глинобитную, и местами ещё сохранившую следы побелки довольно ровную стену, несколько озадаченный Конан, — Ведь обычно только моё боевое искусство и сила и интересует моих нанимателей в первую очередь! И — клянусь печенью Мардука! — они получают первосортный товар!
— О, да… Твоё боевое искусство интересует и меня… Но, понимаешь, оно может и не понадобиться!
— Чёрт! Тогда я вообще не понимаю тебя, уважаемый Рэско из Арджубы! Говори ясней — а то: понадобится… Не понадобится… Объясни толком — что за работа!
— Извини, Конан, конечно, ты прав — я постараюсь объяснить, в чём дело. — Рэско вздохнул, сразу как-то погрустнев и ссутулившись. Взгляд его горящих глаз больше не обжигал, а был как бы обращён вовнутрь, на себя и свои воспоминания. Да и голос изменился. Теперь он не старался выглядеть старше своих лет, и хрипотца куда-то пропала. Смотрел он теперь всё больше в угол и на свои сандалии.
— Дело… вот в чём. Лет пятнадцать назад на нашу долину напали стигийские маги. Ну, то есть, не сами маги, а отряды наёмных воинов, под их руководством.
Конан сразу посерьёзнел и внутренне подобрался. Он даже тряхнул лохматой головой, чтобы прогнать хмель. Стигийские колдуны с их извращёнными ритуалами и гнусной беспринципностью в достижении своих целей — это не тема для шуток, или недооценки. Это страшные и жестокие противники. И связываться с ними у него не было ни малейшего желания. Ну… Разве что за очень большие деньги. Ладно. Может, ему и не придётся иметь с ними дела…
Послушаем-ка дальше.
— Они-то, наверное, рассчитывали захватить побольше пленных. Но мы давно привыкли, что на нашу цветущую и богатую плодородную долину вечно кто-то нападает.
Жить в достатке — значит не только зарабатывать его, но и уметь защищать! И у нас были и мощные укрепления, и отважные и отлично обученные воины! Наш народ умеет постоять за себя! — Рэско задохнулся, покачал головой, — Вернее, умел…
Конечно, стигийцы — это не кочевники-скотоводы, и не разбойники пустынь, которые… Стигийцы… это — стигийцы. Они не отступят так просто от задуманного…
Но не буду тебе докучать жестокими и кровавыми подробностями. Все жалкие остатки нашего народа, успевшие выскользнуть из кольца блокады, бежали навсегда из долины наших отцов. Нивы вытоптаны, виноградники и сады сожжены, каналы засыпаны… Земля предков лежит в полном запустении. Ничьи руки не касаются её.
А ведь она осталась всё та же.
Она тучна и плодородна. Ей не хватает только одного — воды! И заботливых рук…
Если снова оросить нашу долину, всё живое сможет возродиться, и мой народ, рассеянный сейчас по чужбинам, сможет вернуться на родину, к руинам наших домов, и восстановить всё… Насадить сады, пригнать скот… Вернуть нашим землям былую славу и плодородие. Ведь отчий дом, это… Это — Отчий Дом! Ах! — Рэско с убитым видом махнул рукой.
— Теперь о том, что касается лично меня. Я — я должен сделать всё это!
Понимаешь, мы с дедом, к счастью, были в отъезде, когда… Ну, когда всё это случилось. Одна из наших женщин смогла пережить и осаду и штурм, и спрятаться потом в горах. Когда мы обшаривали руины и пепелище родного города, она вернулась, и рассказала нам о том, что случилось. О месячной осаде и десяти штурмах нашей старой крепости. О её неизбежном падении перед превосходящими в десять раз силами, нанятыми стигийцами. Наши знали, что пощады и помощи ждать не откуда, и сражались отчаянно! Без своих проклятых магов проклятые наёмники не пробили бы наших стен никогда!..
А теперь они уже не хотели брать и пленных. Чтобы общение с такими рабами не испортило их покорных и забитых прислужников.
В назидание другим, все захваченные были зверски убиты: посажены на кол, распяты, разодраны лошадьми, замучены всеми известными им бесчеловечными способами! И стигийцам было всё равно, кто перед ними: женщина, старик или ребёнок. Кровавая бойня продолжалась три дня… На улицах было скользко — всюду текла кровь!
Старую крепость они разрушили — сравняли с землёй. Реку, питавшую наши земли, отвели. А сами земли — прокляли.
Теперь люди сторонятся как чумы нашей долины. Ничто не растёт там, кроме ковыля. Лишь руины напоминают о нашем гордом народе. Но так будет не всегда!
По решению моего деда и Ишинги — так звали выжившую женщину — меня отдали в обучение к чародеям Бритунии. Вернее, к одному чародею… Я был ещё мал, но хорошо понял, несмотря на свои шесть лет, что произошло, и что требовалось от меня.
Поэтому терпел все унижения, голод и побои, только бы овладеть тайными знаниями, позволившими бы воде вернуться на наши земли. Знаниями, давшими бы мне силу снять чёрное проклятие с нашей долины…
Десять лет назад умерла Ишинга. А ещё через три года — и дед. Некому и нечем стало платить за моё обучение. Я стал фактически рабом… Бесправным слугой…
Но я продолжал терпеть и — учиться!
Шёпот Рэско стал свистящим, злым. Кулаки сжимались так, что костяшки пальцев побелели. Да, отметил Конан, похоже, к своему учителю он не испытывал особо тёплых чувств, или хотя бы элементарного уважения. Видать, хотя бы эта часть рассказа правдива. Или перед ним искуснейший притворщик.
— Примерно с полгода назад я постиг почти всё, что мог дать мне этот гнусный мерзавец-чревоугодник. И постиг отнюдь не с его помощью. Но… Тут он вычислил меня.
Поймал с поличным за изучением его секретных книг из тайника, куда я прокрадывался перед рассветом, когда все спали. Научиться обходить его простенькие защитные заклинания было легко даже мне.
Конечно, он был в ярости! Он даже пытался убить меня! Меня!
Старый ленивый дурак! Он опоздал. Да у меня в мизинце было уже больше силы и знаний, чем в его безмозглой башке!.. И до МОЕЙ ненависти ему было тянуться и тянуться… Да что говорить — его презирали даже коллеги. Я постарался, чтобы его смерть была лёгкой и безболезненной, и — словно бы произошла от естественных причин…
Конан с умным видом задумчиво покивал, про себя думая, что вряд ли это было так.
Еле уловимые черты хорька в лице Рэско заставляли с большой долей уверенности предположить в их обладателе злобный и мстительный характер. Но — упорный, да… Этого не отнять.
— Но есть такое понятие, как солидарность общины магов… Они, конечно, поняли…
В-общем, мне пришлось спешно бежать из Бритунии, захватив лишь самое главное — книги из тайника… Книги. Слишком они ценны, чтобы я отказался от них…
Но и — слишком
