Она попыталась перебить, но он поднял руку, останавливая ее.
— Подожди, я не закончил. Я не знаю, какие отношения правильные для тебя. Не как у меня и Айслинг. Это наш путь. Тебе нужно узнать, что делает счастливой тебя. Понять, чего ты хочешь от спутника, и что он может тебе дать, чтобы жизнь стала лучше. Может, никого не будет. Может, тебе суждено прожить одной, но в этом нет ничего плохого. Если не захочешь мужчину в своей жизни, никто тебя не осудит. Это только твой выбор. Счастье — не то, что точно есть в руках другого. Счастье внутри, и оно не зависит от того, помогает ли кто-то тебе обрести себя. Тебе нужно самой это сделать.
Он посмотрел на нее, поймал ее взгляд. Слезы стояли в ее глазах, не текли только из-за ее силы воли. Он еще не видел, чтобы она плакала, только играла это, и даже тогда она сразу улыбалась, получив то, что хотела. Такую Эльву он знал. А не эту женщину, которая не знала, как быть уверенной в себе.
Он склонился и взял ее за руку.
— Ты найдешь себя. Я уверен в этом. Я не знаю, будет это избалованная девчонка, которую я знал, воительница, которой ты стала, или нечто новое и большее, чем они обе. Это зависит от тебя, и я не могу направлять тебя по пути. Надеюсь, я буду видеть, как ты растешь и становишься великолепной и грозной женщиной, быть рядом с которой — дар.
Она оскалилась, попыталась улыбнуться.
— Грозной? Разве это привлечет мужчину? Как мне убедить кого-то жениться на мне?
— Это слова твоей матери. Если не выйдешь замуж, то я сделаю тебя самой невероятной тетей на свете, — он кашлянул и отпустил руку. — Какая разница, будет ли у тебя муж, Эльва? Если ты этого не хочешь, то отмахнись от мнения других и иди дальше.
— Я не знаю, чего хочу, — тихо ответила она. — Я бы хотела узнать.
— Узнаешь, и я помогу. И твоя сестра, — он встал, стряхнул грязь с одежды и протянул к ней руку. — Сначала нужно найти ее.
Эльва позволила ему поднять ее. Она тут же отошла, и он не упустил, что она вытерла ладонь о штаны. Даже его прикосновение вызывало у нее дрожь отвращения, но он надеялся, что однажды это прекратится.
Он не хотел трогать ее. Он не хотел делать этого, если ей не нравилось. Он надеялся, что однажды она примет кого-то. Физическое исцеление могло произойти быстрее, чем она хотела признавать.
Он кашлянул и покачнулся на пятках.
— Четыре могилы справа и пять вперед.
— Что?
— Слуа нашли могилу Тлахтги, — сказал он. — Только на ней на всем кладбище символ Зеленого человека. Довольно просто найти.
Она взяла себя в руки, эмоции пропали с ее лица, и он почти мог поклясться, что у них и не было тяжелого разговора.
— Тогда тебе нужно найти лопату, Неблагой.
— Лопату? — он приподнял бровь. — Зачем лопата, когда ты — Король-ворон?
— Я не буду копать за тебя.
Он закатил глаза и пошел к надгробиям.
— О, как мало веры! Сколько раз я тебе говорил, что магия тебе пригодится в жизни?
— Мне нравится работать ради того, что я хочу.
— А мне нет. Лучше подайте мне их на золотом блюдце, — он добрался до могилы и поднял руку. Бормоча заклинание под нос, он заставил землю расколоться до гроба на глубине.
Это было не очень просто. Почему-то земля тут хотела сохранить Тлахтгу в себе. Как люди этого мира, она кормилась ее силой. Может, она не просто помогала посевам расти, но и питала землю.
— Ну же, — проворчал он. — Я не заберу ее полностью. Она оставила мне что-то в гробу, а потом получишь ее обратно.
Земля со стоном подвинулась. На глубине девяти футов, глубже других могил, лежал простой деревянный гроб. Неожиданно. Он думал, что люди похоронили ее с большими почестями, чем простое дерево. Хотя бы в мраморе или другом камне, который не сгнил бы. Несколько досок уже поддались червям.
Он взглянул на Эльву и указал.
— Иди.
— Я не буду прыгать в могилу.
— И я не буду.
— Тогда подними магией. Я слышала, какой звук издала земля, — она указала на горы земли по бокам. — Она не хочет, чтобы мы были рядом с тем гробом. И мне далеко потом выбираться, а магия у тебя. Ты сможешь выпрыгнуть без проблем.
— Проклятье, — он смотрел на землю и надеялся, что она не сомкнется над его головой. Ему еще не хватало быть погребенным заживо.
Наряд был неплохим.
Он прижал ладонь к груди и драматично посмотрел на небо.
— Хотелось бы рядом больше женщин, которые хотели бы позаботиться обо мне. Я слышал, это женщины и должны делать. А они только усложняют мою жизнь.
— Ты перегибаешь, — рассмеялась она. — И ведешь себя так, как было в начале этой истории. А я-то думала, что ты подрос.
— О, убей меня стрелой, если такое случится, — он посмотрел на могилу и замер на миг. Она открыла ему душу, и он, что странно, ощущал себя в долгу перед ней. Бран нервно облизнул губы и сказал. — Я ощущаю себя тут собой. Трон странно влияет, но дикость отрезвляет.
— Я это помню. Ты не обязан меняться из-за того, что ты теперь король. Не думаю, что Айслинг хотела бы этого.
Может, это она и говорила. Он не пытался снять ее проклятье, потому что был подавлен ответственностью. Но теперь он понимал, что она не всего этого хотела. Она хотела его, хоть у них было королевство и народ.
Может, его народ хотел, чтобы он был таким, каким был всегда.
Он не узнает, если не прыгнет в могилу и не уберет доски гроба мертвой женщины. Он заставил тело двигаться и прыгнул во тьму.
Его сапоги ударили по земле по бокам от гроба, и он старался не рухнуть на Тлахтгу. Ему казалось, что ее душа ощутит это. И он не хотел, чтобы злая немертвая друидесса пришла за ним. На него уже охотилась такая ведьма.
Сколько нежити ему придется одолеть за жизнь?
Кривясь, он сжал гнилое дерево и стал убирать его.
— Это вообще-то отвратительно.
— О, я думала, что ты умер, — отозвалась Эльва. — Жаль. Может, что-нибудь внизу зашьет тебе рот и избавит нас от страданий.
Он усмехнулся.
— Вряд ли. Если моя мать его не зашила, то друидесса точно не сможет.
Хотя его мать угрожала больше раз, чем он мог сосчитать. Когда он был маленьким, она даже стала вытаскивать нити из своего брюшка и приближаться к нему.
Бран замер, гадая, были ли у других Неблагих такие детские воспоминания. Он не спрашивал у других, уверенный, что такого не было.
Доска, за которую он тянул, вырвалась и открыла скелет, лежащий внутри. Они уложили ее не так, как он ожидал. Она лежала не на спине с руками на груди, как все люди.
Они уложили ее на бок, словно она уснула, одна ладонь была под ее головой, другая лежала на ее животе. Ее волосы уцелели, рыжие кудри окружали череп и были украшены засохшими древними белыми цветами.
Они очень любили ее.
— Твоя могила лучше, чем у прошлого мертвого бога, которого я видел, — прошептал он, нежно коснулся ее головы. Он задумался, слышала ли его Тлахтга. Он думал, что их этому учили в школе. Маленькие божества были все еще связаны с телами, хоть и немного. Потому люди заботились о трупах.
Магия ответила ему вспышкой. В ее глазницах загорелся свет. Ее ладонь на животе пошевелилась и замерла.
Он поежился. Не было ничего хуже, чем видеть, как труп движется, и не важно, что он знал, что она не была мертва.
— Но ты и милее прошлого. Милые могилы для милых женщин, так я всегда говорю.
Бран искал артефакт, который упомянула Тлахтга. Нож, где-то там должен был лежать нож, и он надеялся, что не в ней. Он встречал женщину. Было бы неправильно запихивать руку в ее грудную клетку.
Он отодвинулся, убрал доски, пока не снял всю верхнюю часть гроба.
— Прости, Тлахтга. Уверен, у крышки гроба было назначение, но ты же не против быть полностью в земле? Уверен, она хотела бы тебя поглотить. Червям понравится.
Эльва крикнула сверху:
— Ты говоришь с трупом?
— Не говори так. Она не выглядит на триста, — он похлопал ладонью по костям. — Не слушай ее. Она не знает, о чем говорит. Всегда была ревнивой. Знала, что я женюсь на ее сестре? Или уже женился. Она — моя королева. Я должен поговорить с ней насчет того, чтобы сделать это официальным. С Айслинг, не Эльвой.
