птица?
— Пора! Пора! — вновь доносится щебет из-за окна.
Распахнув створки, Фроя садится на подоконник и бросает настороженный взгляд на Рин, вовремя успевшую сомкнуть веки. Она не замечает, что веки сомкнуты не до конца, и отворачивается. Сквозь частокол ресниц Рин наблюдает, как Фроя поднимает и подтягивает к себе длинные крепкие ноги, переносит их по ту сторону окна и сползает вниз. Птица взлетает, кружит над ее головой, а затем камнем падает на землю, и вместо нее с земли встает старуха в плаще и меховой шапке. Вильма! Фроя берет ее за руку, и вместе они идут к морю, над которым разгорается золотое сияние.
Дождавшись, когда женщины отойдут подальше, Рин бросается к окну и замирает, очарованная открывшимся зрелищем.
По небу катится колесница, запряженная двумя огромными белыми кошками, управляет которыми ослепительно красивая женщина с царственным выражением лица. Золотистые волосы развеваются ореолом вокруг ее головы, излучая сияние, подобное солнечному. Иссиня-черное, чернее ночного неба, платье без рукавов трепещет, облепляя ее сильное мускулистое тело. Одно плечо женщины прикрыто круглым золотым щитом, из-за другого торчит рукоять меча, сверкающая россыпью драгоценных камней.
Вильма и Фроя склоняются в почтительном приветствии. Колесница достигает земли, беззвучно катится по каменистому берегу и останавливается рядом с ними. Золотоволосая женщина встает во весь рост, который с виду как минимум вдвое больше человеческого, и величественно сходит на берег. Фроя падает на колени, подползает к ее ногам, обутым в высокие кожаные сапоги, и пытается поцеловать носки этих сапог. Присмотревшись, Рин брезгливо фыркает: Фроя не целует, а по-собачьи облизывает обувь прекрасной великанши!
— Вижу, идет тебе на пользу божественная пыль! — произносит небесная дева. — В последний раз омолодишься, и будет довольно! — Ее голос мелодичный и нежный, а речь, хоть и звучит необычно, но смысл сказанного так же понятен Рин, как и смысл щебета превратившейся в Вильму птицы.
— Благодарю тебя, богиня Фрейя! Юной красавицей ты меня сделала! — отвечает Фроя, поднимая голову. На щеках ее сверкает золотой румянец, а в глазах горит фанатичный блеск.
— Ни к чему мне пустые слова! Павших воинов жду в благодарность! Будущей ночью отправлю валькирий. Принесут мне валькирии воинов — и будем с тобой мы в расчете. А вернутся ни с чем — сама валькирией станешь, чтобы вечно служить мне за это!
— Согласна, моя богиня! Все сделаю, как обещала! Получишь ты павших воинов, молодых, крепких и смелых!
Тем временем Вильма приближается к колеснице. Гигантские кошки выгибают спины и шипят, в розовых пастях сверкают белые клыки.
Богиня Фрейя оборачивается и недовольно сдвигает золотистые брови:
— Зачем ты тревожишь моих быстроногих любимиц, старая вёльва? Гляди, когти у них хорошо отточены!
— Усмири своих кошек, великая Фрейя! Расчешу я их белую шерстку, а то, что вычешу, сгодится мне на шапку и перчатки! Они давно истёрлись, совсем уж не греют. Да и плащ полинял изрядно. Не дашь ли ты мне такой же красивой ткани, из которой сшито твое роскошное платье?
Фрейя запрокидывает голову и смеется, томно помахивая рукой в сторону Вильмы:
— Вот же хитрая колдовка! Что за магией ты владеешь? Отказать тебе язык не поворачивается, хоть я и великая богиня! Что ж, начеши себе шерсти на шапку и перчатки, и новый плащ я тебе подарю, так и быть! — Сказав это, Фрейя устремляет взгляд в небо, вскидывает руки над головой и шевелит тонкими пальцами, унизанными перстнями и кольцами. Спустя мгновение налетает порыв ветра и приносит с собой невесть откуда взявшийся кусок ткани, словно сорванный с ночного небосвода. Ткань накрывает плечи Вильмы и окутывает тело подобно плащу, сшитому в точности по ее размеру. Вильма ощупывает обновку, бережно разглаживает складки, и лицо ее при этом тоже словно бы разглаживается, добрея. В ее руке появляется костяной гребень, она проводит им по кошачьим спинам, и кошки начинают довольно мурлыкать. Время от времени Вильма снимает с зубьев гребня застрявшие клочья белой шерсти и складывает куда-то себе за пазуху.
Внезапно одна из кошек поворачивает морду в сторону дома, ощеривается и издает угрожающее шипение, словно почуяла Рин, стоящую за окном. Вслед за ней начинает шипеть и вторая кошка. Богиня Фрейя удивленно поднимает одну бровь.
— Что это с вами, мои милые?
Испугавшись, что ее вот-вот обнаружат, Рин стремглав бросается в кровать и накрывается одеялом с головой. Сердце норовит выскочить из груди, а кровь стучит в висках так, что заглушает все внешние звуки, и Рин не слышит больше ни голосов женщин, ни шипения кошек, только чувствует, что стремительно проваливается в забытье — не то в сон, не то в обморок.
Проснувшись на рассвете, Рин обнаруживает, что Фрои в комнате нет. Разложенное на ночь кресло собрано. Окно закрыто, задвижки на рамах опущены вниз. Но несмотря на это в дом проникают звуки с улицы: людской гомон, смех, музыка — на этот раз без басов, точно не рок. И еще слышится стук молотка. Неужели кому-то взбрело в голову заколачивать гвозди спозаранку? И почему так близко от дома? Что происходит?
И тут Рин, окончательно очнувшись от сна, вспоминает: сегодня же Мидсоммар! Любопытствуя, она выглядывает в окно. На берегу народу — не протолкнуться! Похоже, все жители собрались здесь и дружно готовятся к торжеству: сколачивают настил из досок, собирают шатры, расставляют столы и лавки. При этом все они болтают друг с другом, то и дело взрываясь от хохота.
В массе людей мелькают знакомые лица. Вот Эбба в своей нестираной кофте, подает молоток рыжебородому Хуго, а чуть поодаль сухопарый и подтянутый, но очень пожилой мужчина, разворачивает на земле брезентовый тент, — это Хенрик, коллекционер «саабов». Рин хорошо его запомнила, хотя и видела всего один раз. Он еще предлагал им с Фроей зайти выпить чаю с пончиками, хотя по его лицу было видно, что произносить это приглашение ему нелегко. Кстати, женщина, которая нависает над ним и, судя по взгляду, контролирует каждое его действие, вероятно, и есть его супруга Анна, которая любит печь пончики. Рядом с Хенриком возится совсем уж древний старик, похожий на того, что прикрывался газетой, не желая здороваться, когда Рин с Фроей шли мимо его дома. Цветочница Ингрид тоже пришла. Рин ее вообще не видела, не считая силуэта в окне, но по огромной охапке цветов в руках догадалась, что это она. Наверное, Ингрид принесла цветы, чтобы украсить праздник букетами, но пока столы еще не собраны, она так и ходит с этой охапкой, поторапливая мужчин, прикручивающих ножки к столешницам.
Взгляд Рин скользит дальше
