что испуганный крылатый комочек плюхнулся ко мне на колени, изображая обморок.
– Но если устроила все Августина, почему основателем считается Глэд? Я так понимаю, что об Августине и не знает почти никто…
Погладила бархатный животик. Мимми приоткрыла один глаз и хитро посмотрела на меня.
– В ту ночь они должны были подчинить магические потоки, направить их в магию самого города, чтобы он всегда защищал одаренных, нуждающихся в помощи. – Гретха подбиралась к концу истории и по мере рассказа становилась все печальнее. – Но Августина пропала, а Глэд сказал, что сделал все сам. Помимо собственной силы у него были многочисленные кристаллы-накопители, которые заранее подготовила Августина. Так что по силе не определишь, кто именно работал. – С губ Иззи слетело неприличное ругательство, услышав которое, моя тьмушка закрыла крыльями ушки. – Люди были благодарны ему. Они хотели спокойной и безопасной жизни, и для них не имело значения, кто именно ее им даст, – закончила Гретха.
Перед нами с Иззи появились миски с дымящимся супом.
Закончила, да не закончила.
– А проклятие? – Я решила сразу восполнить и этот недостающий штрих.
– Оно проявилось в день смерти Бродерика. Его не похоронили, он просто исчез. Какое-то время семья жила нормально, но потом внук застрял в проклятии и до сих пор там, как ты понимаешь.
Отсутствие дара давало иной взгляд на вещи. Например, я помнила, как Моарт рассказывал, что имеет доступ к первой ведьме Нортершерм. Так, может, и его дед где-то там?
Я вошла во двор и по дороге к крыльцу сделала небольшой круг, чтобы подойти и погладить шершавый ствол дерева.
– Основательница, я слышу тебя, – прошептала тихо, – и постараюсь помочь.
Не знаю, изменилось ли что-то. Дар видения с самого начала отказывался заглядывать столь глубоко. Но на душе стало так спокойно, что я решила считать уговор с Августиной состоявшимся.
Тьмушка куснула меня за ухо.
А? Похоже, я стою у дерева уже какое-то время.
Не знаю, сколько именно.
В доме разрывался кристалл, даже снаружи было слышно. Он же мне всех фамильяров перепугает! Этого еще не хватало!
Придерживая тьмушку, я понеслась в кабинет. Разобью и выкину, честное слово!
В туманном облачке проступало смутно знакомое лицо мага из столицы.
– Добрый день, Бьянка. Вижу, вы вся в заботах?
Ну… э-э…
Речь, наверное, о моем взмыленном виде. Столичный маг не может же знать, что у меня тут восстановление справедливости в городских масштабах.
– Рад сообщить вам, что скоро забот станет меньше, – сказал он без какого-то торжества или злорадства. Просто сообщил новость. – Готовьте документы на тьмушку. В течение недели ее заберут.
– Не-е-ет! – болезненно всхлипнула.
Бархатный комочек сжался у меня на плече.
– Только без глупостей, Бьянка, – строго предупредил бесчувственный маг. – Не надо рисковать карьерой.
Кристалл погас, потом исчезло и облачко.
– Разобью и выкину, – повторила шепотом, не пытаясь стереть бегущие по щекам слезы.
Тьмушка таскала мне успокоительное. Пузырек был больше нее самой раза в два, но она каким-то образом умудрялась переливать зелье в колпачок и в нем доставляла мне. Уже третий.
Рыдать менее горько я не стала.
Из принципа. У меня тут жизнь рушится, что мне какое-то успокоительное!
Фамильяра оглядела безобразие, тихонько вздохнула, взлетела на плечо и обняла крыльями. Наверное, ей было приятно, что я лью слезы из-за нее, потому что меня до сих пор не покусали. Ни разочка, даже любя.
Нет, ну как так?! Чего они все пристали?
Обида требовала думать, что дело не в правилах и вообще весь мир против меня. Но какая-то здравая часть разума понимала, что истинная причина происходящего в Мимми. Тьмушка ведь не только опасное создание, но еще редкое и ценное. И пусть правил на случай оставшейся без своей ведьмы тьмушки не существовало, потому как наш случай оказался едва ли не единичным, у меня постараются ее забрать. Наверняка в столице не один желающий наложить на нее лапы. Может, даже в самом Переуме.
Точно отберут!
– Не-а, – постаралась утешить меня спорная живность.
– От магов тебя вряд ли получится спрятать. – Я заранее готовилась к худшему.
Щеку все-таки куснули. Слегка.
– Не надо прятать, – почти нормально, разве что отдельные звуки выговаривая с трудом, сообщила тьмушка. – Я им всем покажу!
Конечно, это не настоящая речь, скорее магия, порожденная нашей с фамильярой особой связью, вполне окрепшей. Мимми слышала не только я, но и Никлас, и частенько кто-нибудь из наших знакомых.
– Чтобы тебя сочли опасной и приказали уничтожить?! – перепугалась еще сильнее.
К моменту возвращения Ника меня окружили все имеющиеся в хозяйстве фамильяры. Они будто чувствовали, что мне плохо, и стремились поддержать. Кто-то согласно сопел, кто-то прикидывался грелкой, щенки скулили в тон моему настроению.
Лицо мужа, заставшего эту картину, изумленно вытянулось.
– Что у нас происходит? Бьянка?
– Мимми забирают.
Хлюп.
– Мрак. – Меня крепко обняли. – С матерью связывалась?
– Нет…
– Если это ее уловка, чтобы заставить меня помириться, я не знаю, что сделаю. Она зашла слишком далеко.
Он сам связался с леди Олли. И меня совершенно не смущало предстать перед ней зареванной и опухшей. Не до красоты сейчас! Хотя когда-нибудь потом мне, конечно, станет стыдно.
Свекровь оказалась ни при чем. Никлас допрашивал ее с таким напором, что я даже разок одернула его, хотя всегда была всецело на стороне мужа. Леди Олли еще во время нашего пребывания в столице ясно дала всем понять, что тот, кто посмеет посягнуть на моего фамильяра, сделается ее личным врагом. Вроде бы все приняли к сведению. И нате вам…
Потом вместе решали, как быть. Леди Олли попыталась что-то выяснить, но не смогла. Видимо, еще не было решено, кому достанется тьмушка, однако оставлять ее у меня надолго не хотели во избежание привязанностей. Как бы намекнуть им, что уже поздно? Идеи самой фамильяры казались пугающе опасными. Она то собиралась показать этим магам, кто тут опасное создание из истинной тьмы, то хотела, чтобы ее попытались уничтожить. Тогда можно будет притвориться, что у них получилось, и спокойно остаться моей, пусть и незарегистрированной фамильярой. Ник, к слову, безумие почти одобрил. Мне самой было немного совестно за то, что в глубине души план и мне нравился. Особенно если бы заранее знать, что он сработает.
Матери моего мужа было непривычно исполнять роль голоса разума, но она попыталась:
– Обмануть опытных магов… – ей идея нравилась куда меньше, чем нам, – рискованно. Может не получиться.
– Наверняка среди них будет ведьма или ведьмак, – вслух прикидывал возможные трудности Ник.
– Пуф! – лишь фыркнула на это тьмушка.
Ой, нет. Не фыркнула. Это был другой звук.
Создание из тьмы распалось самыми настоящими ее клочьями. Я вскрикнула с испугу, кто-то из фамильяров чихнул.
Темные разводы в воздухе истончились до дымки и вскоре растаяли. Ничего не осталось.
– Я так могу, – сообщила Мимми, появляясь у меня на плече. – Долго могу.
Тьмушка куснула меня в щеку, что в ее понимании являлось демонстрацией любви.
Праматерь…
– Пока нет ничего лучше, принимаем этот план, – решил Ник.
Мои идеи закрепить тьмушку за Иззи или за той же Гретхой никто даже слушать не стал.
Под успокоительным зельем спалось крепко, но как-то тяжело. Голова ощущалась каменной. Отдыхом и успокоением и не пахло. Я спала и в то же время понимала, что сплю. В обрывках снов мелькали смазанные картинки.
Мужчина, похожий на Моарта Глэда, и незнакомая ведьма.
Постепенно вырастающий город.
Особенная защита вокруг него, которую придумала Августина, но для воплощения ей требовался и маг тоже. Она еще до путешествия запаслась крохами силы разных созданий, дело оставалось за Глэдом.
Его предательство, ее слезы.
И та ночь… Они встретились, чтобы колдовать вместе. Но потом что-то случилось.
Что-то, из-за чего молодая и очень талантливая ведьма погрузилась во тьму.
…Порыв ветра из распахнутого окна, хотя я точно была уверена, что оно закрыто.
– Помоги мне! – Мольба звучала из глубин мрака. Сквозь столетия. – Освободи меня!
В нежном голосе ведьмы слышалось столько страдания, что внутри все сжималось.
Захотелось проснуться, но не получилось. Как я ни дергалась, вырваться из странного сна не удавалось.
– Бьянка, пожалуйста! Я не выдержу больше…
Все еще во сне я откинула одеяло и спустила ноги на пол. Так и пошла босиком.
Выскользнула из комнаты, спустилась по лестнице, даже ни на кого из фамильяров не наткнулась.
Ступни прошлепали по холлу.
Входная дверь бесшумно открылась, выпуская, и так же тихо закрылась.
Меня обдул ночной ветерок. Тело, только что выбравшееся из тепла,
