— Всё хорошо, это сон, это просто сон.
Липкие сети кошмара не хотели отпускать, сердце бешено билось в груди, а я пытался вынырнуть из глубины пугающего сна, но разум лишь подкидывал новые и новые картинки, заставляя видеть мрачные угрожающие тени по углам.
Аня продолжала нашёптывать какую-то ерунду, которая отчего-то снимала напряжение. Глубоко вздохнув, я потёрся щекой о мягкие холмики её грудей. Есть плюсы в таком утешении. Целых два.
По опыту я знал, что снова уснуть уже не получится, поэтому хотел выйти на улицу подышать воздухом, но единая не пустила. Гладила, почёсывала, целовала, шептала разные глупости, и умудрилась усыпить меня. Видимо, опыт укладывания спать двух детей даром не прошёл.
Утро я встретил не сказать что бодрым, но не таким разбитым, как обычно. Как правило, кошмары меня мучили гораздо чаще, и удивительно, что их так долго не было.
— Любимый, ты как? — сонно спросила Аня, мягко поглаживая плечо.
Отчего-то этот вопрос не вызвал ни раздражения (чего она лезет?), ни агрессии (не её же дело). Поначалу захотелось рассказать, но по опыту я знал, что мои проблемы — это только мои проблемы, и никто не собирается просто так выслушивать мои душеизлияния.
— Всё хорошо, нужно собираться. Улетаем после завтрака.
Аня молча кивнула, а потом поцеловала в плечо и вгляделась мне в лицо.
— Тебя что-то расстроило вчера.
Вот так. Не вопрос, не просьба рассказать, утверждение. На вопрос я бы ответил «нет», на просьбу рассказать отмахнулся, а что делать с этим камнем упавшим фактом?
— Да. Боюсь, что коронел прав насчёт Ферралиса.
Вместо ответа она просто погладила меня по щеке, словно это могло как-то помочь. А потом это помогло. Стало легче. Оттого, что она ничего не стала говорить, тоже стало легче. Ни её уверения, что всё будет хорошо, ни размышления на эту тему, ни тем более вопросы я слышать не хотел.
Молча сделав утренние дела и собравшись, я с вещами спустился вниз, оставив Аню помогать детям собираться.
— Здорóвенько, капитайн.
— И вам не хворать, зайтаны.
— Спит ишшо твоя жёнка?
— Нет, детей собирает.
— Хорошáя девка, токма больно до обидок горяча.
— Так мож и ишшо где горяча, — усмехнулся спутник коронела, которого нам так и не представили.
— Капитайн Иртовильдарен, с кем имею честь? — строго спросил я у него.
— Теньент[9] Анен. Рошшвенник, штало быть, — улыбнулся он, сверкнув отсутствием двух передних зубов.
И так меня разозлила эта щербатая улыбка, что я протянул руку, взял его за челюсть и отрастил ему два зуба, дав возможность сполна насладиться всем спектром ощущений от этого лечебного процесса. Терпеть его шепелявость ещё несколько дней я не собирался.
—Теньент Анен, прошу комментарии о моей жене и моих сыновьях оставлять при себе. А то зубы ещё раз выбью и ещё раз выращу. Мы друг друга поняли?
— Поняли, капитан, як жеж не понять. Благодарствую, чай, за зубы-то.
— От таких-то щедрот, авось и мне ногу отрастишь? — весело сощурил коронел глаза.
— Могу язык укоротить и к ноге приделать. И тебе польза, и обществу тишина и покой.
— Ладно обчеству, а мне с того якая польза? — удивился Анен-старший.
— Прекрасных зайтан будешь одной левой ублажать, — хмыкнул я, чем вызвал взрыв хохота у старых вояк.
Отсмеявшись и подобрев, Анены жестом заказали завтрак на шестерых.
Аня с мальчиками спустились к столику, ничем не показав, что новая компания им неприятна.
— Значица так, мальцы. На ближайшие четыре дня ставлю вам боевую задачу свалить одноногого старика, — зашевелил бровями коронел. — А тебе, младший по званию, ставлю задачу учить жену. В Нинаре лично проверю, цацкаться, вестимо, не буду.
— Так мы вроде не на войне, коронел, чтобы задачи мне ставить, — фыркнул я.
— А жизнь так ужно от бранного поля отличается? Вестимо, не лишними будут занятия.
— Не лишними. Хорошо, коронел, твоя взяла. Тренируемся вечером перед ужином.
— Да и с утрего до завтрака размяться малясь не вредно, — мечтательно протянул он.
Завтрак нам принесли простой, но возмущаться никто не стал, поели с удовольствием, мальчишки же и вовсе всё сметали в мгновение ока. Надо будет купить им сладких орехов, пусть мяском обрастают.
На крыло встали довольно быстро, мои даже и не возились почти. Вылетели пусть и не стройным клином, но в небе не распались, группой долетели до следующей станции и устроились на обед.
Заметив, что мы после обеда остались заниматься, наши спутники расходиться не стали, мои объяснения слушали, а некоторые слова даже тихонько повторяли. Учились. Я впервые всерьёз задумался о том, какое образование получают простые селяне, если они не одарены. Выходит, сильных магов ищут по всей стране, а тех, кому не посчастливилось родиться с таким талантом, сбрасывают со счетов. Понятно, что не всем нужна наука и учёба, но как это выяснить, если не пробовать?
В сёлах были школы, но учили там только до восьми годин, дальше — Академия для одарённых, а для остальных — сельский труд. В Старших семьях учились все дети, имели возможность проявить таланты на разных поприщах, даже если магией не владели. А с другой стороны, дети для селян — это не столько наследники и продолжатели рода, сколько бесплатная рабочая сила, поэтому даже будь в стране Академия для неодарённых, всё равно бы никто их туда не отпустил.
После урока языка мы приступили к тренировкам. Для того чтобы Аня не отвлекалась на то, что коронел делает с сыновьями, я увёл её за удобно расположенный сарайчик, где учил уворачиваться от ударов и выворачиваться из захватов. Бить самой смысла ей не было никакого, тут скорее она себе руку сломает, чем кому-то вред причинит этими маленькими кулачками. После полутора часов интенсивной работы Аня устала, но жалеть её я не стал — на крыларе отдохнёт, так что мы перешли на драку с палкой, но при одинаковой длине палок Аня мне удара всё равно нанести не могла: банально не доставала, руки были коротки в самом прямом смысле этого выражения.
Жена мне досталась слабая и не особо ловкая. Такую маригоры первую отловят и сожрут. И я даже не знал, огорчит меня это или обрадует.
Тренировалась Аня в лёгких местных сапожках, где в голенище предусмотрены небольшие ножны для коротких метательных клинков. Я ей дал пару своих со специальными колечками на короткой рукоятке, чтобы было удобно вынимать из сапога.
— Алекс, ну зачем мне это? Я всё равно не смогу метнуть в человека.
— Сможешь, если это будет действительно нужно. А так — да хоть верёвку перерезать, фрукт какой почистить, мало ли для чего ножик может пригодиться. И мне будет спокойнее.
— Знаешь что в нашем мире говорят про тех, кто приносит на драку ножи?
— Что? — заинтересовался я.
— Что они погибают от огнестрела, — отрезала Аня, а я не очень понял, что за огненные стрелы, но переспрашивать не стал.
У нас в ходу не стрелы, а болты, в том числе и огненные. И да, против них выходить с ножом как-то глупо, но кто мешает иметь при себе арбалет? У меня один всегда с собой.
Ужинать мы пришли первыми, поэтому нашему взору предстала презабавнейшая картина: дети вползали в столовый зал едва ли не руками цепляясь за воздух. У одного на скуле была ссадина, у другого след башмака пониже спины, оба пыльные и с выражением вселенской скорби на лице.
Подойдя к обоим, я быстро просканировал их на предмет повреждений, но, кроме нескольких синяков, проблем не было, а их я поскорее залечил, чтобы не давать Ане повод для причитаний. До стола дотащил сыновей буквально волоком.
Единая била взглядами-молниями в сторону коронела, но тот лишь лихо шевелил кустистыми бровями и посмеивался.
— Приятного аппетита.
— Ать, хороша харчевня. И чеплышка супца, и булдыжка мясца. Чем добру пропадать, нехай лучше пузо лопнет, — причмокивал он.
Сыновья в итоге отдыхать отправились сразу после ужина, осоловевшие и уставшие, Ане пришлось даже сходить проследить, чтобы они искупались, а не сразу спать завалились.
