— Нет, ну ты послушай, что пишет госпожа Флёр! — не обращая никакого внимания на мои стоны, заявила мамулечка. И начала зачитывать: — Дорогая госпожа Далира! Спешу сообщить удивительную новость! Вы, конечно, помните вчерашний скандал с сыном господина Данреда, с господином Дандом? Так вот, по слухам, сразу после бала, наш новый штатный маг и, возможно ваш будущи… хм… — тут родительница закашлялась, а я окончательно проснулась, — …новый штатный маг поехал в поместье господина Данреда и настоял на осмотре господина Данда. И знаете что? Он обнаружил магическое вмешательство! Я точно ещё не знаю, но из того, что удалось разведать, на господина Данда было наложено заклинание, которое заставляло пьянеть от пары глотков вина. Господин маг сказал, что заклинание относительно свежее и, видимо, было наложено на господина Данда перед его отъездом домой. То есть кто-то из жителей Дойлерстра…
— Жителей чего? — нахмурилась я.
— Города, где господин Данд проходил военную службу, — любезно пояснила мамочка и тут же продолжила: — …кто-то из жителей Дойлерстра (а мы с госпожой Дюи уверены, что не жителей, а жительниц!) хотел сделать так, чтобы господин военный не смог жить дома и вернулся! Ведь род господина Данда имеет виноградники, и винодельню! А владеть винодельней и не пить вина — совсем невозможно!
— О, Богиня! — простонала я, безвольно откинулась на подушки.
А госпожа Далира продолжала читать:
— Мы с госпожой Дюи думаем, что в глазах общества господин Данд будет оправдан! Так что если вы с господином Анрисом против кандидатуры господина Ра…а на этом всё! — вдруг сообщила мамулечка и вскочила.
Но я услышала достаточно, чтобы издать новый протяжный стон. За что?! Неужели госпожа Флёр не понимает — мы с Райленом не пара!
— Он тебе нравится? — спросила мамулечка доверительным шепотом. Знаю, о родителях так говорить нельзя, но всё-таки… слабоумие госпожи Флёр заразно, да?
Не в силах вынести этот бред, перевернулась на живот и спрятала голову под подушку. Но голос мамы и там достал:
— Ладно, доченька! Не буду тебе мешать! Спи!
Сказано это было, конечно же, на весь дом. И, естественно, едва госпожа Далира ушла, в спальню ввалились сёстры — ещё в ночных сорочках, но уже бодрые. Я встретила их всклокоченной головой и широко распахнутыми глазами — только-только из-под подушки вылезла.
Вчера, после нашего с Райленом танца, девчонки глядели на меня как на дождевого червя. Самого жирного и уродливого. А на все попытки заговорить, реагировали возмущённым фырканьем. Поэтому, обнаружив на лицах близняшек, по-щенячьи радостные улыбки, я поудобнее перехватила подушку и приготовилась визжать — слишком резкая, слишком подозрительная перемена. Не к добру!
Мила неторопливо прикрыла дверь, обменялась с Линой заговорческим взглядом. Потом девчонки дружно шагнули вперёд, вытянулись, как кадеты на параде, и "младшенькая" заявила:
— Соули, мы тебя простили.
А… — хотела сказать я, но прикусила язык. Просто так, на всякий случай.
— Да, — поддержала "старшенькая", вздёрнула подбородок ещё выше. — И вообще, мы решили, что… ну…
Лина толкнула сестрицу локтём и та, наконец, призналась:
— Мы решили, пусть он твоим будет!
— Дарим! — торжественно добила Лина.
О, Богиня! О, Богиня!!!
Видимо, на моём лице отразилось нечто запредельное, потому что девчонки вдруг посерьёзнели, в желтых глазах вспыхнуло неподдельное беспокойство. Или всё-таки жалость?
— Соули, да не переживай ты так! — Мила подскочила к кровати. — Мы обязательно справимся с этой потерей. Ну разве что чуть-чуть, самую малость, пострадаем. И всё.
— Первая любовь всегда трагична, — философски заметила Лина. — Ну или почти всегда.
— О да! — в голосе "старшенькой" прорезался восторг. Сестричка схватилась за левую грудь и воскликнула: — Наши сердца разбиты!
Лина перебила строгим:
— Мила, мы должны страдать! Сделай лицо посерьёзней, а?
— Не могу, — прощебетала вторая нахалка. — Я так за Соули рада!
"Младшенькая" закатила глаза, а я… я завыла. Тихонечко так, в подушку.
— Мы даже козней вам строить не будем, — сообщила Мила.
— И даже поможем! — важно кивнула вторая.
Я взвыла громче. Гораздо громче!
— Ладно, она, кажется, в самом деле ещё не проснулась, — со вздохом заключила Лина. — Пойдём что ли чаю пока попьём…
— Ага, — тут же согласилась "старшенькая" и бодро ринулась к двери.
— Стойте!
Близняшки дружно обернулись и замерли.
— Вы мне только одно объясните… почему?
— Ну… — многозначительно протянула Лина, а Мила пожала плечами и сказала:
— Во-первых, мы так и не придумали, как его делить. Во-вторых, он всё-таки староват…
— А в-третьих? — осторожно спросила я.
— В-третьих, после вчерашнего, о вашей любви весь город шепчется, — Лина заметно поморщилась. — А со сплетнями знаешь как трудно бороться? Проще уж всё как есть оставить.
— Ага! — радостно поддержала "старшенькая" и первой выпорхнула за дверь.
Последний довод озадачил не хуже упавшего на голову бревна. Я даже возмутиться не могла — не то что вслух, даже в мыслях! Просто сидела на кровати и ресницами хлопала, всё надеялась — ещё немного, ещё чуть-чуть и… проснусь. Очнусь от самого жуткого кошмара в жизни.
Примерно через четверть часа стало окончательно понятно — нет, не сон. Явь!
Явь, в которой Райлен проявил благородство по отношению к господину Данду, сёстры в очередной раз окатили помоями, а толпа городских сплетниц нашла мне если не жениха, то возлюбленного точно.
О, Богиня! За что?!
Я устало откинула одеяло и поднялась с постели. Потянулась, мысленно проклиная всех и вся, и поплелась к комоду. Выдвинула верхний ящик и тут же задвинула… Просто… просто на комоде лежал бумажный журавлик, пойманный на балу.
Раньше я гадальных птичек сразу разворачивала, а вчера испугалась — после всего, что случилось на приёме, я бы не вынесла плохого предсказания. А на хорошее уже не надеялась. Стоит ли надеяться на добрые слова теперь? Понятия не имею… Но не бросать же несчастного журавлика в мусорную корзину?
Привычным движением вскрыла магическую печать, развернула послание и вчиталась в бездушные типографские буквы: "Тот, кто тронул Ваше сердце, любит Вас. Даже не сомневайтесь."
Никогда прежде не чувствовала себя настолько… странно. У меня как будто крылья выросли, только какие-то куцые и слабые. С такими разве что со шкафа прыгать, и то на мягкое. Сердце беспрестанно ныло, душа металась, не в силах разобраться что происходит, я тоже металась и отчаянно пыталась это скрыть.
