После долгих мучений мне пришло в голову, что не нужно делиться тьмой — нужно делиться светом. Рассказать свою историю от начала до конца, описать весёлые моменты, сделать её более комичной, со счастливым концом. Берясь за эту идею, не была уверена, что вообще стоит. Тяжело вспоминать нашу первую встречу, настолько тяжело, что я подолгу плакала над каждым предложением. Передавать свои чувства, рассказывать, как замирало сердце от одного взгляда на Иму, от звука его голоса, было почти невыносимо. Но изо дня в день я заставляла себя, почти доходя до нервного срыва, в конце концов в голове будто что-то переключилось, и дело пошло на лад.
Начало истории теперь не выглядело таким уж страшным, скорее, весёлым: призраки вышли забавными, эпизоды с Эрикой я скрасила дурацкими шуточками, встречу с «агентами» — бесконечным ворчанием Черныша. Собственный страх теперь казался смешным и несерьёзным. По сравнению с тем, что будет потом, это всего лишь лёгкая комедия про сверхъестественное. С радостью пережила бы такие приключения ещё раз, если бы был шанс встретить Иму в финале, но теперь сделать это можно только на страницах моей книги.
Вскоре я поняла, что могу забыться, заново повторяя наши хорошие моменты, и погрузилась в работу с головой. Да так, что ничего вокруг не замечала, пока не приехала мама, найдя меня в состоянии крайнего истощения. Ведь о еде и отдыхе вспоминалось лишь от случая к случаю.
Обеспокоенная тем, что я перестала отвечать на звонки, мама приехала проверить, всё ли со мной в порядке. Конечно, мне и в голову не приходило делиться с ней своими любовными переживаниями, поэтому, долго не сомневаясь, отговорилась работой и сжатыми сроками. Тем более, работала я действительно как сумасшедшая.
Зато за те несколько дней, что она у меня гостила, я научилась лучше контролировать себя. Выглядеть бодрой, даже весёлой. Прятать пустоту глубоко в душе. Всё-таки хорошо, что с мамой мы видимся редко, иначе бы она быстро меня раскусила. Очень люблю свою семью, но сейчас больше всего мне нужно одиночество — тяжело постоянно находиться под присмотром и играть довольного жизнью человека, так что, оставшись, наконец, одна, почувствовала острое облегчение.
Закончив первые две главы, я отправила их Лесли. Ничего не чувствовала, ничего не ждала. Тем сильнее было моё удивление, когда он позвонил мне в одиннадцать вечера и восторженным голосом заявил, что рассказ не для интернета. Его нужно печатать!
— Признаться, я от вас такого не ожидал, мисс Фостер. Прекрасно! И совсем не похоже на ваши предыдущие произведения.
— Эм-м, спасибо, — промямлила я.
— Буду рад снова работать с вами. Перерыв явно пошёл вам на пользу.
Да уж, охереть можно от такой пользы. Вместе с тем, слова редактора вызвали во мне слабый проблеск радости. Значит, я снова могу писать, и хотя бы ради этого стоит жить.
Следующие полгода я работала почти без остановки, переживала заново каждую минуту повествования, и возвращаться к реальности совсем не хотелось. Зато, мысленно переживая события, чувствовала себя почти полноценной.
Кошмары в то время редко беспокоили — я так уставала, что вырубалась, едва касаясь головой подушки, и вообще не видела снов. Правда, стоило мне сделать хоть крохотный перерыв, они наваливались с новой силой. В эти моменты я боялась закрывать глаза — сидела на кровати, прижав колени к груди и смотрела в стену невидящим взглядом, а утром заливалась кофеином, чтобы хоть как-то функционировать.
Тем не менее история неумолимо двигалась к концу, и мне подумать страшно, что будет, когда я её допишу. Не переживу второе расставание, пусть в книге Иму не погиб, а надрал всем задницы, и после жил долго и счастливо.
И вот, настал тот далеко не прекрасный день, когда я допечатала последнее слово. Замерла над клавиатурой, чувствуя и облегчение, и ужас одновременно. Как бы там ни было, я закончила. Что дальше?
Всё ещё пребывая в прострации, отправила последние главы Лесли и долго сидела, бездумно созерцая кучу грязных чашек на столе. Надо же, я и не помню, как они тут появились. Неужели вернулась моя давняя привычка постоянно что-то пить, когда пишу? Как ни странно, даже немного обрадовалась. Словно получила привет из прошлой жизни, от прошлой себя. Может быть, прежняя я тоже вернётся когда-нибудь.
А потом начался самый настоящий апокалипсис. Лесли звонил каждый день. Бесконечные правки, встречи, споры. Я чувствовала себя белкой в колесе и опять уставала так, что страдать стало совершенно некогда.
Во время одного из затянувшихся до поздней ночи обсуждений, Лесли неожиданно спросил о следующей работе. Его вопрос застал меня врасплох, и я ещё долго таращилась на него с открытым ртом. Почему-то ни разу не задумалась о чём вообще буду писать после. Лесли вытаращился в ответ и заявил, что нужно срочно выпускать вторую книгу, чтобы попасть в волну.
— А вы думаете, будет волна? — неуверенно спросила я. — Это же просто средненькая пародия на ужастик, не более.
— Ещё как будет! Вы, наверное, сами не осознаёте, что сделали. Эта работа полна драматизма и острых чувств. Именно то, чего не хватало ранее. Вы неплохо потрудились, мисс Фостер, и уж точно выросли над собой. Так что просто работайте, остальное я возьму на себя.
Ага, легко сказать, работайте. О чём писать-то? Идеи не приходят к тому, кто пуст изнутри. Некоторое время я то и дело впадала в прострацию, пытаясь нащупать хоть какой-нибудь сюжет, когда он неожиданно пришёл ко мне сам, во сне. Не типичный хоррор — что-то кардинально новое. Но, едва проснувшись, я решительно открыла ноутбук, и, как ни странно, работа пошла.
За время, проведённое здесь, мы выпустили ещё две книги. Лесли не уставал хвалить за продуктивность и качественные тексты, он же не знал, что работа — всё, что мне осталось.
Пусть даже я никогда не смогу быть счастливой, по крайней мере, теперь у меня появились причины уважать себя. За то, что оказалась не слишком слабой. За то, что смогла найти в себе нечто большее. Говорят, в моих книгах есть стержень. И я благодарна, что во мне оказался хоть какой-то стержень, потому что именно он не даёт мне сломаться окончательно.
Книги раскупались, и вскоре я смогла переехать в более просторный дом с садом и красивой верандой увитой плющом. Я часто сидела там, бездумно глядя перед собой, надолго уходя мыслями в прошлое. Думала о том, как проходила бы моя жизнь, если бы Иму был здесь со мной. Наверное, как в раю. Я могла бы просыпаться с ним рядом, готовить ему скверные завтраки, заниматься любовью до изнеможения. Сколько прекрасного могло быть у нас, если бы он родился человеком. Дурацкие мысли, но я ничего не могла с ними поделать.
Мысли о нём занимали каждую свободную секунду. И сожаления охватывали всё чаще. Если бы он только родился человеком. Не в его ужасном мире, а здесь. Мы бы обязательно встретились, даже не сомневаюсь. И каким бы он ни был, я полюбила бы его так же сильно.
Чем больше думаю, тем сильнее во мне обида на судьбу. Несправедливо. Познать любовь, и тут же потерять. Пожертвовать жизнью ради самого дорогого человека. Неужели ничего нельзя было изменить? Если бы я знала всё заранее, смогла бы что-нибудь исправить? Ответа нет. И мне больше ничего не оставалось, кроме как обвинять себя.
Сегодня у меня встреча с читателями. Мне эта идея категорически не понравилась, и я упрямо заявила, что ни с кем встречаться не собираюсь, но Лесли сказал: «Надо», и пришлось согласиться. Когда дело касается его обожаемой работы, Лесли становится совершенно непрошибаемым, спорить с ним бесполезно.
Встреча требовала подготовки, пришлось придумывать презентацию, и это меня почти убило. Не знаю, что говорить. Как объяснить людям, откуда взялся сюжет для моей книги. Уж точно не стоит упоминать, что всё произошло на самом деле. Значит, придётся придумать нечто поинтереснее отмазки «Мне просто нравится Стиви Кинг, вот оно и получилось».
Над презентацией я билась почти неделю, и всё же осталась ею недовольна. Хотя, вряд-ли ко мне придёт много народу, так не всё ли равно?
