– У меня… – замялась я, не зная, что сказать.
– Свидание, да? – хихикнула Линда.
Я покраснела. В каком-то смысле, да. Я же к Ривладу отправлюсь.
Кивнула.
– Приду не раньше утра, не волнуйтесь. Со мной все хорошо будет, – спокойно сказала я и проскользнула за дверь.
Выпила зелье, спустилась, осторожно поставив кружку на пустой стол, и вышла на улицу, прижавшись к стене. Прошло минут пять, прежде чем я переместилась.
Лес кругом, тишина… Только сова где-то тревожно ухает, из-за чего сердце уходит в пятки.
Ривлад сидел на поваленном дереве возле зажженного костра. Рядом находился меч и кусок шкуры серо-бурого цвета. Иподахрия, похоже, убита.
– Садись, невидимка, составь мне компанию. Сегодня прекрасная ночь для того, чтобы забыться, – сказал дракон, доставая корзину с едой и двумя бутылками вина.
Я вздохнула, и Ривлад тут же обернулся.
– Не бойся, – попросил он, и в его глазах мелькнула такая тоска, что я сдалась.
Мы поели, выпили вина, помолчали. Я смотрела на него и знала, что он думает обо мне, вглядываясь в черноту весенний ночи.
– Зачем ты прикрепляешь мне ярию? – неожиданно спросил он.
Я замерла, кусая губы. Сколько же хочется ему сказать, кто бы знал.
– Боишься, что нарушу свое слово?
Не ответила.
– Не делай этого сегодня. Когда мы вместе, все время кажется, что и Эва рядом. И мне не так одиноко, – сказал Ривлад, открывая вторую бутылку вина.
Он пил, а я слегка пригубила, чувствуя, что пьянею вовсе не от хмельного напитка. От мягкого голоса моего дракона. Его сверкающих аметистовым пламенем глаз. Нашей близости.
Вскоре Ривлад расстелил на земле возле костра свой плащ.
– Ложись, поспи и ничего не бойся. Я защиту поставил, зверь, что бродил в лесу, мертв, – подтвердил он мои недавние догадки.
Я не стала спорить, но уснуть не пыталась. Смотрела, как Ривлад сидит возле огня, подбрасывая в него ветки, а потом тихо поет:
– Усталый вечер наступает,
В твоих глазах чудесных тает.
И ничего мне большего не надо,
Лишь быть с тобой рядом.
Пускай горят, играя, свечи,
Кидают тени нам на плечи,
Не буду спорить я с судьбою,
Я пьян сейчас одной тобою.
Готов идти за грань миров,
Чтобы вернуть свою любовь.
Ты помолчи, не нужно слов,
Я все отдать тебе готов.
Не покидай, не отпускай,
Ты – свет мой, ты – мой рай.
Небес коснусь одной рукою,
Я жив, поверь, одной тобою.
И всем на свете вновь рискуя,
Я по тебе одной тоскую.
И в свете красочной зари,
Я умираю от любви.
Это была древняя песня его народа, и настолько прекрасно он ее исполнял, что я всхлипнула.
– Плачешь, невидимка? Я бы тоже плакал, если мог. Только слез нет. Горечь, тоска да любовь, – устало сказал Ривлад. – Я тоже посплю, не возражаешь?
Я зачем-то кивнула, и как только он лег и заснул, прикрепила к его воротнику цветок ярии, хотя и обещала этого не делать. Подняла с земли плащ, украла им дракона нырнула в его объятья.
На этот раз от Ривлада пахло снегом, вином и все теми же фиалками. Я вытерла слезы, ласково погладила по щеке суженого, провела пальцами по лбу, растрепанным волосам, скулам, очертила пальцем линию губ. Не удержалась, нежно поцеловала. Осталось совсем немного, чтобы мы были вместе. Жаль, что мой дракон этого не знает.
Если бы я знала, что обещанные Лелем три дня на передышку превратятся в два месяца, то ушла бы с Датерейем, честное слово. Но сейчас что-то менять было поздно. Когда через неделю после того как мы с домовым встретились, я попросила Леля перекинуть меня во дворец, он как-то странно задумался, а потом кивнул и исчез до конца месяца. В общем, неправильно он меня понял, однозначно.
Лель выполнял поручение Ривлада, явно стараясь загладить свою вину, а я, чтобы хоть чем-то себя занять, гуляла по городу. Гард и Линда тоже почти сразу перенеслись во дворец к Ривладу, чтобы помочь разобраться с документацией.
Когда наступил апрель, а домовой все по-прежнему был занят, я взялась за книгу Ларинды, понимая, что потом у меня может не быть времени на чтение. Фолиант оказался увлекательным и полезным. А боль от утраты наставницы стала утихать.
Для меня эти месяцы оказались тихими и спокойными, та самая временная передышка. Потом… потом нужно искать братца и спасать жениха, к которому каждую десятую ночь перемещаюсь и схожу с ума от невозможности быть рядом. Но главное, Ривлад держится.
И, наконец-таки, настал день, когда Лель завершил свои дела, и мы отправились во дворец. Я знала, что поиск сведений об Азаре или обо мне ничего домовому не дал. Он был встревожен и явно представлял, как будет о подобном докладывать Ривладу. Неблагодарное это занятие – помогать влюбленному дракону, потерявшему суженую. И чтобы лишний раз не слушать ворчание Леля, я быстро собрала вещи.
Когда вышла из портала, оказалась на королевской кухне. И воспоминания, непрошенные и нечаянные, заставили едва ли не расплакаться. Сотни раз бывала здесь в детстве! Болтала с поварами и служанками, пила чай с вкусными булочками с изюмом, смотрела, как готовится обед.
И, казалось, ничего не изменилось. Только тех, кто работал здесь раньше, нет. Что с ними сделал Азар? Или уволились сами? Вряд ли узнаю.
– Кто здесь главный повар? – крикнул Лель.
Откуда-то из центра комнаты показалась величавая фигура женщины в белоснежном колпаке и фартуке.
– Принимай новенькую. И выдели ей комнату, – велел Лель, мгновенно исчезая в портале.
Главная повариха рассматривала меня, нехорошо щурясь. Есть такие люди, которые вроде бы еще ничего тебе плохого не сделали и не сказали, но ваша нелюбовь начинается почти сразу же, с первых мгновений. Так вот… эта дама мне не понравилась. Я ей тоже. С первого взгляда.
– Меня зовут госпожа Сверда, – тем не менее, представилась она визгливым голосом.
Ох, чует мое сердце, крови она мне изрядно попортит.
– Так как ты последняя из нанятых слуг, то твоя основная задача – беспрекословно меня слушаться и делать, что говорят, – с ненужным пафосом заявила эта крокодилица. – Пойдем, дам форму служанки, а потом скажу, что должна делать дальше.
Едва я переоделась в простое серое платье длиной до колена с длинными рукавам и в белый передник и оставила в маленьком чуланчике свою сумку, Сверда вывела меня на кухню, построила в ряд всех, кто находился в помещении.
– Галана и Кара – мои помощницы, – сказала она, показывая на двух худощавых, явно ленивых и неповоротливых девиц, сходство которых со Свердой было налицо.
