я собаку съела. Здесь что-то посложнее. В том, что этот мужичок не симулирует, я поняла сразу. Ну не похож он на здорового!
Я обошла несколько домов и встретилась еще с несколькими недужными, на которых мне указали. Одни говорили о странной слабости и сонливости, у других ни с того ни с сего крутило живот, третьи жаловались на боль в суставах и облысение.
Если следов инфекции мое магическое зрение не обнаружило, как вариант – дело в недостатке чего-то или хроническом отравлении чем-то. Пока ответов не было. Надо узнать, что удалось нарыть Сальвадору и его напарнику.
– А вы не знаете, где живет женщина с бородой? – спросила я у крестьянки, которую осматривала последней.
– Бородатая карга, что ли? – скривилась та. – Да кто ж об этом не знает? Все знают.
Она рассказала, как найти нужный дом, а потом глянула странно:
– Только не говорите, что к ней идти собрались. Смотрите, как бы ее зараза на вас не перепрыгнула.
– Это не заразно.
– А! Я поняла! Говорят, что волосы из женской бороды используют в колдовских зельях, вы у нее парочку попросить хотите? – просияла та, и я не стала ее разубеждать.
Нужный домишко нашла быстро. Он стоял на окраине отдельно от остальных, как будто указывая на то, что здесь живет изгой. Женщина, наклонившись, копалась в земле, но почувствовала мое приближение и разогнула спину. Взгляд непроизвольно метнулся к бороде, селянка это заметила и сварливо крикнула:
– Чего глаза вылупила?!
– Ты слышишь, как она с тобой разговаривает? – пропищал фамильяр. – Эта баба пострашнее Кривоноса будет. Давай уносить ноги, пока она тебя лопатой не отделала.
– Спокойно! Грубость – это защитная реакция, – ответила я тиину, а потом обратилась к хозяйке:
– Доброго дня! Можно войти?
– Зачем? – подбоченилась та, зажав в кулаке сорняк. – Я тебя видела сегодня с этими… – она кивнула в сторону других домов. – Чего такая нарядная нейра забыла в грязной деревне?
– Очень даже милая деревушка. А жители-то какие милые, загляденье просто!
Хозяйка мою шутку оценила: ухмыльнулась во весь рот и погладила бороду.
– Признайся, тебе интересно, настоящая она или нет? Или ты хотела пригласить меня в цирк уродов?
Я сначала даже растерялась от такого предположения, а потом толкнула калитку и вошла. Надеюсь, мне не прилетит в голову за бесцеремонность? Но бородатая мадам не спешила кидаться с кулаками, только следила пристально.
– Нет, я пришла вовсе не из-за этого. Я хотела обсудить с вами деликатное дело, оно касается вашей… особенности.
– Хах! Какая ты вежливая, – моя собеседница отшвырнула сорняк в сторону. – Ладно, пошли.
Едва я ступила на подгнившее крыльцо, под ноги бросилась курица-пеструшка, и я чуть не упала, но все-таки сумела удержать равновесие. Несмотря на то что селянка носила засаленное платье и рваные башмаки, в доме было чисто и опрятно, хоть и бедно.
– Как вас зовут? – спросила я, сев на покосившуюся табуретку.
– Халли, – она ополоснула руки в тазу и вытерла о платье. Грузно опустилась на скамью.
Сначала беседа шла кое-как, но потихоньку я разговорила эту замкнутую женщину с грустными глазами. И вот, сама не заметив как, она начала рассказывать о себе:
– Это началось несколько лет назад. Я потеряла единственного сына, потом мужа, а потом начала замечать, что волосы на подбородке и над губой потемнели, стали завиваться и постепенно превратились в баранью шерсть! Сперва я брила эту заразу, пыталась жечь лучиной, носила на лице платки и повязки, но ничего не помогало. Она растет как на дрожжах! – Халли сжала губы и махнула рукой. – Надоело. Все надоело! А знаешь, что хуже всего? Что эти остолопы винили меня в смерти родных, сделали меня виноватой, хотя моей вины в этом не было. Брат покойного мужа дом отнял, никто за меня не заступился. Пришлось перебраться сюда, хозяйкой была одинокая старуха, которая померла перед этим.
Она говорила и говорила, наконец найдя того, перед кем можно открыть душу. И не удивительно, ведь часто обнажить раны легче перед случайным человеком, чем перед теми, кого знаешь много лет.
Когда я с трудом уговорила Халли осмотреть ее магическим зрением, мои подозрения подтвердились. У женщины была уже большая опухоль яичника, она-то и продуцировала злосчастный гормон.
– Что там?
Я, как могла, объяснила ситуацию.
– Неужели нельзя убрать это магией и обязательно резать? Что ты за магичка тогда?
Стоило ожидать, что Халли испугается, как и другие до нее. Страх, что кто-то будет резать твое тело естественен.
– Магия не всесильна. Не существует волшебного средства от всех болезней, иногда человек должен приложить как можно больше усилий, чтобы справиться, иногда переступить через страх и доверить свою жизнь в руки целителя, – сказала я.
– Ой, глупости это все. Не хочу под нож ложиться. Лучше поеду в столицу, там, говорят, есть цирк уродцев. Мне, уродине, там самое место.
– Не надо так говорить. Какая же ты уродина? Подлечим тебя, приоденем, и хоть за барона замуж.
– Ага, за барана если только. Потому что на меня может польститься лишь самый баранистый баран, в Крайней у меня крайне дурная слава. Решено! – она хлопнула себя по коленям. – Еду устраиваться в цирк уродов, все равно на меня везде пялятся да смеются, а там хоть денег заработаю, выйду замуж за какого-нибудь карлика и закончу свои дни на сцене или в кабаке, попивая ром.
Халли была непреклонна, сколько бы я ее ни уговаривала. Мы были слишком разные, но я прекрасно ее понимала. Она больная и смертельно уставшая женщина, которой жизнь не в радость. Потерять всех близких, ежедневно сносить презрение и насмешки окружающих – тяжелое испытание. Поэтому она перестала бороться со своим дефектом, ей стало на это плевать. Давить смысла нет.
– Хорошо, давай договоримся так, – сказала я твердо. – Ты пока забываешь о цирке и думаешь две недели. Если решишь все-таки лечиться, приезжай в Левилль и спроси нейру Эллен, целительницу.
Покидать Халли было немного грустно. Отчасти потому, что я была уверена – она не придет. Точно не придет.
Следующая неделя выдалась суматошной. Мы с Сальвадором, Ули, парочкой магов-ищеек из штаба и охраной путешествовали порталами по мелким приграничным селениям. Ищейки рыскали в поисках зацепок, я обходила больных и опрашивала местных, а ученые собирали пробы воды и почвы. Нейт Эйле с энтузиазмом глотал местную воду и все ждал, когда у него проявятся симптомы. Но те не спешили: здоровье его оставалось крепким, как у быка, что весьма расстраивало ученого.
А вот Норвину, который расшевелил болото с
