Глава 29
Memento te mortalem esse sed vim in perpetuum durare.
Помни, что ты смертен, но энергия живет вечно.
Люка Ленси.
Я вытянулась, не открывая глаз, словно цыпленок на солнышке. Голова была чистая, а на сердце легко. Втянув воздух, я почувствовала запах дыма и поморщилась.
— Прости, но не было времени на душ. — Тенс откинул волосы с моего лица. — Ты проснулась.
Щурясь, я посмотрела на него.
— Проснулась. Ты что, все это время оставался со мной?
— Ты проспала весь день.
— Как тетушка? И который сегодня день?
— Она спит. А сегодня Новый Год. — Что-то было еще скрыто за его словами.
— Что ты мне не рассказываешь? Она же жива, правда?
— Она дышит.
— Я хочу её повидать, скажи ей.
— Конечно, через минутку. Пока собирай свои вещи.
Протерев глаза, я вытерла что-то липкое со своей щеки. Принюхалась.
— Это что, мёд?
— Ну да. Тетушка обычно говорила, что он действует лучше всяких мазей, кроме того медведь сначала съест именно тебя.
Он немного отодвинулся, когда я села, утонув в чужой мужской пижаме с пуговицами.
— Это старая пижама Чарльза. Тебе не нужно было что-то более обтягивающее. За исключением пары мелких порезов на спине, щеке и содранных коленках, других повреждений не было.
— Поняла.
Я ощутила странную близость с ним. Как будто мы путешествовали очень долго и далеко, и теперь стали почти единым.
— Я пойду помоюсь. Не хотел оставлять тебя одну надолго.
Круги под его глазами стали очень явными, и это меня обеспокоило.
Кивнув, я почувствовала себя одновременно и сильнее — что справилась одна, без тетушки — и слабее по той же причине.
— Что с Кустос?
— Ей намного лучше. Рано утром она потребовала выпустить ее на пробежку.
— Ясно.
Тенс отворил дверь спальни и выскользнул.
— Тенс?
Он просунул голову обратно в дверь.
— Спасибо.
Эти слова совсем не отражали мои чувства. Он всегда был спокойным и уверенным, и, казалось, всегда находился там, где мне было нужно.
Он озорно улыбнулся уголком рта.
— Ага, — и исчез.
Я откинулась на подушки, понимая, что надо вставать. Но так не хотелось вылезать из тепла. Я не понимала, почему мне так хорошо, но это было неважно.
До тех пор, пока я не вспомнила слова Преподобного Перимо и не представила себе, как он утаскивает душу Селии в ад.
Когда я пришла проведать тетушку, в спальне её не было.
— Тенс? — крикнула я в коридор, не зная, где он может быть. Взбежав по лестнице я осмотрела каждую комнату на пути.
— Тетушка? — закричала я.
— Меридиан! — Тенс подхватил меня, когда я споткнулась.
Взглянув на его лицо я сразу поняла, что тетушка не пьет чай на кухне, чувствуя себя колоском пшеницы под дождем.
— Говори! — потребовала я, садясь на ступеньки.
— Когда мы вернулись, она переехала.
— Куда?
— В башню на чердаке.
— Зачем? — я почувствовала себя утопающей, когда задала этот вопрос.
— Время пришло. Скоро.
Я побежала в башню, выбиваясь из сил, срывая дыхание. Очевидно, я не отошла еще от своей работы на месте крушения. Она была там, спала, укрытая несколькими одеялами. Дыхание было четким, она уже не проснется, и неважно как громко я кричу и умоляю ее. Слезы бесконечным потоком заструились по щекам.
— Возьми, Меридиан, — Тенс передал мне открытку и пакет, обернутый фланелевой в розочку тканью.
Я не хотела открывать его. Знала, что там ее одеяло. Открыв ее и развернув в руках историю ее жизни я будто бы принимала ее смерть. Я взяла открытку. Тетушкин почерк был очень похож на почерк моей мамы. За эти несколько недель моя жизнь полностью изменилась.
— Я не могу, — я передала открытку Тенсу.
Он взял её и прочитал вслух.
— Дорогая малышка. Ты уже сделала так много и так быстро. Кажется, что мне самой только вчера исполнилось шестнадцать. Мир вокруг кажется таким большим и неизведанным. Но я сижу тут, мои руки уже не могут писать разборчиво, уже не хотят сделать хотя бы один стежок. Мой дух утомлен. Я сделала все, ради чего я пришла на эту землю. И теперь я оставляю ее и все ее возможности тебе. У тебя есть сильный союзник — Тенс — доверься его душе. Учись на своих ошибках и достижениях. Я пришла сюда, в комнату, которую Чарльз сделал для меня, чтобы быть как можно ближе к небесам. Я готова повеселиться; хотела бы я только, чтобы Чарльз был рядом. Я буду наблюдать за тобой и любить тебя где бы я не оказалась. Это мое последнее одеяло — подарок тебе на день рождения. Навсегда с любовью, тетушка.
Тенс сложил открытку, а я развернула ткань и раскрыла одеяло. Сады из роз наполняли пространство перед почти точной копией дома. Края были вышиты самолетами и очертаниями государств. Слова и целые рецепты были вышиты повсюду. Портреты людей и стопки книг перемежались мини-одеялами, которые были сделаны из крошечных кусков ткани. Это была самая красивая вещь, которую я когда-либо видела.
— Хотела бы я рассказать ей про Чарльза.
— Так расскажи. Она еще не умерла.
— Но услышит ли она?
— А это важно?
— Ох. Тетушка, Чарльз тебя не покидал. Он ждет тебя. Он просил передать "один-три-четыре".
Мы сидели рядом с ней в этой спальне на чердаке. Она сама объявила эту комнату как последнее место отдыха. Она всю жизнь ждала эту вечеринку на небесах.
Так мы и сидели, на верхних перилах большого старого дома. Тенс притащил обогреватель, мы укутались в одеяла, потрепанные и пожелтевшие от старости. А в голове я слышала ее голос.
— Что хорошего может быть в одеяле, если им не пользуются? То же самое справедливо и для жизни в целом. Ее надо выжать до конца и потрепать по краям. Так устроен мир. Он был таким всегда. И всегда будет.
Я держала ее за руку. Пальцы стали кривыми и корявыми, как корни самых старых деревьев в болотистой местности. Не корни чопорных деревьев, что растут в ухоженных парках и не знают тяжестей жизни. Это были корни, которым приходилось расти вверх и вниз, сквозь препятствия, чтобы выжить. Такие деревья напоминали мне тетушку. Всякой мерзости по жизни ей доставалось достаточно, но она смогла не растерять надежду и остаться чистой.
Время уходило с каждым вздохом. Ее грудь вздымалась и опадала, веки дрожали. Солнце поднялось в зенит, затем скрылось за горизонтом. Я ждала, готовая в любой момент представить себе окно, увидеть Чарльза по другую сторону, пропустить ее и не запутаться. Я старалась не показывать неуверенность. Смогу ли я ее пропустить? Смогу ли остаться на этой стороне?
