Казалось, девушка и сама удивилась переменам настроения, а потому тут же растянула губы в дежурной улыбке и бросила на меня требовательный взгляд. Под гнетом ожидания разум сумел выдать лишь один вопрос.
— Как тебя зовут?
Незнакомка удивленно вскинула брови.
— Что? — недоумевал я.
— Ничего, — пожала плечами она. — Миа.
— Териат.
Мы пожали руки. Ее ладонь оказалась сильнее и грубее, чем я ожидал.
Отец учил, что у людей так заведено: знакомясь или заключая договор, мужчины жмут друг другу руки. В случае, если собеседницей оказывалась женщина, она протягивала руку, а мужчине следовало слегка коснуться губами ее пальцев, но я не стал даже пытаться провернуть подобное; уверен, это закончилось бы очередным эпизодом с опасной близостью клинка к моей шее.
Миа скромно улыбнулась, позабыв о прежней строптивости, и на ее правой щеке отпечаталась еле заметная ямочка.
— А что оно значит?
Прозвучало так, будто мы беседовали, но я слишком увлекся размышлениями о людских ритуалах знакомства, чтобы расслышать слова.
— Твое имя, — тут же пояснила Миа. — Эльфийские имена всегда что-то значат. Возможно, так было и с нашими, там, откуда они пришли, но люди куда менее бережно относятся к своему наследию.
— Тебя это заботит?
— Не слишком, — покачала головой она. — Хотя жаль, что из-за этого список тем для первой беседы с незнакомцем чуть сокращается.
Я подумал, что ее речь несколько выбивалась из составленного мною образа.
— “Небесный огонь”, — перевел я. — Ночь моего рождения ознаменовалась чудовищной грозой.
— Как и моя, — воодушевилась Миа, но в следующее мгновение сникла, опустив взгляд. — Но в моем случае это сочли дурным знаком. Любопытно, не правда ли? Мы живем так близко, что я добралась до леса на своих двоих, но наши народы так далеки друг от друга в восприятии мира.
Я не считал это явление хоть сколько-то удивительным, и потому посчитал, что вопрос не требовал ответа. Эльфы почитали Мать Природу в любом ее проявлении, каждое из которых священно, и объяснять это показалось мне глупым.
— Откуда у простолюдинки такой роскошный кинжал? — поинтересовался я.
Вышло несколько грубо; я не хотел высказывать пренебрежение к ее происхождению, но слова сами слетали с губ, предпочитая сокращать путь, изначально пролегавший через разум.
— Отец работает в королевской кузнице, — не смутившись, пояснила она. Ее рука легла на искусно исполненные ножны и медленно, почти ласково погладила их. Положение отца в достаточной мере объясняло образованную речь. — Я люблю оружие, но еще больше люблю смотреть, как оно меняет людей. Как острый меч вдохновляет рубить людей на части, а гибкий лук делает из тихони победителя турнира. Только дело в том, что это — безделушки, и никто не становится кем-то другим.
Миа молниеносно высвободила кинжал из ножен, играючи подкинула его и вновь спрятала под накидку.
— Людям лишь нужен повод, чтобы быть собой.
Я окинул девушку оценивающим взглядом, и она, заметив это, скорчила полную отвращения гримасу.
— И кем ты чувствуешь себя с этим кинжалом в руках?
— Маленькой девочкой, которой не доверили настоящее оружие.
— В таком случае, я счастлив, — улыбнулся я. — Если меня так легко сразила маленькая девочка, не представляю, что случилось бы, будь у тебя меч.
Миа тихо рассмеялась в ответ, и в душе странным образом потеплело. Я совсем позабыл, каково это — знакомиться с кем-то новым. Однообразный поток из дней, полных листвы и ветра в волосах, вдруг прервался, озарив тихую ночь яркой вспышкой света.
Лунный луч нежно коснулся ее лица, и серо-зеленые глаза испуганно сверкнули.
Я прислушался; в отличие от Мии, тот, кто приближался к нам из глубины леса, был совершенно не намерен скрываться. Поздней ночью лишь один безумец мог иметь достаточно сил, чтобы притащиться к посту по собственной воле, и я поспешил успокоить новую знакомую.
— Его зовут Индис, — вздохнул я. Миа уже накинула капюшон, собираясь покинуть лес. — По уровню безобидности он где-то рядом с ежом, а убить может, только смертельно утомив разговорами.
Девушка заметно расслабилась, но взгляд все еще растерянно метался по округе. Потратив несколько секунд на принятие решения, она резко развернулась в сторону близлежащего королевства и чуть свернула с дорожки, скрываясь от моего взора. Я ждал, что она вспомнит о неприлично опущенном прощании, пока запах лимона не исчез вслед за ней.
— Тер!
Голос прозвучал так внезапно, что едва не подпрыгнул.
— Ты что, спать стоя научился?
Я подумал, что лучшим ответом станет многозначительный взгляд, и развернулся к источнику звука. Огненное облако вокруг лица Индиса колыхалось, потрясаемое язвительным хохотом.
— Почему сегодня надо мной все смеются? — возмутился я.
— Кто “все”? — заинтересовался друг, уже отчаявшийся найти единомышленников.
— Ну, для начала, Богиня…
Индис махнул на меня рукой, что было самым раздражающим жестом в его арсенале, и с разбегу прыгнул на ковер из пышной молодой травы. Разумеется, выглядела она куда мягче, чем была на самом деле, и я едва сдержал смех от вспыхнувшего на лице друга негодования.
— Как ты можешь быть самым болтливым, раздражающе счастливым существом на свете и в то время же время ворчать, как престарелый козел?
Индис сорвал длинную травинку и вставил ее между зубов.
— Это называется “талант”, — заявил он гордо. — Слышал когда-нибудь о таком?
Глава 3
Утром лес сотрясла весть о еще одном нападении на леса близ Эдронема. Еще не покинувшая Аррум группа во главе с Альбеардом объявила, что готова принять любую помощь собратьев, и Маэрэльд сообщила о сборе желающих отправиться в северные земли. Полдень близился, и я, перекинув через плечо лук и колчан со стрелами, направился к Дворцу Жизни.
Поляна пустовала. Впрочем, удивляться не стоило; покинуть обитель тишины и спокойствия ради чужой и далекой войны так же сложно, как отдать руку на отсечение — бессмысленно без веской на то причины. Я с трудом мог ответить, почему решился на это сам, но не пришел ни к чему, помимо банальной скуки.
Среди прочих жаждущих странствий я встретил всех, кто когда-то так же увлеченно занимался стрельбой, как и я; однажды Аэгтир, пытаясь сбить яблоко с моей головы, чуть не всадил стрелу мне в глаз, но и это не умерило нашего пыла. Аррум славился взращёнными им лучниками, и я гордился, что был причастен к этой славе, хоть неспешное перечисление моих личных успехов и занимало не больше минуты.
На этот раз Альбреад вышел из башни, желая встретиться с энтузиастами на равных. Он медленно вышагивал по мосту. Его образ не был даже самую малость примечательным — эльф будто бы терялся среди лесного пейзажа, становясь его частью, — и ситуацию лишь усугубляла сопровождающая его Маэрэльд. Королева лесного народа, казалось, плыла по воздуху, озаряя все вокруг, отчего напряжение на лице Альбреада делалось почти скорбным.
— Храбрые мужи, — поприветствовал он, и кто-то за моей спиной тихо покашлял. — И еще более храбрые дамы. Я рад, что Богиня позволила путям наших жизней пересечься, хоть и по такому печальному для всех поводу.
— Можно вопрос?
Женский голос прозвучал требовательно, хоть и несколько насмешливо. Северянин кивнул.
— Почему мы не нападем на Грею? Чем лечить отравленных ядом, лучше отрезать голову змее.
— Потому что, дитя мое, мы не знаем, что это за змея, — мягко произнесла азаани. — И не уверены, ядовита ли она.
— Пойманные бойцы могли солгать, поэтому сведения о нападении… противоречивы, — признался Альбреад. — Нет уверенности, что это не обманный маневр, призванный отвлечь внимание от настоящей цели.
— Нас собралось не так уж и много, — вставил я. — У Аррума останется множество достойных защитников, способных справиться с любой атакой.
Северянин еще раз поблагодарил образовавшийся отряд и сообщил, что отправление состоится на закате. Долгое время он рассказывал об особенностях ландшафта Эдронема, о сложном, но быстром пути, пролегающему по бурным рекам, и опасностях, что могут ждать нас по прибыванию. Отчего-то я совершенно не волновался, будто давно готовился к подобного рода походу, и потому его предостережения казались мне очевидными и даже глупыми.
