городе.
Пялиться на Огня в открытую я не решалась, да, впрочем, одного взгляда на расположение бинтов хватало, чтобы примерно понять суть произошедшего. Не в первый раз.
Огонь — капризная стихия. И всегда мстит тем, кто не смог с ним совладать.
На душе стало мерзко и стыдно.
Я должна была следить, чтобы этого не произошло, а сама не только не помогла, но еще и помешала. Мало того, что довоевывал он без помощи, так еще и вынужден был ломануться за мной через собственный пожар, где, видимо, и потерял над пламенем контроль.
Было, впрочем, и кое-что хорошее. Несмотря на гнетущее чувство вины и бесполезности, я то и дело ощущала в сердце тепло крошечного лучика света.
Он вернулся.
Несмотря на все, что было, несмотря на его слова о том, что не верит мне, несмотря на собственную убежденность в моей вине.
Вернулся, рискуя жизнью, чтобы не дать проклятой ведьме по ее же дурости задохнуться в дыму.
Эта мысль определенно стоила всего произошедшего.
— Припасы в холщовом мешке в левом углу, во всех флягах есть вода, но их, наверное, придется еще раз наполнить. — Когда пришло время сниматься с места, Сан Шин с каждой минутой все больше напоминал мне суетливую мамочку, собирающую дите в дорогу. — Теплые плащи, чтобы укрываться, под мешком, а…
— Хватит, мы разберемся, — оборвал поток слов Огонь, так знакомо закатывая глаза. — Седлай лучше иди своего коня, если опоздаешь в академию с отчетом, я не буду за тебя заступаться.
Юнец покраснел и поспешил убраться, а я, решив, что Юндин, возможно, в достаточно терпимом расположении духа, чтобы вести беседы, негромко сказала:
— Жаль, что он не едет с нами дальше, я почти к нему привязалась.
— Ему об этом не говори, а то бросит все и увяжется следом. Ты для него теперь почти божество.
— Я заметила. — Скосив глаза на прилаживающего седло мальчишку, я решилась все же поинтересоваться: — Ты давно про него понял?
— Почти сразу, как он поступил учиться. — На смуглом лице мужчины появилась на удивление теплая улыбка. — Такие вещи не замечаешь, если не знаешь, куда смотреть. Просто тебе в голову не приходит мысль, что так можно. Не бросаются в глаза ни голос, ни манера двигаться, ни другие странности. Но я-то знаю, куда смотреть, у меня четыре года перед глазами пример маячил. Так что стал замечать. Знаешь, их таких куда больше, чем кто-то из нас мог бы предположить.
В голосе почудились отголоски какой-то тихой тоски. Он, видимо, и сам заметил, потому, резко отвернувшись, ушел тушить костер.
Прощались мы с Сан Шином наспех.
И все же, улучив пару секунд, я почти шепотом поинтересовалась:
— Ну и как тебя зовут? На самом деле?
Бледные скулы вспыхнули алым.
— Откуда вы узнали?
— Догадалась. Итак?
— Мейли. — Девушка испуганно покосилась на загружающего последние вещи Огня. Я решила не сдавать его. Пусть думает, что наставник не в курсе.
— Приятно познакомиться, Мейли. — Я церемонно поклонилась, словно в первый раз ее увидев. — Ты хороший воин и надежный товарищ. Надеюсь, мы еще встретимся.
Ли Нин
Кривая дорога отпечатывалась в непрерывно гудящей голове каждой выбоиной, потому я трижды все прокляла, пока мы остановились на следующий привал.
Местность я узнавала. Если не торопиться, то завтра еще до обеда мы будем у Камня. Что, на самом деле, не могло не быть поводом для беспокойства.
Я, конечно, говорила, у кого остановилась. Но даже если не удивляться желанию Огня довести меня до безопасного места целой и невредимой, стоило задаться вопросом, как его там встретят. И что он вообще забыл в доме человека, который, судя по словам Дождя, официально ему не рад?
Костер Юндин развел сам, лишь огрызнувшись на попытки помочь. Однако того, с каким трудом ему дались даже простые чары, не заметил бы только слепой.
Какое-то время я молча наблюдала, затем, решившись, осторожно заговорила:
— Ты не только физически пострадал. Твои пути надорваны.
— Знаю.
Новая тишина стала еще более гнетущей.
— Хочешь, я…
— Не хочу. — Он резко отвернулся от кое-как занявшегося костра. — Не заблуждайся, Ли Нин, мы не друзья. Я не хочу твоей помощи и твоей лживой любезности. Я вытащил тебя на это задание, и я верну тебя туда, где о тебе позаботятся и помогут завершить этот твой ритуал. Верну, уйду и буду надеяться никогда больше не видеть твоего лица. Потому что, поверь, в следующую встречу мне ничто не помешает лично притащить тебя за косу в орден и предать правосудию.
— Не помешает ничто, даже те твари, с которыми мы столкнулись? — Как кстати у меня болит все тело, от душевной боли лицо не смогло исказиться еще сильнее. — Хочешь меня ненавидеть — ладно. Но ты не можешь игнорировать то, что видел. Я предупреждала, что они играют с силами, к которым лучше не соваться. Теперь ты увидел это своими глазами.
— Я увидел новый вид мертвяков, и только. — Юндин вернулся к своему занятию. — Это ничего не доказывает, и нет никакой связи между ними и орденом. И, небо, не тебе говорить о заигрывании с темными искусствами.
— Да очнись ты уже! — От непрошибаемой стены, которой он отгородился, хотелось выть. — Ни с чем я не заигрывала! И проклятия не накладывала! Но ведь никто из вас не захотел меня выслушать. А теперь ты упорно наступаешь на те же грабли. А потом будешь удивляться, когда они треснут тебя по твоей чугунной башке!
Юндин медленно обернулся и взглянул… нет, не со злостью, скорее, с изумлением и каким-то будто отвращением.
— Ты умерла, и проклятие спало. Все закончилось, и больше род Ла Риду никто не преследовал. И теперь ты хочешь сказать, что это все совпадение? А я уж надеялся, до такой глупой лжи ты не опустишься.
— Да послушай, я…
— Нет, это ты меня послушай! — Он, как и всегда, взорвался неожиданно. — Я согласился помогать тебе по старой дружбе, несмотря на все, что ты натворила. Не потому, что считаю, что ты хоть на каплю заслужила второй шанс, и не потому, что допускаю мысль, что ты невиновна. Просто идиотская ностальгия. Но небом клянусь: если ты еще раз откроешь рот, чтобы солгать о том, что
