Но Лина продолжала молчать, и Диего с плохо скрываемой грустью зашептал, замедляя свой шаг:
— Его звали Райки, ему уже было сто семьдесят лет. Один из старейших бойцов стаи, хоть по нему этого никто не мог сказать. Больше всего на свете он молил богов встретить смерть в бою, а не беспомощным слабым волком. Это мечта многих оборотней, потому что нет ничего хуже, чем чувствовать себя обузой для стаи. — Руки Диего заметно похолодели, даже у локтя. Каким бы спокойным ни казался, это маленькое предательство тела выдавало его с головой. Его раса не боялась смерти, потому что после нее ждёт рай. Но это не значит, что другие соратники радовались смерти собрата. — Он знал, что это его последний бой. Поверь, Райки ни о чем не жалел. Ни о своей жизни, ни о смерти. И… Он был хорошим и уважаемым членом семьи.
— Райки… — повторила имя Лина, запоминая его. Оборотень, который спас ей жизнь и погиб. Она не забудет его. — Спасибо.
На этой ноте она прижалась чуть ближе к Диего, чувствуя холодок летней ночи. Впереди еще было много битв и, как это ни печально, много смертей. Она сама выбрала для себя этот путь, решив остаться в Серии, хотя спокойно могла уехать домой еще вместе с послом, как ей и было изначально приказано. Так что теперь не время для сомнений. Может, ей действительно обратиться к Суне? Хотя боги редко отвечали своим последователям, пусть их вера и была сильна.
— Сто семьдесят лет? — Но такие разговоры лучше прекращать, в мире и так полно грусти. Надо радоваться маленьким моментам счастья. — А сколько тебе? Я знала, что лунные эльфы долго живут, но не думала, что и люди-оборотни тоже.
— Мне всего пятьдесят семь лет, — сказал Диего, одобряя смену темы. — Я, конечно, щенком уже не считаюсь, но и матёрым тоже. На ваши года, я чуть старше тебя.
Редко когда Диего говорил о своем возрасте, но почти всегда вспоминал о том времени, когда король Сайман нашел его, выкормил и выходил, сделал другом… Это было приятное… Нет, счастливое время. Тогда не было стаи, не было большой ответственности. Короля Диего считал другом, хотя и не забывал на людях обращаться к нему, как к королю. А потом появилась Айка. Она росла на глазах Диего, пока он почти не менялся в лице.
Замок был близко к воротам, и вот пара уже вышла за пределы города. Диего отпустил руку, высвобождаясь из теплых пальчиков Лины, и указал рукой вперёд.
— Иди пока вперёд. Ребят увидишь сразу, — улыбнувшись ей благонастроенной улыбкой, Диего остановился, подталкивая Лину в указанном направлении. — Мне нужно подготовиться.
Хоть при ней он и обращал свою морду, но всё-таки не очень желал, чтобы она была свидетелем его полного обращения. То и было причиной его желания остаться одному. Он не хотел, чтобы загадочное волшебство в обращении было разбито суровой реальностью, когда, вместо отрастающей шерсти, новая кожа вырывалась поверх старой, как кости ломались, чтобы мгновенно срастись вновь в иной форме…
— Да что я там не видела? — усмехнулась Лина, но просьбу его выполнила. Отвернувшись, она пошла туда, куда он сказал, а в голове так и крутилось, что он вдвое старше её, даже больше. И если они стареют медленнее, то настанет день, когда она его перерастет?
Ловя себя то на одной глупой мысли, то на другой, Лина подошла к оборотням, которые уже были готовы к бегу и ждали лишь вожака. Было шумно из-за рыков и игр волков, но она продолжала хмуриться вплоть до тех пор, пока ее чуть не сшиб с ног Чиж. Его она сразу узнала в образе волка — не таким уж и мелким он был, хотя остальные явно крупнее. Внутри опять появилась какая-то тяжесть от такого количества нелюдей вокруг, но видя, что они не намерены никому причинять вреда, а человеческие женщины спокойно стоят рядом со своими оборотнями, ей стало чуточку легче.
— Я тебя не понимаю, — засмеялась Лина на Чижа, который все прыгал вокруг нее и рычал, будто бы разговаривал с ней. Возможно, уговаривал сесть на него, пока Диего не пришел.
Поляна, на которой происходила встреча, была заполнена мохнатыми спинами. Помимо Чижа был ещё молодняк, а были и крупные волки. Ровно половина из присутствующих имели двуногую форму, и, хоть оборотни опускались на все конечности из-за неправильной (для человека) кости, все равно они не выглядели уже волками. Самые настоящие чудища.
Но… Чудища ли? Те, о которых рассказывали Лине? Мог бы тот оборотень с пятнами на спине быть чудищем для человеческой женщины, у ног которой он валялся и вилял хвостом? Мог ли быть чудищем Чиж, который, открывая пасть, лишь касался зубами Лины, а даже не прикусывал, прося ее сесть на себя. Могут ли эти два здоровых оборотня быть чудищами, которые наблюдали за играми братьев в тени и улыбались взглядами. А Зак? Был ли чудищем двуногий монстр, который сейчас ласково бодал собрата головой, о чем-то прося его или поддерживая в чем-то?
А этот черный оборотень?
Тот, при появлении которого оборотни замерли и устремили свои морды в одну-единственную точку, из которой двуногий зверь, но идя на всех четырех конечностях, словно выплыл из тени. Он был чудищем? Была ли удачна его шелковистая черная шкура, которая в свете полумесяца переливалась темно-синим? Он был страшен своей ровной, чистой от грязи и шрамов мордой, на которой глаза, словно два солнечных янтаря, внимательно и спокойно осматривали собратьев.
Эти янтари остановились на Лине, и волк словно спрашивал: «Нравлюсь ли я тебе таким? Монстр ли я для тебя?». Но пасть чудища так и не открылась, а взгляд продолжил плыть по головам собратьев. Воцарилась полная тишина. Как и предупреждал Диего, Лина ничего не понимала из того, что вожак передавал собратьям. Он подошёл близко к стае, повернулся и обошел, заглядывая в глаза каждому.
Диего был не самой крупной особью, но определенно входил в ряды здоровых. Но даже те, кто был его выше, выглядел горделивее, опускали перед ним голову. Никто не выдерживал взгляд лидера долго. Не из-за страха. Из уважения. Ни у кого даже не было тени намека желания бросить ему вызов.
Девушки тоже молчали. Принимали ли они то, что тут происходило, близко к сердцу или нет; были ли их головы опущены в знак уважения традициям их мужчин… Неизвестно, зачем они были здесь, но также молчали.
Лина тоже не нарушала тишину, которая воцарилась для человеческих ушей. Она не опускала голову, как остальные, но с лица пропала улыбка. Оно ничего не выражало, но она продолжала неотрывно следить за действиями Диего, будто ждала какого-то подвоха. Рука сама по себе сжала брошь с ликом Суны в кармане, и пусть на каком-то глубоко подсознательном уровне она боялась их всех из-за тех учений, которыми ее кормили всю жизнь, для себя она приняла решение.
«Ты не монстр. Ты мне нравишься», — ответила бы Лина, если бы услышала вопрос Диего. Когда их взгляды снова встретились, она слегка улыбнулась и коротко кивнула, как бы соглашаясь с каждым его словом, которых, к сожалению, не слышала. Она приняла его, как и свои чувства к нему.
Это длилось ровно семьдесят секунд, после которых Диего вновь подошёл к Лине, прошел мимо и остановился ровно сбоку. Он лег на землю, пока все ждали, приглашая Лину взобраться на себя. Он чувствовал ее неуверенность, возможно и страх, но сам он был спокоен.
Не он один сделал такой жест. Ещё несколько оборотней, которые и так стояли подле своих пар, опустились на землю. Уже не первый раз они взобрались на спины своих супругов или парней, схватились за шкуру так крепко, будто желали оторвать немного, но оборотней это нисколько не беспокоило.
Осталась только Лина.
Она осмотрела Диего, примеряясь, затем взглянула на свою юбку. «Может, всё-таки на своих двоих?» — хотела она спросить, но тяжело вздохнула. Позориться, так с размахом. Задрав юбку выше колена, она кое-как взобралась на Диего, но прямо чувствовала, что взгляды направлены на нее. И ещё они наверняка мысленно обсуждали, какая она неуклюжая. Изящной ее в этот момент точно назвать нельзя было.
Лине было так стыдно, щеки ее опять покраснели, шерсть Диего щекотала обнаженные ножки, отчего она смутилась ещё сильнее. И вместо того, чтобы крепко вцепиться в него, она обняла за шею, пряча лицо от остальных в густой черной шерсти.
