Гляжу на Линару во все глаза. И пока полицейские внимательно разглядывают мой паспорт, поднимаю руку, показывая браслет. И вижу, как в ответ к мутному окну прижимается тонкая женская рука. Самого браслета я, естественно, разглядеть не могу. Но точно знаю, что он там есть. А это значит, моя жена ни с чем не смирилась. Ждет, когда я за ней приду.
— Уже скоро, милая, — шепчу, еле-еле шевеля губами.
— Пройдемте, — слышу вежливую команду.
— Ща, ребятки, — прошу, снова глядя на любимую. И лишь когда поезд трогается, со смиренным видом подчиняюсь стражам порядка.
И как только наш небольшой отряд подходит к узловому отделу полиции, ко мне со всех ног спешит Саня.
— По какому поводу задержали? — спрашивает он, сверля взглядом старшего патрульного. — Что за номера — останавливать граждан?
— Проходите мимо, — бурчит тот.
— Сейчас ты у меня пройдешь, лейтенант, — рыкает мой новый товарищ. И достав из кармана удостоверение, тыкает красной ксивой в нос полицейским.
— Здравия желаю, товарищ майор… — блеет самый сметливый, а тот, что поглупее, бросает.
— У нас команда была задержать.
— Хочешь об этом рассказать на допросе? — хмыкает Саня. — Оформлю как чистосердечное.
— Мы ошиблись, — тут же заискивающе сообщает другой и быстро сует мне в руки паспорт.
— Лихо ты их распугал, — на ходу роняю я. — Интересно, что такого страшного написано у тебя в удочках.
— Подразделение внутренней безопасности, — радостно улыбается Саня. — Тебе же от наших защита была нужна. Вот батя и отправил меня. Тут на местах мой майор повыше любого генерала будет. Они тебя наверняка по всему пути следования ждут.
— Теперь перестанут. Узнают, какой у меня оберег, — шутливо бурчу я, направляясь к Рэнджу. — Отвези нас обратно, батя, — прошу, нет, скорее умоляю я незнакомого мужика, в одночасье сделавшегося самым близким человеком.
— А куда вам, пацаны, дальше лететь? — спрашивает он серьезно.
— В Липки, — бросаю я нетерпеливо.
— Если сейчас сразу поедем, то обгоним поезд. Он на переправе будет стоять. А пока вы на летное поле доедете, потом взлетите, только время потеряете. Можете не успеть.
— Тогда гони, отец, — соглашаюсь я, точно зная, что удача на моей стороне.
20
Назарет
— Я что-то не понял, — ноет Ступа, почесываясь. — Почему мы не сели в поезд? Купили бы билеты. А на следующей станции, как там ее… отбили бы твою жену, Назарет.
— На это и был весь расчет. Нас бы туда не пустили, — сквозь зубы цедит Ворон и снова задумчиво глядит в окно.
— Ты после Липок что-то задумчивый стал, — тихо замечаю я. — Если напрягаю сильно, так и скажи… — бросаю отрывисто. Прекрасно знаю, что сомневающийся человек может в самый решительный момент просто отойти в сторону. И это даже не предательство, а так… конфликт интересов.
— Да все нормально, Серый, — повернувшись, неохотно отмахивается Саня и снова отворачивается к окну.
«Ладно, проехали, — думаю я. — У тебя был повод соскочить, Саня. После того, как мы выйдем в Щелбанчике, уже заднюю не включишь, дружок! А если встреча с патрулем ввергла тебя в меланхолию, то грош тебе цена, товарищ майор. Спасибо, хоть от патруля отмазал. А то загремел бы я сейчас на трое суток до выяснения!»
Останавливаю пургу в своей башке. Хватит. О деле нужно думать.
Нахожу в айфоне номерок бывшего сокурсника по Плешке. Славка сначала трудился в налоговой, а потом перешел в Финмониторинг.
— Ты-то мне и нужен, бро, — ухмыляюсь криво. И набрав в Телеграм сообщение старому другу, невидящим взглядом смотрю перед собой.
«Простите, Федор Ильич, — крепко сжимаю челюсти. — Но не я первым начал. Поэтому получите и распишитесь. Надеюсь, отымеют вас по полной программе».
Рэнжд лихо несется по темной дороге, проложенной через лес. Не будь острой нужды, в жизни бы тут не поехал. Особенно ночью. Но сейчас не до страхов. Не до бабаек и разбойников, прячущихся за черными стволами деревьев.
— А как мы в поезд попадем? — ухает, будто филин, Трофим. — Фиг нас кто пустит…
— Сейчас билеты куплю, — говорю неторопливо. И открыв сайт РЖД, ставший прям родным за эти несколько часов, лихорадочно ищу билеты в шестом и девятом вагонах.
— Готово! — растягиваю губы в улыбке. — Пруха пошла, пацаны. Удача на нашей стороне.
— Правильно сделал, что решил зайти с двух сторон, — кивает Саня. — Разделимся на две группы. Так надежнее. Ты, Серый, главное, хватай свою Линару под мышку и быстро шуруй к машине. Нам просто необходимо успеть отбить ее прямо на станции. Об остальном не беспокойся. Я останусь, улажу. Даже хорошо, если нас с тобой не состыкуют, когда я там ксивой махать начну. А ты, отец, — обращается он к водителю, — как можно ближе к входу подъезжай.
— Учи-учи, — добродушно фыркает из-за руля мужик. Сколько ему? Лет шестьдесят, не меньше. Одет хорошо. Дорогой пуховик, лицо холеное. Явно не водитель, а хозяин тачки.
— Почему вы нам помогаете? — спрашиваю, не утерпев.
Дядька пристально смотрит на меня в зеркало заднего вида. Морщит нос и бросает, пристально глядя в лобовое.
— Я тебе потом скажу, Сережа. У меня должок был перед Лешей.
Не сразу догадываюсь, что речь идет об отце. Странный сегодня день. Если удастся отбить Линару и самому не загреметь в каталажку, то я буду считать себя самым счастливым сукиным сыном. Как там раньше говорили? «От нар и от Канар не отрекайся».
«Из-за Линары не сесть бы на нары, — хмыкаю себе под нос и снова смотрю в непролазную тьму. — Ни за что не отрекусь от любимой и дочки!»
Прям как наяву вижу малышку с косичками и бантиками. Такую же зеленоглазую и смышленую, как мама. И у меня аж сердце останавливается только от мысли: не дай бог, я облажаюсь, и мои девочки останутся в лапах Шмелева.
«Нюни не распускай, — рыкаю, раздражаясь на самого себя. — У тебя один единственный шанс. Другого не будет. Шмелев не допустит. А поэтому собери мозги в кучу и подумай, как вытащить Линару. Купе наверняка закрыто на предохранитель. Рядом с ней эта старая скотина. Без боя точно не выпустит. А там, взаперти, Линаре придется сражаться самой. А это недопустимо в ее положении!»
Ломаю голову до самого вокзала и так и не нахожу ответа. Лишь когда мы с пацанами трусцой несемся к перрону, я, покосившись на бойца, присланного мне в помощь Иван Иванычем, неожиданно вспоминаю, как перед знакомством с генералом бухал с Бетховеном. Как пер через сухостой в кашемировом пальто. Внезапно перед мысленным взором встает Линара, застывшая в дверном проеме. Память услужливо подсовывает мне образ любимой. Распахнутые зеленые глазищи, чуть приоткрытые губы. Как же мне хотелось тогда подхватить ее на руки и, уложив на рояль… Стоп! Что я играл тогда? В тот момент, когда она заглянула в музыкальный салон. Кажется, «Бурю». Нужно найти ее на ю-тубе. Или ту песню, под которую мы танцевали… Тоже вариант.
На перроне наш отряд разделяется, прослушав объявление диспетчера.
«Нумерация вагонов с хвоста поезда…»
Мы с Трофимом трусим к шестому вагону, а Саня со Ступой — к девятому.
Проходим через плацкарт, забитый сонными людьми, и спешим в мягкий вагон.
Небо и земля, мать вашу!
— Проходим, мальчики, — весело велит нам проводница. Маленькая щуплая женщина лет сорока.
— Тихо, куколка, — шутливо фыркает Трофим. А я, подойдя к первому купе, тихонько стучу в дверь.
— Людмила Вячеславовна… откройте…
Какие песни? Какой Людвиг? Если тут рядом находится свой человек. Только бы акушерка не сплоховала!
Дверь немедленно открывается, будто за ней стояли. Люся ойкает и смотрит на меня вопросительно. Киваю на второе купе.
— Вы что тут себе позволяете? — пытается остановить нас проводница, закрывая дверь собственной чахлой грудью.
Вижу, как с другой стороны в вагон входят Саня и Ступа. Значит, можно блефовать нещадно.
— Мы из полиции, — рыкаю, чуть повернув голову.
— Да-да, — болванчиком кивает Людмила, запахивая халат. — Это полковник Аркадьев. Следственный комитет.
