, но лучше бы я оставалась в неведении, чем понимала, с какими трудностями сталкивается мой король.
А еще стигма! Эмилиан после нашего секса в купальне перестал вообще напоминать о своих чувствах, будто отчаялся и опустил руки. Занимались любовью несколько раз за прошедший месяц, но как-то механически, просто потому что метка требовала. Но ни мне, ни Эмилиану — это не приносило радости и удовлетворения — это чувствовалось. Мы мучались, но никто не говорил о своих проблемах. Подружек у меня здесь нет, Ли уехала домой сразу после нашего возвращения из Вастенского леса. Она была мрачной и молчаливой в день отъезда, а я не посмела спрашивать, что случилось. Тим оставался в замке: они с советником пытались найти способ вызволить эмонес из леса, но пока, по бледному лицу лекаря, я понимала, что подвижек в этом деле нет.
И с каждым днем я видела, как между нами с Эмилианом растет еще большая пропасть, чем была. И ничего нельзя было исправить.
— Не задерживайся, корабль уже на причале, — покладисто говорит король и немного отступает.
— Я туда и назад. Не успеешь соскучиться, — натянуто улыбаюсь и всматриваюсь в его осунувшееся лицо. Слишком много на него навалилось, а еще я и истинная связь, которую невозможно закрепить.
Король отвечает мне сдержанным кивком, прячет руки за спину, отчего синий китель натягивается на его груди, а золотые пуговицы отбрасывают яркие блики на солнце, а потом молча уходит в сторону замка. Он стал сутулиться, прихрамывать, чаще молчать и пропадать в королевском кабинете до полночи. Неужели я всему виной? Он сдался? Ведь за месяц даже не пытался сблизиться, не пытался доказать свою любовь, будто отпустил руки и позволил реке жизни тащить его по течению.
Ослабляю завязку платья и проверяю стигму. Она тоже молчит последние дни. С ее активностью было легче, тянуло к Эмилиану хотя бы физически, а теперь… А теперь края лепестков потемнели и рассыпались, острота ощущений пропала, остались только кошмары и воспоминания, а еще холодность короля. Как это остановить? Если бы не эти два месяца, что он сидел у моей постели в лесу, если бы я тогда не сорвалась… У нас было бы еще время. Это я виновата.
Глава 56. Дара
«Люмин» отплывает на закате. Воздух пахнет спелыми яблоками и сушеными сливами, а мои руки до сих пор в пыльце маруний. Мы вернемся через неделю, и все посадки снова погибнут, но я все равно буду пробовать, снова и снова, потому что должна понять, как эти маленькие цветочки размножаются, почему растут только на свободе. Не все подчиняется магии в этом мире, есть вещи, которыми повелевает только природа.
Море спокойное, тихое и ласково шуршит под килем, унося нас с Эмилианом и свитой в страну эльфов. Сначала мы должны пройти залив в Тис-Мене, где я увижу настоящую магическую академию, а только потом открытые воды. Это воодушевляет, потому я, отчаянно схватив борт корабля, всматриваюсь в темнеющую даль и ищу огни города. Но и оставлять замок, где я чувствовала себя защищенной, где могла без опаски расправлять крылья — тяжело. Тоскливо и страшно немного.
Вигур подсказал, как сбрасывать накопившуюся силу искры, но в свете последних охладевших отношений с королем все было сложно. За неполный месяц два занятия сексом для дракона — маловато, а навязываться и признаваться королю, что только так можно высвободить сэйю, мне было стыдно. Я ждала от него действий, шагов навстречу, а он не слышал меня, не видел, что мне нужно внимание и его тепло. Такое ощущение, что забыл и разлюбил.
— Как ты себя чувствуешь? — Эмилиан оказывается за спиной неожиданно. Только что спускался в рубку капитана, а вот уже стоит рядом.
Меня прошивает приятным током: его присутствие волнует меня, но… я не знаю, почему везде встряет это «но».
— Все хорошо, — отвечаю, всматриваясь в его светлые глаза, и он тут же уводит взгляд на горизонт.
— Сейчас пройдем границу, и можно будет отдыхать, — говорит король в сторону, а в моей груди покалывает и болит. Что-то с нами не так.
— Эмилиан, что происходит? — встаю с ним рядом, поворачиваю волевой подбородок к себе. — Ты разочаровался?
Король поджимает губы и сводит густые брови.
— Что за глупости? — не говорит, а шевелит губами. — Я просто немного устал.
— Дело ведь не в усталости. Почему ты стал таким чужим?
Мне хочется навалиться на него, крикнуть, заставить его разморозить свое и мое сердце, но он будто сам больше не хочет.
— Дара… — выдыхает длинно, собирается еще что-то сказать, но его перебивают:
— Входим на территорию академии! — кричит с мостика капитан. Небольшой пузатенький мужчина с тугим хвостиком на затылке. — Держимся крепче, немного покачает.
Пол под ногами начинает дрожать, я теряю на миг равновесие и оказываюсь в надежных руках короля. Он будто не боится качки или перехода, смотрит на меня, пронзая сверкающей синью глаз, и я замечаю, какой он невероятно красивый на фоне ночного неба и летающих над нами маруний.
— Я должен тебе кое-что сказать, — вдруг говорит Эмилиан, когда корабль выравнивается, и тряска затихает. Король не отпускает меня, еще сильнее обнимает, прижимает к себе. — Я не могу больше молчать.
— Что случилось? — глядя на него снизу вверх, мне внезапно и резко чудится лицо Марьяна. Я слегка вздрагиваю, но заставляю себя выжечь иллюзию и снова увидеть моего только короля. Изверг мертв, его нет! Я убила его! Нужно помочь Эмилиану, иначе я его потеряю. Я должна полюбить, должна.
Но Эмилиану не дают закончить. Корабль подступает к порту в академии, освещенному большими фонарями и гирляндами, а я застываю от увиденного. Радужный купол над головой размером с большой остров перекрывает ночное небо и растущий месяц и освещает площадь и залив. Каменная кладка, магические канаты, все продумано до мелочей, чтобы корабль мог пришвартоваться в считанные секунды и забрать пассажиров.
