всю печаль и боль, Мелена расправила плечи и твёрдо медленно произнесла:
— Ищи сам, я помогать не стану.
— Если поможешь, то тебя отпустят.
— Несказанная милость, — буркнула Мелена, закатив глаза.
— Да, я необычайно добр к тебе, — серьёзно ответил Данияр. — Я ведь мог в любой момент забрать твою драгоценную кошку.
В груди у Мелены затрепетала лёгкая и невесомая надежда. Хрупкая, как крылья бабочки. Лишь коснувшись их, Мелена боялась лишиться её. О чём он говорит? Невозможно. Он убил Мурлыку. Но почему сердце забилось чаще? Почему она верит в иное? Настолько глупа и наивна? Мелена ведь знает, какими подонками бывают мужчины.
— Так ты её забрал! — беспомощно зашипела Мелена, как кошка на пса.
На мгновение на лице Данияра проскользнуло непонятная эмоция. Неужели беспокойство? А может сочувствие? Но в следующий миг принял отстранённое выражение лица, отвернувшись.
— Да, забрал, — он быстрым движением развернулся и прямо в руки Мелене кинул льняной мешочек, добавив:
— А теперь возвращаю.
Холодная дрожь прошлась по телу. Мелена, не решаясь, боялась довериться Данияру. Боялась, что откроет мешок, а там будет пусто или может другие кости. Что это злая шутка, а у неё даже сил не осталось разгневаться.
Взяв эмоции под узду, Мелена развязала мешок. И на неё выпрыгнула костяная кошка.
— Мурлыка! — воскликнула Мелена, чувствуя, как защипало глаза. — Мурлыка!
Мелена не могла прижать к себе кошку, но как же хотела это сделать. В груди защемило. Мурлыка жива. Единственное, что осталось у Мелены. Кошка довольная начала ластиться об хозяйку.
— Зачем ты солгал? — зло спросила Мелена.
— Кто же знал, что ты говоришь правду?
Мелена почувствовала, как гнев прорастал из самых недр её души, как поднимался, душа и туманя рассудок. Она явственно представляла, как сожмёт руки на шее княжича.
— Ты просто урод!
— Я не жду, что ты поймёшь.
Данияр глядел не моргая, хмурился. Злился? Мелена не желала догадываться или даже задуматься на миг о том, что творится в голове княжича. Она и сама гневалась. Да и помогать не желала. Пыталась дышать ровнее, пыталась успокоиться. Мурлыка жива. Она сама тоже. Есть ли что-то важнее этого?
— И как я тебе должна помочь? — нехотя спросила Мелена.
— Отыскать нечисть подобную Сирин.
— А если откажу?
— Не откажешь.
— Почему же? — зло усмехнулась или скорее оскалилась Мелена.
Помогать Данияру не хотелось. Его слушать, на него смотреть. Он недолюбливал Мелену, видел в ней опасность. И был прав. Но после того, что он заставил её пережить, после его злой шутки хотелось его побить, расцарапать кожу, а может даже и глаза.
— Вернёшься в темницу со своей любимой кошечкой, — медленно произнёс Данияр. — И Ярослав тебе не поможет.
— Ты меня обратно туда запихнёшь? Я же с лёгкостью могу тебя убить.
— Убьёшь, а что дальше? Стражу с оружием перебьёшь? Князя и остальное его войско? Людей бояр? Хватит ли на это сил?
Надменный взгляд Данияра пронзал отравленной стрелой, яд злости держал за горло, душил. Мелена сжала руки в кулаки. Сколь долго княжич намеревался её злить?
— Мне ещё кое-что нужно, — выдыхая, произнесла Мелена.
— Ты довольно наглая.
— Мне нужно увидеть княжеского ворожея, — твёрдо сказала Мелена, расправив плечи.
— Зачем?
— Не твоего ума дела.
— Моего. Как я могу подозрительную особу подпустить к княжескому ворожею?
— А почему не можешь?
Данияр выгнул брови и посмотрел на Мелену, как на дуру.
— Моя наставница… Мать ворожея, я должна его встретить.
— Так ведь ты даже не знаешь, как его зовут.
— Она не любила о нём говорить, — ушла от ответа Мелена. — Да и важно ли это? Дело у меня от его покойной матери!
Данияр выгнул бровь в недоверии. И плевать. Мелена молола ерунду, но так ли важно это? Зачем этому противному княжичу знать правду?
— Я могу уйти в свои покои? Или обратно в темницу меня посадишь?
— Иди, — лениво ответил Данияр. — Но если сбежишь, то тебя найдут. Так что даже не пытайся.
Мурлыку кое-как Мелена уговорила залезть в мешок, чтоб не испугать караульных. А Данияр напоследок приказал паре стражников проводить её. Двое хорошо сложенных мужчин с блестящим оружием окружили, один впереди, второй за спиной. Они шагали в сковывающем молчании. Мелена считала шаги, удары собственного сердца, повороты. И остановилась лишь перед знакомой дверью.
Тут же зашла в свои покои, прикрыла дверь и выдохнула. Мурлыка шла рядом, потянулась и запрыгнула на кровать. Почти ничего не изменилось с того вечера, когда стража ворвалась сюда. Когда начала переворачивать вещи, искать следы ворожбы. Мелена легла к кошке, задаваясь вопросом. Почему продолжает ждать ворожея?
Разве не умно было бы сбежать? Забрать Мурлыку и куда глаза глядят унестись. Ответа не было, лишь шёпот той части души, что не надеялась. Не верила, что сын Яги поможет. Вернёт воспоминания… А если попросить его забрать те, что есть?
Вдруг кто-то постучал в дверь. Мелена не успела что-либо сказать, лишь повернулась в сторону звука и увидела, как зашла Чернава с кувшином и тазиком. Их взгляды пересеклись, но служанка быстро отвернулась.
— Я принесла воды, чтоб ты могла умыться.
Затем Чернава снова посмотрела на Мелену, нахмурилась и отвернулась. Мелена не знала, что сказать служанке. Не знала, а хочет ли вообще с ней говорить. А нужно ли это? Умылась.
— Давай, я тебя причешу.
Мелена дотронулась до кончиков волос, позабыв о том, что локоны стали короче. Выдохнула и молча села.
— Ты многое пропустила, — произнесла Чернава, начав расчёсывать волосы. — Празднование ореховки, свадьбу Ярослава и Светланы и еще…
— Они всё же сыграли свадьбу? — не веря тихо спросила Мелена, развернувшись.
У Чернавы заблестели агатовые глаза, уголки губ поднялись в лисьей улыбке.
— А ты не перебивай и дослушай.
* * *
На столах было множество угощений, которые Чернава видела и на других праздниках, но некоторые блюда повара готовили лишь в ореховку. Морковный крем-суп с яблоками и пекан-орехом, ягодные пироги с ореховой крошкой. Белые грибы, фаршированные кедровыми орешками, шалфеем и клюквой и густая заправка из перца и ореховой смеси. Жареная курица с чесноком и каштанами, запечённая красная рыба с крошкой из лещины. А на десерт морковный торт и хлеб с орехами и семечками.
Каждый раз от ломящихся от угощений столов у Чернавы бегали блестящие глаза и болел желудок. Она всегда либо под конец, либо в момент, когда все гости отвлекутся, брала кусочек съестного и прятала в мешок. Лично она может в любой момент поесть незаметно, а вот сестре приятно будет — прямо с царского стола булочек отведать.
Князь знал о подобном, но не ругал
