девушкой стала редеть. Поправив сумку на плече, Ви сделала шаг в сторону перрона.
— Виола Максфилд! — крикнул я.
Она обернулась, окинула взглядом вокзал и застыла, наверняка не веря собственным глазам.
Я спустился вниз и, протиснувшись сквозь поток пассажиров, остановился напротив, раскрыв объятия. Виола довольно улыбнулась и сделала три медленных шага навстречу.
— Ты же говорил, что должен сегодня сопровождать парней, — сказала она.
— Просто подумал, если уж мы решили собрать все книжные клише, то, после поцелуев под дождем, вокзал просто обязан быть в этом списке, — тихо ответил я, нагнувшись к ее уху, и обеими руками притянул к своей груди так, что наши лица оказались в нескольких дюймах друг от друга.
Виола рассмеялась:
— Обещаю, если напишу про тебя еще одну книгу, там не будет ни одного глупого стереотипа.
— Про меня не надо, — ответил я, промолчав о том, что настоящая история выйдет чересчур мрачной, а потом наклонился, прижавшись к ее лбу своим, закрыл глаза и на несколько секунд замер, потому что отпускать ее одну стало вдруг страшно.
«Лондон. Отправление в 11:00», — с низким шипением дважды повторил механический голос. Я посмотрел на часы, понимая, что уже 10:55.
— Напиши, как доедешь. — Взяв ее лицо в свои ладони, я прихватил мягкие губы. — Только сразу как доберешься, ладно? И потом из дома позвони, я не буду выключать на телефоне звук.
Виола, усмехнувшись, щелкнула пальцами по одному из погонов:
— Обязательно, лейтенант!
— Опять умничаешь? — Я поднял ее за талию и поставил на ступеньку поезда, так что теперь наши лица оказалась на одном уровне. В последний раз, желая еще хоть пару секунд погреться в ее нежности, обнял, прижал губы к виску и тихо произнес, спрашивая скорее сам себя: — И что же мне с тобой делать, веснушка?
Ее ответ прозвучал как дыхание, даже тише, чем шепот:
— Любить. Больше ничего не нужно.
Я застыл.
Пауза длилась всего пару секунд, но ощущалась бесконечной. Виола ждала ответа. Но я промолчал.
***
Эксперимент Шона с треском провалился, а вместе с ним и я.
— Только не надо лекций, — распахивая дверь в кабинет брата, сказал я и, словно в невидимую стену ударившись, застыл на пороге. Вместо Джесса за столом сидел капитан Торн, вернее, теперь уже майор Торн. Он удобно расположился в кожаном кресле, разложив перед собой пасьянс из досье. Мое лежало сверху.
— Значит, считай, тебе повезло, потому что у меня нет времени их читать.
«Теперь уже майор» устало приподнял брови и покачал головой, скользнув по мне быстрым взглядом. Как бы говоря: «Почему опять ты, Ник?»
— А Джесс где? — не считая нужным соблюдать субординацию, спросил я.
— Притворимся, что Джесс взял отпуск, а твой браслет случайно сломался, — спокойно ответил он. — Я не буду спрашивать, зачем ты это сделал. Надеюсь лишь, что причина была весомой.
— Разумеется.
Я опешил.
Это был самый нелепый диалог, который только можно было представить между начальником и провинившимся подчиненным.
— Вытяни руки. Обе, — велел он, и голос вспыхнул в памяти, где-то на полке с ярлыком «наказание». Такой тон обычно не означал ничего хорошего в детстве, но сейчас звучал даже забавно.
— Поразительно, как история повторяется, — улыбнувшись, сказал я. — Ведь именно после этой фразы произошло наше «знакомство» в подвалах Эдмундской школы.
— Не язви, Ник.
Интересно, почему Торн продолжал это терпеть? Я не раз слышал, как он говорил: «Можно забрать мальчишку с улицы, но невозможно вытравить улицу из мальчишки, так что будьте с ними проще». Может, поэтому к соблюдению дистанции с подопечными он всегда относился иначе, чем остальные командиры. Но кто бы мог предположить, что наступит момент, когда мы будем вот так запросто беседовать?
Я протянул руки, и сначала на левом, а потом и на правом запястье сомкнулся стальной браслет.
— Новенькие, — погладил я полированную поверхность. — Старый совсем зацарапался.
— Если попытаешь открыть один, тебя тут же ударит током второй, — произнес Торн, и крошечная дверца свободы, которую мы с Шоном успели приоткрыть, с грохотом захлопнулась обратно. — К тому же устройство реагирует на тепло, так что снять браслет не получится. Уяснил?
— Более чем, — кивнул я, почувствовав, как внутри нарастает бессилие. Казалось, что сейчас я просто начну истерически смеяться и не смогу остановиться. А Торн продолжил:
— И я хочу, чтоб ты знал: я тебе не враг.
«Разумеется. Все мы тут друг другу добрые товарищи».
Я отдал честь настолько демонстративно, насколько позволял мой актерский талант, и покинул кабинет. Больше Торн ничего не сказал, но этим же днем, когда Максфилд спросил, почему сработала тревога, он заверил полковника, что произошла ошибка.
И я это запомнил.
Лето почти закончилось, томное и на удивление жаркое. Два месяца прошло с тех пор, как Виола вернулась в Лондон.
Она звонила мне каждый день… Ладно, это я звонил ей каждый день, потому что оказалось, когда сердце тоскует — время тянется омерзительно медленно.
Мои опасения, что, сблизившись, мы потонем в слащавой романтике, не подтвердились. Виола не изменилась, как и стиль общения между нами.
Когда у меня плохое настроение, я, как обычно, острю, и она отвечает мне тем же. Или растягивает ласковое «Ну, Ник», и я могу почувствовать, как на том конце провода медленно расцветает ее улыбка. Иногда я убиваюсь на тренировках так, что не остается сил даже говорить. В такие вечера Виола не спрашивает, почему я опять молчу, а просто рассказывает, как прошел ее день, или читает вслух, а я слушаю ее голос, боясь очнуться и понять, что мне просто приснилось.
— Нет, Ви, это так себе идея, — исчерпав весь запас напускного хладнокровия, сквозь зубы произнес я. В жизни не встречал такой упрямой, своенравной и невообразимо чудно́й девчонки. Теперь эта ненормальная собралась с друзьями на вечеринку в Брикстон.
